Читать книгу "Пена дней - Борис Виан"

Шик не решался выйти из дома: вдруг она стоит за дверью иждет, когда он повернет ключ. Впрочем, это было маловероятно. Ее каблучкизастучали по лестнице, будто молоточки по наковальне и постепенно затихли. Вконце концов Ализа ведь может вернуться к родителям и продолжать учебу. Не такуж страшно она отстала. Стоит ей только захотеть, и она в два счета наверстаетпропущенные лекции. Но Ализа совсем перестала заниматься. Она была слишком поглощенаделами Шика, готовила ему еду и гладила его галстуки. Ну, так он в конце концоввообще не уплатит налоги. Нечего бояться, что налоговый инспектор явится на домвзыскивать задолженность. Разве ему могут привести в пример хоть один такойслучай? Нет, этого не бывает. На худой конец можно внести какую-то часть,скажем, один инфлянк, и вас оставят в покое на некоторое время… Интересно,платит ли налоги такой человек, как Партр? Вполне вероятно. Но с точки зрениянравственности похвально ли платить налоги и получить за это право бытьарестованным потому только, что все безропотно платят налоги, и на эти деньгисодержатся полиция и крупные чиновники. Это порочный круг, который надоразорвать. Пусть отныне никто не платит налогов, и тогда все чиновники умрут отдистрофии и войны больше не будет.

Шик снял крышку со своего проигрывателя, у которого было двавертящихся диска и, поставил одновременно две разные пластинки Жан-Соля Партра.Он хотел их слушать именно вместе, чтобы две старые идеи, столкнувшись, породилиновую. Поэтому он поставил себе стул на равном расстоянии от обоих динамиков,голова его оказалась таким образом как раз в точке столкновения старых идей иавтоматически обогащалась удивительным результатом этого столкновения.

С легким поскрипыванием корундовые иголки соскользнули схолостых витков на звуковые дорожки, и в ушах Шика зазвучали слова Партра. Онглядел в окно и видел, как над крышами домов, и там, и тут, поднималисьогромные волюты синих домов, чуть подсвеченные снизу красным, словно жглибумагу. Он машинально отметил про себя, что красный заметно берет верх надсиним, а звучащие из динамиков слова, сталкиваясь, вспыхивали ярким светом иубаюкивали его усталое сознание, суля тот полный покой, какой нисходит толькона мшистой лужайке в мае.

LV

Сенешаль полиции вынул из кармана свисток и, использовав егов качестве колотушки, ударил им в огромный перанский гонг, который висел заего креслом. В ответ на всех этажах р??здался топот кованых сапог, грохотследующих друг за другом падений, и шестеро лучших сотрудников кувырком влетелик нему в кабинет. Вскочив на ноги, они похлопали себя по ляжкам, чтобы отрястипыль, и вытянулись по стойке смирно.

— Дуглас! — выкрикнул сенешаль.

— Есть! — браво ответил первый сотрудник.

— Дуглас! — повторил сенешаль.

— Есть! — ответил второй сотрудник. Поверкапродолжалась. Сенешаль никак не мог запомнить фамилий своих подчиненных и«Дуглас» стало для всех них нарицательным именем.

— Особое задание! — возвестил сенешаль.Единообразным движением все шестеро разом схватились правой рукой за заднийкарман брюк, чтобы продемонстрировать боевую готовность своихдвенадцатиствольных уравнителей.

— Руководить буду лично я, — продолжал сенешаль.Он снова яростно ударил в гонг. Дверь распахнулась, и появился секретарь.

— Я отбываю, — сообщил ему сенешаль. — Особоезадание. Блокнотируйте!

Секретарь исправно вытащил блокнот и карандаш и встал встойку для служебных записей по форме номер шесть.

— Принудительное взыскание налогов у мессера Шика, спредварительной описью принадлежащего ему имущества, — диктовалсенешаль. — Незаконное избиение и публичное шельмование. Полнаяконфискация или даже частичная с нарушением неприкосновенности жилища.

— Записано, — доложил секретарь.

