Читать книгу "Вспять. Хроника перевернувшегося времени - Алексей Слаповский"

Однако, кроме Посошка, мало кто видел в неотвратимом прошлом что-то хорошее.

И только Ирина Ивановна, вдова покойного Геннадия Васильевича, отца Ильи, ждала с нетерпением того дня, когда упокоился муж. Она очень скучала по мужу и желала этого возвращения.

И больше ни о чем постороннем не хотела думать. Каждое утро перетаскивала из сарая кровать в дом, чтобы было готово, каждую ночь кровать исчезала, но Ирина Ивановна тащила опять, на уговоры сына перестать заниматься этим бесполезным делом отвечала молчанием.

Ждали, впрочем, воскрешения усопших и другие, не только в Рупьевске.

А что же делал Анатолий, которого мы на время упустили из вида?

Анатолий оставался одним из немногих людей, твердо верящих, что рано или поздно (и скорее рано, чем поздно) произойдет переворот в обратную сторону, в будущее. И лихорадочно обдумывал, какую пользу из этого можно извлечь.

Хоть он и рос в небедной семье, но ему всегда не хватало карманных денег, и одно из постоянных мечтаний детства было разбогатеть. Однажды он увидел фильм, как люди, попавшие в прошлое, прихватили кое-какие реликвии, которые очень выгодно продали. Это стало для маленького Анатолия любимой фантазией: попасть из настоящего в прошлое или будущее, а потом вернуться и сыграть на разнице стоимости вещей тогда и теперь. Например, вот он собирает марки (было такое недолгое увлечение, доставшееся от отца), и, эх, попасть бы в то время, когда выпустили какой-нибудь «Голубой Маврикий», или «Перевернутую Дженни», или тифлисскую марку с надписью «Город С.» стоимостью 6 копеек. Шесть копеек! А теперь — миллионы долларов! Или оказаться соседом художника типа Ван Гога, который отдавал картины за еду, а через сто лет они на аукционах продаются за такие деньги, что страшно подумать! А можно из современности взять что-нибудь, соображал он бойким мальчишеским умом. Вот сотовые телефоны появились — наверняка же, предполагал сметливый Анатолий, они будут меняться так быстро, что первые модели уже через три года все выбросят, зато потом они будут стоить в тысячи раз дороже! И, кстати, оказался прав: уже сейчас сотовые аппараты двадцатилетней давности стоят приличных денег.

Потом детские мечты забылись, и вот опять всплыли. Но Анатолий вертел и так и сяк, фокусы с перемещениями во времени не проходили. Нереально. А что реально? Реально вот что: учитывая, что поворот в будущее может произойти в любой день, надо попытаться вычислить этот день и накануне провернуть что-нибудь такое этакое. Поэтому он, запершись в дальней комнате отцовского дома и сказав всем, что уехал в Придонск, обложился гадательными книгами, учебниками по нумерологии, выискивал в Интернете информацию по этим вопросам. Он стал похож на завзятого лотерейщика, который уверен, что выигрышные цифры можно угадать, если правильно составить статистику и увидеть в ней закономерности. Анатолий ел и пил наскоро, не показывался родителям на глаза, не созванивался с Анастасией.

Двадцать девятого сентября, в субботу, когда всех постигло страшное разочарование. Анатолий занимался этими своими делами и не сразу услышал стук в дверь.

Стук тут же стал намного громче и строже.

Анатолий открыл.

В дверях стоял отец.

— Чего это ты бардак у себя развел? — спросил, входя. Игорь Анатольевич.

— Рабочий беспорядок.

— Чем занимаешься?

— Так…

Перевощиков оглядел книги, графики и прочее и не стал вникать: его заботило другое.

— Почему на работу не ходишь? — спросил он.

— Сегодня суббота. А вчера воскресенье было. А до этого меня, если помнишь, вообще убили. И разве кто-то ходит вообще? Какой смысл?

— Убили, вот именно. А ты, значит, позволил себе фактически плюнуть в лицо?

— В лицо не плевали, сразу по черепу.

— Он шутит еще! — взорвался отец. — Весь город смеется: сына Столпцова грохнули, а он и ухом не повел! Девушку на глазах у всех увели!

— Во-первых, не увели, во-вторых, не грохнули.

— Неважно! Люди это все равно запомнили!

Я никому не позволял так с собой поступать. Человек должен быть во всем первым, сынок, жаль, если я тебе эту мысль как следует не вдолбил.

— Что же я, тоже его убить должен?

— Может, и должен, тебе решать. Я со своей стороны добиваюсь, чтобы его наказали. Выпороли, как этих балбесов.

— Серьезно? — Анатолий рассмеялся. — Я бы посмотрел!

— Не так все просто! Перевощиков встречный иск подал: будто бы ты его Настю изнасиловал.

Анатолий припомнил последнее свидание с Анастасией. Да, он вел себя прямолинейно, но назвать это изнасилованием… Девушка явно загоняется. Он взял телефон, позвонил Насте, послушал гудки.

— Говорить не хочет… Ладно, мы с ней ночью по-любому встретимся.

— Не гордый ты, — укорил Игорь Анатольевич. — Не в меня пошел.

И удалился, осененный родительской печалью, которая оживила его душу — поскольку душе в последнее время было нечем жить.

Анатолий же подумал: в самом деле, как-то я не гордо поступил. С одной стороны, все это бирюльки: умер — воскрес, но, с другой стороны, самого процесса убийства Анатолий не пробовал, исключая компьютерные игры. Это, пожалуй, еще и познавательно.

И, с неохотой оторвавшись от своих расчетов, он достал пистолет, подаренный ему на позапрошлый день рождения отцом (сразу вместе с лицензией), осмотрел его, сунул в карман и отправился искать Микенова.

Он позвонил ему из машины (номер, конечно, был в его телефоне — они ведь с Микеновым состояли в служебных отношениях), Илья как-то очень быстро ответил, будто ждал звонка, и сразу же согласился встретиться.

— Я сам хотел позвонить и…

— Это потом. Ты лучше позвони Насте, пусть подъедет в «Аромат». Она мне не отвечает почему-то, — Анатолий умело подпустил в голос укоризны, чтобы Илья понял: именно он виноват в том, что Анастасия не отвечает. И Микенов торопливо согласился:

— Да, позвоню, конечно.

Через полчаса они были все трое, как и в прошлый раз, в кафе «Аромат».

Но, в отличие от того дня, кафе было заполнено так, что им с трудом нашли свободное место, зато укромное — в углу, за колонной.

Молодежь, а здесь были в основном люди именно молодые, обсуждала событие дня, заключавшееся в том, что не произошло ожидаемого события. Делились прогнозами, пытались шутить и выпивали больше обыкновенного, что вполне объяснимо.

Анастасия попросила коктейль и тянула его из соломинки с отчужденным видом.

Анатолий заказал себе и Микенову водки. Когда принесли, выпил, а Илья не стал.

Илья порывался начать разговор, принести извинения, что он давно собирался сделать (мог бы по телефону, но считал, что надо лично), но Анатолий обрывал его: