Читать книгу "Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори - Габриэль Готье"

Я, чтобы окончательно убедить его в том, что он сможет обделать самое выгодное дело в своей жизни, начала говорить о том, что когда он приведет мне несчастную девочку, я обучу ту грамоте, я научу ее хорошим манерам. Более того, я подарю ей одно из моих имений и пару деревень в придачу, чтобы та смогла жить господской жизнью. Я говорила, что эта девочка, без сомнения, станет самой умной и доброй помещицей, которую только знавал свет. Я говорила, что похлопочу о том, чтобы ее взял в жены какой-нибудь барон, и, таким образом, подниму ее на недосягаемую для любой крестьянки высоту.

Видя, что священник уже почти готов согласиться, я сказала ему, что после моей смерти этой девочке достанется десятая часть моих владений. Это означало, что она станет одной из богатейших дам Венгрии. В довершении всего я достала перо и бумагу, и сказала ему, что сейчас же готова составить завещание, которое вносит некоторые изменения в то письменное выражение моей последней воли, которое уже было написано. Там я оставляла все свое состояние детям. А теперь священник видел, что я, за счет вовсе незначительного ущемления их финансовых интересов, хотела отделить часть моих владений той девочке, которую он должен был привести мне.

«Малышка, без сомнения, будет нуждаться в разумном человеке, который поможет ей справляться с делами, — сказала я. — Не думаю, чтобы ее мать или отец, если они у нее будут, справились бы с этим. Полагаю, вы, святой отец, достойнейшая кандидатура на эту должность. Я упомяну вас в завещании», — продолжила я.

Когда он увидел текст моего нового завещания, где был оставлен пропуск, чтобы вписать имя девочки, которую я хочу озолотить. Когда он прочел там собственное имя в качестве ее опекуна, я поняла, что он сделал свой выбор. Завещание нужно было лишь соответствующим образом заверить, и святой отец, через опекунство, становится одним из самых богатых священников Европы. Звон золотых монет заставил его забыть обо всех тех прегрешениях, которые он мне приписывал.

Я попросила его привести мне самую чистую и светлую девочку, какую только можно было сыскать в его приходе. И самую несчастную, чтобы ее головокружительный взлет внес бы заметный вклад в дело моего покаяния. И чтобы она, понимая через свои былые лишения, страдания других несчастных, стала бы помогать им, и таким образом продолжила бы мое очищение от грехов.

Когда священник вышел за дверь и за ним лязгнули засовы, как всегда неожиданно появился мой черный кот. Я не вполне уверена, могу ли называть его своим, возможно вернее будет говорить о том, что пришел мой господин. Кот, казалось, лопнет сейчас от удовольствия. Его шерсть искрилась в тусклом свете, падающем из узкого окна. Казалось, что свет исходит от него самого. Я никогда еще не видела его таким счастливым. Он, будто котенок, носился по комнате и играл с оброненным кем-то лоскутом.

* * *

Через несколько дней мне доложили о том, что святой отец прибыл, что он привел с собой девочку и просит о встрече. Я была готова к этой встрече. Я всю жизнь ждала ее.

Когда они вошли, я сидела за столом. Я поставила у стола, в дополнение к своему, еще два стула. Один — напротив себя — для священника. Другой — рядом с собой — для той девочки, которую он приведет. На столе лежало новое завещание и еще некоторые бумаги, касающиеся того имения, которое, как полагал священник, я передам девочке, предварительно назначив его ее опекуном.

«Что за милое дитя он отыскал», — подумала я. Девочке не было и двенадцати лет. Она, совсем еще ребенок, была бедно, но чисто одета. Видно было, что она не совсем дикарка. Должно быть, ее бедная семья не опустилась до того, чтобы с раннего детства загонять ее на господский скотный двор в качестве почти бесплатной работницы. Она, однако, явно недоедала. На ее бледном личике, обрамленном аккуратно уложенными волосами, выделялись большие глаза, которые отливали небесной синевой и светились любопытством, умом и ожиданием великого будущего. Не знаю, что там наговорил святой отец ее семейству, но явно что-то такое, что вызывало в ней глубокий интерес.

На шее у нее висела тонкая нитка дешевых бус. Очевидно, они составляли особую ее гордость. Она, когда священник представлял ее мне, робко озиралась, иногда позволяя себе посмотреть в мою сторону, и постоянно прикасалась к ним, как бы проверяя, не пропали ли они. Священник держал ее за руку и явно не собирался позволить ей приблизиться ко мне до того, как удостоверится в том, что я не играю с ним. Я спросила у него имя девочки и при нем вписала в завещание, уже снабженное всеми необходимыми атрибутами законности. Чтобы окончательно разрушить последнее недоверие и получить повод оказаться поближе к этой девочке, я подтолкнула к той части стола, напротив которой они стояли, дорогую куклу, которую попросила доставить мне специально для этого случая.

Священник отпустил руку девочки. Та не решалась взять куклу, но когда я прямо сказала, что это специально для нее, она робко протянула свою ручонку, почти прозрачную от непростой крестьянской жизни, и взяла игрушку. Должно быть, каждая маленькая девочка знает, как обращаться с куклами. Девочка тут же принялась что-то говорить ей. «Если она — не девственница, значит, этот мир окончательно погряз в разврате», — подумала я.

Священник заинтересовался бумагами. Он, уже не обращая внимания на девочку, которая шепталась с куклой, тяжело опустился на приготовленный для него стул и принялся внимательно читать бумаги. Кот сидел в дальнем углу комнаты, в который не проникал ни единый луч света. Он был черней, чем самая глубокая тьма. Он закрыл глаза и ждал последнего шага.

Я подозвала девочку поближе и указала ей на стул. Она подошла. В каменном коридоре послышались шаги и лязганье оружия. «Если это за мной, если мои обвинители выдумали для меня новое наказание, у меня не будет другого шанса», — подумала я. Я посмотрела на девочку. Дракон снова проснулся во мне. Ему не нужен был повод. Он слишком долго ждал. Я видела ее не через свои глаза, а через узкие вытянутые зрачки его желтых глаз. Она не успела даже вскрикнуть.

Когда все было кончено, когда меня оттащили от окровавленного трупа, руки которого судорожно сжимали куклу, вся моя жизнь пронеслась перед глазами. Я освободила дракона. Он не нужен мне в моем счастливом будущем. Вокруг меня ровными рядами стояли души тех, кого я погубила на пути к мечте. Я обняла и благословила каждую из них. Мне кажется, они не держат на меня зла. Я почувствовала, как меня уносит куда-то поток невиданной силы. «У меня получилось», — пронеслось в голове…

Глава 18. Ласло: «Смерть не страшна тому, кто это испытал»

Только бы встречаться.

Только бы глядеть.

Молча сердцем петь.

Вздрогнуть и признаться.

Вдруг поцеловаться.

Ближе быть, обняться.

Сном одним гореть

Двум в одно смешаться.

Без конца сливаться.

И не расставаться, —

Вместе умереть.

Константин Бальмонт,