Читать книгу "Женская история Битлз - Кристина Фельдман-Баррет"

до сих пор помнит ту благоговейную тишину, которой участники Астрид встретили ее появление в главном фестивальном зале. Райан также помнит, как «просияло» лицо Кирхгерр, когда ее муж попытался заговорить с ней на своем «школьном немецком». После этого всякий раз, когда в течение фестивального уик-энда они с мужем видели ее, Кирхгерр широко им улыбалась[289]. Когда Райан рассказывала эту историю, мне вдруг пришло в голову, что англоговорящие мужчины, пытающиеся говорить с Кирхгерр на ее родном языке, должно быть, напомнили ей о первой встрече с «Битлз» и их попытки общаться на немецком. Разумеется, коммуникация между Кирхгерр и «Битлз» всегда была много шире, чем просто вербальная. Как точно отмечает Джулия Снирингер, Астрид Кирхгерр была для них «грандиозным культурным посредником […] Английский у нее был слабоват, но, понимаете, ей [было] дано общаться с ними на уровне искусства, визуальных образов, фотографии […] а еще стиля и моды, ну, и причесок». Снирингер пришлось глубже погрузиться в историю Кирхгерр для книги о становлении гамбургской рок-н-ролльной сцены, она говорит о своих впечатлениях: «Чем больше я узнавала о ней, тем больше она меня поражала»[290].

Тем не менее в общественном сознании, особенно после выхода в 1994 году фильма «Пятый в квартете», основная роль Астрид в истории «Битлз» — это, прежде всего, возлюбленная Стюарта Сатклиффа.

Даже в 1964‐м одно из первых упоминаний о ней в СМИ в эпоху битломании, по всей вероятности, было в материале «Две трагедии, идущие за „Битлз“ по пятам» (The Two Tragedies That Haunt the Beatles), опубликованном в американском журнале «Бест оф „Битлз“» (Best of the Beatles). Прежде чем рассказать о смерти Стюарта, автор статьи описал их «межкультурный» роман: «Каждый день Стю и Астрид встречались в местных кафе. Они болтали. Они смеялись. Он учил ее английскому. Она учила его немецкому. Это было чудесно — они были влюблены, и оба чувствовали это, целиком и полностью, без вопросов»[291]. Барабанщик Пит Бест вспоминает, что наблюдал за этой парой на заре их любви и думал, что их отношения «словно из какой-то старой сказки». Ему вторит сестра Стюарта Полин Сатклифф в своей книге, опубликованной в 2001 году. Полин так вспоминает первую встречу Астрид с родными Стюарта: «В нашем доме она появилась как Золушка»; и дальше: «…она словно околдовала» всех вокруг[292]. И какими бы харизматическими и непостижимыми качествами ни обладала Кирхгерр, они навсегда связаны с группой «Битлз», ее друзьями, отражаются в них и транслируются ими дальше.

Прелестницы и эмансипе: Джейн Эшер и Патти Бойд

В 1963 году «Битлз» стали проводить больше времени в Лондоне. В начале лета они окончательно перебрались туда. Столица Великобритании была не только местом, где полагалось находиться крутым группам, чтобы записывать альбомы и общаться с представителями СМИ, еще это был город, где вызревало что-то новое и захватывающее. Хотя словосочетание «лондонская движуха» (Swinging London) возникнет и накрепко прилипнет к столице только в 1966 году, мегаполис уже наводнила честолюбивая прогрессивная молодежь, стремящаяся прославиться. Более того, эти стремления отнюдь не были связаны с доступом к традиционным привилегиям высших слоев общества, а с новым классом хорошо обеспеченной богемы, состоящей из художников, фотографов, музыкантов и модельеров. В этот период культурных перемен некоторые молодые женщины рвались получить «гламурную» профессию. Хотя большинство работающих девушек той эпохи продолжали трудиться секретаршами, учительницами или продавщицами в магазинах, избранные счастливицы — благодаря таланту, внешности, социальным связям или просто счастливому случаю — шли в такие профессии, как модель или актриса. Подобная работа считалась залогом независимости, самостоятельности и мобильности, а модель Джин Шримптон[293] и актриса Джули Кристи[294] служили этому поколению англичанок кумирами и образцами для подражания. К этой же группе относились актриса Джейн Эшер (1946 г. р.) и модель Патти Бойд (1944 г. р.), две девушки, у которых в 1960‐е годы были длительные отношения у одной с Полом Маккартни, а у другой, соответственно, с Джорджем Харрисоном.

Учитывая эту тенденцию, возникшую в Лондоне, неудивительно, что и Джейн Эшер, и Патти Бойд познакомились со своими кавалерами-битлами в процессе работы. 18 апреля 1963 года Джейн Эшер в качестве репортера светской хроники брала у «Битлз» интервью для «Радио таймс» после их концерта в Альберт-холле. В тот вечер флиртовать с рыжеволосой актрисой пытался каждый из битлов, но ее бойфрендом в результате стал Пол Маккартни. Патти Бойд начала карьеру модели в Лондоне несколькими годами ранее. В конце ноября 1963 года она получила некоторую известность в национальном масштабе благодаря телевизионной рекламе картофельных чипсов «Смитс криспс», режиссером которой выступил Ричард Лестер. Вскоре он снял Бойд в эпизодической роли в первом фильме «Битлз» A Hard Day’s Night («Вечер трудного дня») (1964). Именно на съемках фильма, где двадцатилетняя модель сыграла школьницу-подростка, ехавшую с «Битлз» в одном поезде, Бойд познакомилась с Джорджем Харрисоном. С учетом карьерных устремлений, обуревавших Патти Бойд и Джейн Эшер с ранних лет, нет ничего удивительного в том, что, как позднее отметит Бойд, из всех битловских подруг и жен больше всего общего у нее было именно с Эшер.

Джейн Эшер впервые вышла на сцену в детстве, была довольно популярна в Великобритании и продолжала играть и сниматься. В ее театральном детском репертуаре была Алиса Льюиса Кэрролла и Венди Дарлинг из «Питера Пэна», а в год, когда мир захлестнула битломания, она вместе с Винсентом Прайсом снялась в фильме Роджера Кормана «Маска красной смерти» (The Masque of the Red Death) (1964). Патти Бойд буквально на заре карьеры стала востребованной моделью. Она начала работать в этом направлении, когда, по словам Артура Марвика, в культуру эпохи все активнее проникала всепоглощающая «рыночная привлекательность красоты». К 1967 году ее лицо стало настолько узнаваемым, что ее фотографию поставили на обложку «Английских пташек» (Birds of Britain), книги, посвященной «новой английской девушке», представительнице модной лондонской молодежи. И Эшер, и Бойд были обречены на то, что их будут склонять на каждом углу как «девушек битлов» (Патти к 1966 году перейдет в категорию «жены битла»). Подобная двойственность публичного имиджа превращала их в идеальные ролевые модели для подростковой женской аудитории битловского фэндома.

Неудивительно, что с учетом завидной личной жизни и карьеры обеих редакторы подростковых журналов начали всячески продвигать Джейн Эшер и Патти Бойд как идеалы современной женственности. Без сомнения, обе изображались как ведущие насыщенную жизнь. Например, в колонке Бойд, время от времени в появляющейся в американском подростковом журнале «16» (рубрика «Патти Бойд