Читать книгу "Песнь червоточин - Николай Некрасов"

орут порой похлеще любых псовых, а есть ещё попугаи-подражатели, они и голоса копируют, и вой, а когда распушат хвост, могут вполне сойти в темноте за любого хищника. Два ярких пятна становятся похожи на глаза, светящиеся в темноте зарослей, а извилистый узор ниже — на раскрытую пасть.

— Не планировал врать в отчётах, — напрямую сказал я. — Эти животные опасны.

— Человек тоже животное. И опасен не меньше. А человек со способностями, выходящими за рамки, может оказаться ещё опаснее.

Она намекала на Героев, но я парировал «удар».

— Вы имеете в виду способности превращения в хищных зверей?

Я усмехнулся, и бабуля Харрис не преминула испепелить меня взглядом, а затем вместо ответа хитро произнесла:

— Теперь вижу, что она нашла в тебе. Но как бы ты ни стремился написать в отчёте правду, тебе придётся соврать. Мои волки никому никогда не причиняли вреда. Они живут в гармонии с природой и не покидают пределы острова. Как и мы, если тебя это утешит. Мы понимаем, какую опасность можем нести, поэтому живём изолированно. И наши волки тоже. Они вполне разумны и способны к диалогу. Просто люди не знают нужных слов, а мы — поцелованные Луной — знаем. — Она взяла паузу, а потом добавила: — Ты не расскажешь, потому что в тебе нет зла. Ты ищешь мира, хоть и жаждешь силы. Ты уравновешен, хоть и находишься в вечной погоне за самим собой. Ты чувствуешь баланс, хотя твоё естество вечно колеблется на грани. Ты сохранишь нашу тайну, — уверенно заключила она.

— Думаете? — спросил я, сам пытаясь понять, хочу ли этого, или больше жажду раскрыть все секреты слегка надменного, но очень занятного семейства.

— Уверена. И даже не потому, что тогда мы сохраним твою! — она дважды коснулась пальцем губ, намекая, что мы оба влезли в тайны другу друга чуть дальше, чем следовало. — Ты хороший мальчик, — закончила она, — даже если сам пока этого не знаешь.

Прохлада островной ночи охладила запал погони и жажду выиграть в состязании. Не скажу, что перехотел утереть всем нос, но морской воздух, ароматы цветов и фруктов, стрекот сверчков и шум плещущихся у берега волн умиротворяли и заставляли задуматься о тщетности бытия. Они успокаивали и будто бы говорили: «Расслабься, зачем тебе куда-то бежать? Здесь хорошо, больше ничего не нужно».

Но я знал что нужно. И как бы ни манили райские острова, завтра мы все проснёмся и отправимся в путь к дому — к стенам Школы, где ещё столько секретов нужно раскрыть.

— Хорошо, если даже я сохраню тайну. Агата…

— Она ничего не запомнит, — рассмеялась старушка. — Ни то, как я выпрыгнула на вас в темноте, ни то, как обратилась. Если она вспомнит саму погоню — это уже будет событие. Цветы Мнемосины способны как улучшать память, так и отбирать её. Всё зависит от дозировки и подачи. Ваша девочка ничего не вспомнит обо мне, и ничего не сможет рассказать. Но если вдруг припомнит волков, тебе придётся сказать ей, что волки ей лишь приснились. Вали всё на кусты мнемосины. Если запутаться в зарослях, можно впасть в сон на несколько дней, с виду он будет неотличим от комы. Только сны будут яркими и живыми. А потом просыпаешься как огурчик, и мало что помнишь о том, как запутался в кустах. Да и вообще обо всём предшествовавшем дне. Но она проспит меньше, так что не переживай, я в дозировках разбираюсь, — она задорно хихикнула, и мне оставалось только поразиться, что ещё умеет эта хитрая островитянка.

— А разлом? Аномалия в сердце острова? Как быть с ней? И почему остроклыки не уходят в него, разве им не хочется домой?

Бабуля Харрис остановилась, положила мне руку на предплечье и улыбнувшись произнесла:

— Дурья твоя башка… Их дом — здесь! — она обвела рукой заросли.

— А вот обзываться необязательно, — я погрозил ей пальцем, и бабуля заулыбалась ещё больше, будто кокетничая.

Видимо, это в их семействе было наследственным. Линнея тоже при всей своей грубости не была лишена женственности и огненного игривого запала, который изливала хаотично и не всегда уместно, но ярко и задорно.

— Вы сказали, что не покидаете острова, потому что знаете, что опасны. Но Линн работает журналистом, корреспондентом и даже иногда просто шатается по Школе без пропуска.

— А что, думаешь, белая бездомная кошка способна причинить кому-то вред?

Мне захотелось ответить колко, потому что знал, что очень даже может. У этой барышни острые коготки, но спорить не стал и решил прояснить информацию про аномалию.

— Ваша правда. А разлом… Вы когда-нибудь приближались к нему? Не выйдет ли из него кто-то пострашнее вашей стаи? Может, нам стоит его залатать?

— За столько веков никто ни разу не появился. Думаю, можно об этом не волноваться. Тем более он находится в скале, под землёй. Там непроходимые лабиринты туннелей, узкие расщелины и обрывы. Так что при всём желании загнать моих волков к разлому у вас бы не вышло. И оттуда никто не выйдет. Так что не нужно больше пугать моих малышей. Они ни в чём не виноваты.

Агата шевельнулась и обвила руками мою шею, сладко постанывая во сне.

— Хоть отдохнёт, красавица, — продолжила старушка. — Вижу, больно ей в душе. Животных любит, как себя. И страдает от этого. Но цветы мнемосины способны принести облегчение.

— А остальные ребята как там?

— Да отлично, уже и поужинали наверняка. Не то что вы тут по ночам шляетесь. Я, как только их увидела, сразу поняла, что ты, непоседа, не сдашься так просто и попрёшься к сердцу острова. Линнея предупреждала и не ошиблась. Она вообще в корень зрит. Талантливая. Хоть и глупая по молодости.

Бабуля Харрис никого не щадила, даже собственную внучку.

— А скажите мне такую вещь, — вдруг неожиданно сам для себя, начал я. — Я не видел как превращается Линн, но…

Договорить не успел, бабуля тут же меня перебила.

— Это похвально, не совсем девка вдали от дома распоясалась, честь блюдёт.

— В смысле?

— Ну, она же пока в своей истинной форме не утвердилась, не может как следует процесс обращения контролировать. К ней одежда пока не как кожа пристаёт, мешает только, порваться может. Чего хорошие вещи портить? А так скинула да пошла гулять. Потом оделась, как