— Шагом марш, Дугласы! — скомандовал сенешаль. Онвстал и возглавил оперативный отряд. Тяжело ступая, Дугласы двинулись к выходуколонной по одному, похожей на гигантскую многоножку, обутую в сапоги. Всешесть сотрудников были одеты в облегчающие черные кожаные комбинезоны сбронированными подкладками на груди и плечах, а их каски из вороненой стали,напоминающие по форме шлемы, низко спускались на затылок и вместе с тем надежноприкрывали виски и лоб. Сапоги у них были тяжелые, кованные железом. Сенешальносил такой же комбинезон, но только их красной кожи, а на плечах у негоблестели две золотые звезды. Задние карманы у его людей раздулись отдвенадцатиствольных уравнителей. Сам он держал в руке маленькую золотуюдубинку, а на поясе у него висела тяжелая позолоченная граната. Отряд спустилсяпо парадной лестнице, и часовые стали на выутюжку, в то время как сенешальподнес руку к каске. У подъезда их ждала спецмашина. Сенешаль сел на заднеесиденье и оказался в полном одиночестве, а его команда разместилась наподножках: четверо худых сотрудников с одной стороны, и двое толстых — сдругой. Шофер был одет также в черный комбинезон, но каски ему не полагалось.Машина тронулась. Вместо колес у нее было множество вибрирующих ножек, такимобразом не приходилось опасаться, что шальные пули продырявят шины. Автомобильныеножки зашаркали по асфальту мостовой, и водитель круто свернул на первой жеразвилке. Ехавшим в машине показалось, что они взлетели на гребень волны,которая тут же разбилась.

LVI

Ализа глядела вслед Колену, прощаясь с ним всем сердцем. Онтак любит Хлою, ради нее он шел теперь искать работу. Ему нужны деньги,покупать ей цветы и бороться с этим ужасом, который пожирает ее, угнездившись вее груди. Широкие плечи Колена слегка поникли, вид у него был очень усталый,его светлые волосы уже не были расчесаны и уложены, как прежде. Шик бывал такимнежным и проникновенным, когда говорил о Партре или толковал какой-нибудь еготекст. А ведь он и в самом деле не может обходиться без Партра; ему никогда и вголову не придет искать себе другого кумира. Партр говорит все то, что он, Шик,сам хотел бы сказать. Нельзя допустить, чтобы Партр выпустил в свет своюэнциклопедию. Шик погибнет из-за нее, он, чего доброго, начнет красть или дажеубьет какого-нибудь книготорговца. Ализа медленно двинулась вниз по улице. Партрвсе дни напролет проводит в маленьком кафе, там он пьет и пишет рядом сдругими, которые тоже приходят туда пить и писать. Они попивают чаек вприкуркуи слабенькие ликеры, благодаря чему им удается не думать о том, что они пишут,да еще люди там то и дело входят и выходят, не кафе, а проходной двор какой-то,а это взбалтывает осевшие в глубине сознания мысли, и тогда легко выудитьнаугад то одну, то другую, и даже незачем отсекать лишнее, стоит толькозаписать их, а заодно и все лишние тоже, да развести пожиже одно в другом.Такие смеси легче проглатываются публикой, особенно женщинами, которые вообщене терпят ничего в чистом виде. До кафе было рукой подать, и Ализа еще издалиувидела, как один из официантов в белой куртке и брюках лимонного цвета подкладываетфаршированную свинью Дону Эвани Марке, знаменитому игроку в сексбол, который непил, потому что терпеть этого не мог, а поглощал одно за другим острые блюда,чтобы тем самым вызвать жажду у своих соседей. Ализа вошла. Жан-Соль Партрчто-то строчил, сидя на своем обычном место. Все столики вокруг были заняты, взале струилась многоголосая негромкая беседа. Благодаря обыкновенному чуду,что, впрочем, вполне необыкновенно, Ализа увидела свободный стул как раз рядомс Жан-Солем и села. Свою увесистую сумку она поставила на колени и отстегнулазамок. Взглянув через плечо Жан-Соля на лист, лежащий перед ним, она прочиталазаглавие: «Энциклопедия. Девятнадцатый том». Ализа робко дотронулась рукой долоктя Жана-Соля, и он перестал писать.