Читать книгу "Опасность и соблазн - Конни Брокуэй"

Кейт оттолкнулась от пола и встала рядом с ним. В ее темных глазах были возмущение и вызов. Плащ упал на пол.

— Это он умер, а не я!

Так она говорит о своем отце? Кит наконец все понял.

— Я была не готова. Не предполагалось, что я стану вдовой и сиротой. — Голос у нее сорвался, и возмущение внезапно сменилось болью. — И я хорошо знаю, что есть такие, кому пришлось претерпеть еще более мрачную участь, чем моя, и что нужно благодарить за то, что все не обернулось еще хуже. Но я не так благородна, чтобы радоваться крохам! Я так устала бояться, какой очередной вызов бросит мне новый день. Бояться того, чего я, возможно, не вынесу.

— Понимаю.

— Неужели? — прошептала она.

Кейт мрачно взглянула на него, и он, конечно же, утонул бы в ее глазах, потерялся бы там так, что никогда не смог бы найти дорогу обратно. Кит обхватил ее лицо руками. Он не имел никакого права целовать ее. Он обещал и ей, и самому себе, что не станет этого делать.

Он солгал.

Минуло почти четыре года с тех пор, как прикосновения мужчины вызывали в Кейт возбуждение, с тех пор, как она выгибалась, лежа под мужем, инстинктивно призывая его. Почти четыре года прошло с тех пор, как она испытывала и вызывала желание.

Все это нахлынуло на нее с такой быстротой, что закружилась голова, в ней проснулись дремавшие инстинкты. Это произошло так же молниеносно, как падает бревно на зверя, попавшего в западню. Колени у нее задрожали, Кит подхватил ее и, опустившись вместе с ней на колени, крепко обнял за талию. Он так и не оторвался от ее губ.

Свободной рукой он обхватил ее подбородок, приподнял ее лицо и не отпускал, словно боялся, что она отвернется. Но это было ни к чему. Кейт ответила на его поцелуй, открыла рот, чтобы касаться его не только губами, но и языком: вкус у него был острый, мужской, соленый и пряный.

Кит слегка отодвинулся, положил руку ей под поясницу и медленно привлек ее к себе, прижав к своему восставшему естеству. Глаза у него уже не были светлыми и холодными, но темными и бездонными.

— Мне не следовало так поступать, — сказал он, но не отпустил ее. — Не следовало мне опять целоваться-с вами. Я ведь поклялся не делать этого.

— Я хочу, чтобы вы меня целовали, — отозвалась она. Желание сокрушило ее скромность.

— Нет. — Он покачал головой, с трудом поднимаясь на ноги. Лишившись его поддержки, она опустилась на груду своих испорченных платьев. — Не прошло и двух дней, как я поклялся, что никогда больше не прикоснусь к вам.

Она подняла руку и положила ладонь ему на живот. По телу Кита пробежала дрожь. Он посмотрел на ее руку, его глаза были ужасны от раздиравших его противоречивых стремлений, они проклинали ее, умоляли, жаждали.

— Я не помню, как меня обнимал муж. — Кейт стремилась объяснить ему то, что сама едва понимала. — Я была замужем всего шесть месяцев, и мы наслаждались нежностью и любовью, ласкали друг друга, но я ничего не помню. Только во сне. А в последнее время мне постоянно снились вы.

Сдавленный стон вырвался из груди Кита.

— Господи, Кейт!

— Вы меня поцеловали, и с тех пор я как в огне. От вашего поцелуя сгорело все. Все, кроме вас.

Вид у него был потрясенный и затравленный.

— Я прошу прощения. Я украл этот поцелуй. Не нужно было этого делать.

— Я не принимаю ваших извинений.

— Как же мне теперь быть?

Она потупилась, боясь встретиться с ним взглядом.

— Любите меня, — чуть слышно прошептала она, ошеломленная собственной смелостью. — Сделайте так, чтобы я забыла, сделайте так, чтобы мне было что вспомнить.

Дрожащими пальцами он откинул назад волосы, упавшие на лицо, и заметался по комнате.

— Вы говорите несерьезно, — сказал он. — Вы напуганы, вы чувствуете себя беспомощной. Вам нужно утешение, а не любовник.

Кейт ничего не говорила, только следила за ним темным, загадочным взглядом.

— У вас должен быть любовник-джентльмен, который станет целовать вам кончики пальцев, писать любовные письма и нашептывать стишки.

Она по-прежнему молчала.

— Я не такой, Кейт. Я не джентльмен, а солдат. Все, что у меня есть, все, из чего я состою, — это жестокость, — с сожалением проскрежетал он. — Это все, что я знаю.

Он прошел мимо нее, направляясь к двери, но она схватила его за руку, остановила, заставив посмотреть на себя. Она тянула его до тех пор, пока он не опустился на колени, на его резком лице отражались, сменяя друг друга, мрак и свет, надежда и отчаяние.

— Я этому не верю. — Ее пальцы ухватились за воротник его рубашки, и она с силой стянула ее с него. Под ее рукой сминались жесткие волосы, покрывающие его грудь. Тело у него было твердое, гибкое и мускулистое.

— Боже мой, пожалуйста, не надо! — Кит закрыл глаза, отвел ее руку, пытаясь найти слова. — Мне здесь не место. Когда-нибудь здесь будет кто-то другой.

— Какой другой? — фыркнула Кейт. — Я — обедневшая вдова без связей, миновавшая первый расцвет юности. Никого другого нет, Кит, и быть не может. — Она высвободила руку и слегка коснулась его лица стыдливым жестом, который выражал одновременно тихую просьбу и страстную мольбу. — Есть только вы. И одна ночь, которая даст возможность выдержать все будущие ночи.

— Это что, какое-то дьявольское испытание? — На шее у него набухли жилы. — Если так, то могу ли я выйти из него с честью? — требовательно спросил он. Лицо его казалось непреклонным. Он схватил ее за плечо и с внезапной неумолимой силой притянул к себе. — Выслушайте меня, Кейт. Ничего, кроме вреда, не выйдет, если я возьму вас здесь теперь. А я поклялся, что не причиню вам никакого вреда.

— А еще вы поклялись, что сделаете все, о чем я попрошу, — взволнованно сказала она.

Кит посмотрел на нее. Руки у него дрожали, тело было напряжено.

— Как хотите, мэм, — прошептал он наконец. Потом опустил ее на спину на груду испорченных атласных, кружевных, шелковых и бархатных платьев. — Какое еще клеймо мне носить?

Он сел на корточки и быстрым, ловким движением отстегнул палаш. Его красота была совершенной. Гладкая кожа обтягивала тяжелые объемы мускулов и костей. Он склонился к ней, навис над ее телом, точно кошка над добычей.

Некоторое время Кит смотрел ей в глаза, а потом повернулся спиной, нарочно демонстрируя не только рубцы. Толстый, выпуклый шрам, напоминавший грубыми очертаниями розу, виднелся под правой лопаткой.

— Нас заклеймили во Франции, в Лемоне. Тюремщику это показалось забавным.

Господи, какую же боль ему пришлось вытерпеть!

— Я хотел, чтобы вы это видели. Чтобы вы хорошенько прочувствовали то, что я пытался вам рассказать. Ни один мужчина, который подойдет к вашей постели, Кейт, не должен быть заклейменным или покрытым рубцами от кнута. Такое бывает только с простолюдинами или преступниками. Я не гожусь для вашего света, не гожусь для вашего общества, недостоин лечь в вашу постель, и так скажет вам любой порядочный человек.