Читать книгу "Проситель - Юрий Козлов"

Размышляя над природой сверхидей, писатель-фантаст Руслан Берендеев пришел к выводу, что обида на жизнь — всего лишь первичный, зачастую мимо, в пустоту, толчок к ее возникновению. Ему открылось, что существует некая скрытая от разума классификация сверхидей, подобная невидимой периодической системе элементов Менделеева, и тот или иной человек выступает всего лишь в роли проводника, «говорящей головы», медиума, озвучивая, пробуждая или воскрешая к жизни ту или иную сверхидею, когда приходит ее время. Это подтверждалось как печальной участью большинства проводников сверхидей, так и неуправляемым кодом развития самой сверхидеи — от позитива к негативу, от добра к злу, от жизни к смерти. Берендеев подумал, что сверхидея — это паровоз, к которому в идеале прицепляется мир, но в действительности — только определенная его (зачастую невидимая) часть. И еще подумал, что хорошо бы успеть спрыгнуть с паровоза, пока он не сошел с рельсов, потому что мир — слишком длинный и разнокалиберный состав, чтобы его мог утянуть один, пусть даже сверхмощный, паровоз.

Мир ценен еще и тем — посмотрел на растворяющиеся в закатном небе верхушки деревьев Берендеев, — что в нем есть уголки, где можно укрыться, когда взрываются паровозы идей и сходят с рельсов вагоны бытия.

…Он вспомнил, как далеким весенним вечером, выслушав председателя совета директоров «Сет-банка» Нестора Рыбоконя, молча направился к двери. Внутренне Руслан Берендеев был готов смириться с тем, что мир сошел с ума, но не был готов смириться с тем, что сумасшедшие встречаются буквально на каждом углу. Было смертельно тихо, и ему казалось, что он слышит дыхание крылатого, попирающего копытами земной шар осла. Но может, то был сухой шелест его крыльев (почему-то Берендееву казалось, что у осла крылья как у саранчи).

Он оглянулся.

— Ты забыл статуэтку и плащ, — произнес Рыбоконь. В круглых роговых, напоминающих иллюминаторы очках, склонившийся над бумагами, он совершенно не производил впечатления сумасшедшего. Скорее за сумасшедшего можно было принять писателя-фантаста Руслана Берендеева, отказывающегося от плаща (халата Штучного доктора) и золотого крылатого осла.

Берендеев подумал, что упустил момент, когда они с банкиром перешли на «ты». Если, конечно, был такой момент.

— Я могу взять, — сказал Берендеев. — И ты больше никогда меня не увидишь. Тебе останется утешаться древним японским стихом: «Дожил до седых волос, но не знаю, отчего мужчинам и женщинам, старым и молодым, умным и глупым, нравится получать подарки?», — процитировал по памяти без большой, впрочем, уверенности, что цитирует точно.

— Никто не в силах преодолеть мистическую сущность подарка, — задумчиво посмотрел на крылатого осла, видимо, прощаясь с ним, Рыбоконь, — она довлеет, не спрашивая.

— Мистическую сущность? — Берендеев, вернувшись к столу, взвесил на руке статуэтку. — В чем же, по-твоему, мистическая сущность… трехсот, наверное, граммов золота?

— Она в том, — внимательно и строго (как профессор на подающего надежды, но разболтанного студента) посмотрел на него Рыбоконь, — что я дарю тебе весь мир.

— Вот как? — как ни странно, не удивился Берендеев. — Что же в таком случае ты оставляешь себе?

— Не я решаю, что оставить себе, — вздохнул Рыбоконь.

— А я не верю в мистическую сущность подарков, — пожал плечами Берендеев.

— Значит, у нас появился шанс установить истину, — поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция подошла к концу, банкир. — Было чертовски приятно познакомиться.

— И… все? — Берендеев увидел в зеркале свое отражение. Он был похож на опасного идиота: с тусклой уродливой статуэткой в руке, с переброшенным через руку серым — не по погоде — плащом. Берендеев попытался определить, чем пахнет плащ, но это был определенно не запах серы. Скорее всего, пыли и… тоски, смертной тоски, если, конечно, у тоски есть запах. — Чей это плащ? — вдруг спросил Берендеев.

— Логичнее было начать со статуэтки, — заметил Рыбоконь. — Но и относительно плаща секретов нет. До того как в этот дом въехал «Сет-банк», здесь находилась какая-то посредническая контора. Малый, который был за старшего, оставил его в стенном шкафу.

— Оставил? — уточнил Берендеев. — Просто оставил?

— Видишь ли, этот малый… исчез, — вздохнул Рыбоконь. — Исчез, не выходя не только из здания, но и из кабинета. Он чего-то боялся, обратился в ФСБ, поэтому за ним наблюдали. Все выходы были под контролем. Он не выходил.

— Может, через крышу? — предположил Берендеев.

— В этом крыле нет выхода на крышу. Обыскали весь дом, просветили рентгеном стены и фундамент. Похоже, никто его не убивал. Но… куда же он тогда делся? — с тревогой посмотрел на Берендеева банкир — видимо, его и по сей день волновало исчезновение неведомого бизнесмена.

— Неужели ничего не нашли? — изумился запредельному какому-то мастерству киллеров Берендеев. — Так не бывает.

Помнится, в свое время на него произвело впечатление сообщение, что одного бизнесмена киллер застрелил глухой ночью с дерева через окно (сквозь стекло) в кухне, когда тот забрел туда (видимо, после тяжких сексуальных трудов) перекурить. Мишенью, таким образом, был огонек сигареты, оживившийся в момент затяжки. Другому несчастному киллеры просто-напросто оторвали голову посредством управляемого точечного взрыва, когда тот спускался вниз по лестнице. Пластиковое взрывное устройство было вмонтировано в цветочном горшке на подоконнике. Оторванную, с выражением горького недоумения на лице голову, помнится, показали в «новостях» по всем телеканалам. Нечто постмодернистское и одновременно эпическое, мифологическое, в духе «Одиссеи» Гомера и «Улисса» Джойса присутствовало в действиях киллеров. В сущности, смерть, подумал Берендеев, есть негатив культуры того или иного общества. Жить в обществе и быть свободным от того, как умирают в этом обществе люди, нельзя. Потомки будут судить о времени по тому, как в нем умирали люди. Берендеев был вынужден признать: в его времени люди умирают нелепо и крайне неестественно, то есть примерно так же, как живут.

— В соседнем отделении шкафа нашли… огромный белый гриб, — покосился на Берендеева Рыбоконь. — Гриб дождевик. Никто не может объяснить, как в стенном шкафу без воды и света вырос гриб дождевик. Больше ничего не нашли. Была версия, что, быть может, он хотел заняться выращиванием для ресторанов грибов по новой технологии и, так сказать, опробовал ее в стенном шкафу. Но больше нигде — ни у него дома, ни на даче — грибов не обнаружили.

— И куда они его дели? — Берендеев подумал, что Нестор Рыбоконь его разыгрывает. — Ну, этот гриб?

— Не знаю, — пожал плечами Рыбоконь. — Наверное, выбросили. А может, съели. Сам знаешь, какая нынче у милиционеров зарплата. Составили акт, провели экспертизу и… съели. Следователь говорил, что они все проверили, никто ему не угрожал. Он все придумал. Да и долгов у него особых не было. Еще этот следователь сказал, что не знает, что в действительности тайна: смерть или жизнь человека.

— Жизнь, — сказал Берендеев.