Читать книгу "Богам – божье, людям – людское - Евгений Красницкий"

Не спрятались. Дошли спустя несколько лет руки у Киева и до Погорынья. Ох не зря до сих пор говорят: «Путята крестит мечом, а Добрыня огнем!» По всей Руси отметились эти «добрые христиане» – от Днепра до Волхова и от Волги до Буга. Однако и будущие ратнинцы на новоселье не сидели сложа руки. Пока Добрыня устанавливал новый порядок в городах и весях, пока то тут, то там оставлял после себя кострища да новенькие кресты на шеях и на могилах, пращуры ратнинцев сумели прочно осесть в Погорынье и воспитать молодежь в лютой ненависти к христианам вообще и к киевлянам в особенности. Сумел достойно встретить Добрыню со товарищи воевода Горыныч, да так, что с тех пор стали рассказывать про него на Руси страшные сказки. А то, что срубил ему Добрыня голову, тем более три головы, – вранье! Свою собственную на плечах сохранил, и то – радость!

«Это верно – кто же признается, тем более письменно, что посланное покарать поганых язычников христолюбивое воинство выскочило из лесов и болот междуречья Горыни и Случи с драной задницей и с изрядными прорехами в «стройных рядах»? Конечно же победили! И славный воевода Добрыня собственноручно Змея Горыныча обезглавил в поединке. А раз победили, то больше и ходить в эту глухомань незачем! Разве что так, по краешку, для сбора податей, да и то овчинка выделки не стоит – дикие земли, дикие люди.

А вот «воевода Горыныч» больше похоже на имя кого-то из местной родовой знати. Ой, что-то врете вы, любезнейший бургомистр, ой, врете… Отец Михаил, кстати, совершенно иначе интерпретировал выражение: «Путята крестит мечом, а Добрыня огнем» – как упрек новгородцам, которые вели себя столь буйно, что пришлось применять меч и огонь. В советской же школе это высказывание комментировали с точки зрения классовой борьбы и «опиума для народа». Каждый, как говорится, со своей колокольни, хотя, по большому счету, настоящих «колоколен» всего три: на передовой – потери, в штабах – статистика, в тылу – вдовы и сироты».

Как обживались на новом месте беглые воины, известно мало, а представить себе трудно – надо же было не только жилье построить да землю вспахать. Прежде всего требовалось как-то вытянуть души из того кровавого безумия, в которое они окунулись и… не у всех это получилось. Несколько десятков человек, из тех, чьи семьи так и не удалось спасти, ушли и далее поить христианской кровью свои клинки. А остальных спасли женщины и дети – каждый из оставшихся взял за себя по две-три семьи погибших товарищей. Тут уже стало не до дальних походов и схваток без сожаления к себе – за спиной семьи.

Однако мирными соседями ратнинских родоначальников назвать было нельзя. Хоть и не сохранила память подробностей, но… Стоял в те времена недалече от тех мест богатый торговый город Хотомель, а ныне на его месте доживает свое лишь малая небогатая весь[15]. Впрочем, дело не только в исчезнувшем городе, другим поселениям тоже досталось, и иначе быть не могло, потому что новоселам требовались скотина, утварь, холопские руки – все, что наживается годами или берется силой оружия. Многочисленные семьи надо было кормить, а к мечу руки были привычнее, чем к сохе, и Погорынье, поклонявшееся Велесу, не раз и не два припомнило сказание о том, как их божество под ударами молний Перуна обращается в змея и прячется за камнями по оврагам да буеракам – сумели ратнинцы напомнить, во славу своего небесного покровителя Громовержца.

«Ну вот шило из мешка и вылезло! Бандюки, они и есть бандюки, только одни осели на землю, а другие остановиться уже не смогли и пошли разбойничать дальше. Так и сгинули».

С тех далеких времен в Ратном сохранили прямой счет колен четыре рода: род Лисовинов, род Репьев (не оттуда ли и детское прозвище Аристарха Репейка?), род Притечей (выходит, что предок Луки Говоруна присоединился к основателям Ратного позже[16]) и род Стужей (да, не очень-то подходит добродушному характеру наставника Филимона[17]).

Правил Владимир еще долго – поболее тридцати лет, но ратнинцев больше не беспокоили, то ли не до того было, то ли действительно дядька Добрыня наврал племяннику Владимиру о полном истреблении крамолы в Погорынье. Ратнинцы тоже старались о себе не напоминать. Старики, помнившие бегство из Киева, постепенно вымерли, те, кто был в то время детьми, вспоминали прошедшее как страшный сон или сказку. Жизнь берет свое, и ратнинцы женились на дреговических девах и отдавали замуж своих дочерей в дреговические роды, а был ли у ратнинцев свой жрец Перунов – никто уже и не упомнит. Может, и был. Однако парней из дреговических селищ, состоявших в родстве с ратнинцами, в воинское обучение принимали, но только с условием поклонения Перуну, хотя класть требы Велесу тоже не запрещали.

Весть о смерти князя Владимира ратнинцы восприняли уже относительно спокойно, хотя и не без злорадства, а вот четырехлетнее княжение в Киеве Святополка I Владимировича побудило у них мысли о том, что начинают сбываться проклятия беглецов, призванные на голову Владимира, но ударившие по его потомству[18]. Погибли дети князя Борис, Глеб, а затем и сам Святополк, заклейменный прозвищем Окаянный, злейшими врагами Киева стали внуки Владимира – потомки Изяслава Владимировича Полоцкого, не заладилось с великим княжением и у Ярослава Владимировича, прозванного впоследствии Мудрым.

Это для простых людей и объяснение простое: мол, Святополк Окаянный убил братьев, а Ярослав восстановил справедливость и, сев на Киевский стол, дал Руси первый писаный закон – Русскую Правду, за что и прозван был Ярославом Мудрым. Однако же на самом деле все было вовсе не так просто.

Был у князя Ярослава еще один брат – Мстислав Тмутараканский, получивший прозвище Храбрый. Личность весьма примечательная. Начать с того, что был Мстислав первым Тмутараканским князем. Князь Владимир Святой закончил дело своего отца князя Святослава и окончательно уничтожил Хазарский каганат. Среди трофеев этой войны был и хазарский город Самкерц, находящийся на Таманском полуострове. Византийское название этого города было Таматарха, отсюда и славянское название Тмутаракань. Вот в этот-то город и посадил на княжение Владимир своего сына Мстислава, а было Мстиславу тогда всего семь лет!

Воспитателем малолетнего князя был назначен варяг Сфенг, и, надо полагать, воспитателем он оказался отменным. Мстислав прославился и мудрым правлением, превратившим городок Тмутаракань в богатое Тмутараканское княжество, и храмовым строением, и особенно воинскими подвигами. Летописи упоминают и победу Мстислава в поединке с косожским воеводой Редедей, и удачные походы на Северный Кавказ, и подавление, совместно с цареградской ладейной ратью, хазарского восстания, окончательно поставившее крест на мечтах о возрождении Хазарского каганата. И печенегам отбил Мстислав всякую охоту устраивать набеги на свое княжество, которое расширилось и на другой берег Керченского пролива.