Читать книгу "Садовые чары - Сара Эдисон Аллен"

— Вели мне остановиться, — сказал он.

— Не останавливайся, — прошептала она в ответ, скользнув губами по его шее. — Иди дальше.

Дрожащими руками она принялась расстегивать пуговицы его рубашки; пальцы не слушались. Наконец она справилась с рубашкой, и ее ладони легли ему на грудь, скользнули к спине. Она обняла его, прижалась щекой к сердцу. От этого прикосновения он напрягся и шумно втянул воздух. Ощущение было почти болезненным, но он упивался этой энергией, этой жгучей неудовлетворенностью, просачивающейся сквозь кожу. Только ее было слишком много, так много, что он не мог поглотить ее всю.

Так, чего доброго, и умереть недолго, мелькнула у него хмельная мысль. Зато какая это будет смерть!

Он попытался выпутаться из рубашки, но Клер не отпускала его. Тогда он притянул ее к себе, чтобы поцеловать еще раз. Она толкнула его, и он навзничь упал на землю, но так и не оторвался от ее губ. Он лежал на грядке с какой-то травой, похоже с тимьяном, приминая его, и их окутывал его одуряющий пряный запах. Все это казалось ему неуловимо знакомым, но он не мог сообразить откуда.

Клер наконец оторвалась от него, чтобы перевести дух. Она сидела на нем сверху, касаясь ладонями его груди, и от ее прикосновения по коже у него разбегались колючие мурашки. По щекам у нее струились слезы.

— Господи, пожалуйста, только не плачь. Прошу тебя. Я сделаю все, что ты захочешь.

— Все-все? — спросила она.

— Да.

— Ты не будешь завтра ни о чем помнить? Ты забудешь обо всем, что было?

Он поколебался.

— Ты так хочешь?

— Да.

— Тогда обещаю тебе это.

Она через голову стянула с себя ночную сорочку, и внезапно ему снова стало нечем дышать. Его руки скользнули к ее груди, и от его прикосновения она дернулась, как от удара.

Он немедленно убрал руки. У него было такое ощущение, что он снова стал подростком.

— Я не знаю, что делать, — прошептал он.

Она прижалась к нему, распласталась на его груди.

— Просто не отпускай меня.

Он обхватил ее и перекатился на живот, так что она оказалась под ним, прижатая спиной к какой-то траве. И снова возникло это ощущение чего-то знакомого. Он впился губами в ее губы, а она ухватила его за волосы и обвила ногами. Он не мог заняться с ней любовью, во всяком случае не теперь. Она сейчас была во власти какого-то затмения и не хотела назавтра столкнуться с последствиями. Вот почему она просила его забыть обо всем.

— Нет, не останавливайся, — сказала она, когда он оторвался от ее губ.

— Я не останавливаюсь, — сказал он, целуя ее в шею и подцепляя большими пальцами бретельки ее простого белого лифчика. Мышцы у нее на животе напряглись. Он принялся целовать ее грудь, коснулся губами соска. Его не оставляло ощущение, что все это уже было когда-то, и это вызывало у него недоумение. Он никогда раньше не был с Клер.

А потом он вспомнил.

Это было во сне.

Все это уже снилось ему раньше.

Он точно знал, что должно произойти дальше, он помнил этот запах, помнил, какая она окажется на вкус.

Это была она, его судьба. И все, что привело его сюда, в Бэском, в погоне за снами, которым никогда не суждено сбыться, все это было ради одного.

Ради одного сна, который стал явью.

Что-то просвистело мимо Клер и с глухим стуком шлепнулось на землю у ее уха.

Она открыла глаза и дюймах в шести перед собой увидела небольшое яблоко. Еще один глухой удар — и рядом приземлилось второе.

Опять она уснула под открытым небом. Это случалось уже столько раз, что она давно потеряла им счет. Клер уселась, стряхнула с волос грязь и машинально потянулась за своими инструментами.

Что-то было не так. Во-первых, земля, на которую она опиралась рукой, была теплой и мягкой. И воздух как-то странно холодил кожу. У нее возникло ощущение, что...

Клер опустила глаза и ахнула.

Она была обнажена!

А теплое и мягкое, в которое она упиралась, оказалось Тайлером!

Глаза у него были открыты, и он улыбался.

— Доброе утро.

На нее мгновенно обрушились воспоминания обо всех унизительных, безумных, немыслимых вещах, которые он проделывал с ней этой ночью. А еще секунду спустя Клер осознала, что сидит голышом и таращится на него как идиотка. Она поспешно прикрыла обнаженную грудь рукой и принялась озираться вокруг в поисках ночной сорочки. На ней лежал Тайлер. Клер дернула за край, и он сел.

Она через голову натянула сорочку, жалея, что нельзя продлить тот краткий миг, когда лицо ее было скрыто за тканью. О господи. Где ее лифчик? Она увидела его под ногами и поскорее схватила.

— Только ничего не говори, — выпалила она, поднимаясь. — Ты пообещал мне, что все забудешь. Не говори ни слова.

Тайлер сонно потер глаза, все еще улыбаясь.

— Хорошо.

Клер снова взглянула на него. В волосах у него запутался какой-то мусор и стебельки тимьяна. Он был в шортах, но с голым торсом. На коже у него повсюду темнели красные отметины, ожоги, которые оставила она, и все-таки, похоже, он ничего не имел против. Ни тогда, ни теперь. Как мог он делать это, всю ночь, не получая никакого удовольствия, только ради нее?

Она развернулась и двинулась по дорожке, но потом остановилась, услышав за спиной:

— Не за что.

От этих слов ей почему-то стало легче. Вот ведь самодовольная скотина! Он еще и ожидает, что она станет благодарить его! Она обернулась.

— Прошу прощения?

Он указал на землю у него под ногами.

— Ты сама написала это здесь.

Заинтригованная, Клер вернулась к нему и взглянула, куда он показывал. Там, выдаваясь над поверхностью, точно написанное из-под земли, явственно читалось слово «Спасибо».

Она зарычала от злости и, схватив с земли одно из яблок, что было силы запустила им в яблоню.

— Я этого не писала, — процедила она и обратилась в бегство.

Не успела она выбежать за калитку, как на землю начали падать крупные капли дождя. К тому моменту, когда Клер добралась до дома, небеса разверзлись и дождь полил как из ведра.

В тот вечер Фред ехал домой под дождем и думал о Джеймсе. Он позволял себе эти мысли, только когда находился в одиночестве, опасаясь, что кто-то может увидеть его и догадаться, о чем он думает.

Фред всегда знал, что он гей, но когда на первом курсе Университета Северной Каролины познакомился с Джеймсом, то решил, что наконец-то понял почему. Потому, что ему на роду было написано быть с Джеймсом. Мать Фреда умерла в своей постели, когда ему было пятнадцать; отец — за кухонным столом, когда Фред был в колледже. После этого ему пришлось бросить учебу и расстаться с Джеймсом, чтобы вернуться домой и занять отцовское место в лавке. Он тогда решил, что это был последний удар отца, что ему удалось-таки лишить сына того, благодаря чему он наконец-то почувствовал себя счастливым, несмотря на то что думали о нем люди.