Читать книгу "Женская история Битлз - Кристина Фельдман-Баррет"

все готовая» обстановка баров Санкт-Паули девушке вроде фрейлейн Кирхгерр вряд ли могла понравиться, и не только потому, что она предпочитала мрачноватые атмосферные кафе, но и потому, что образованной женщине среднего класса в баре квартала красных фонарей делать было нечего. Как Астрид сама рассказывала в 2010 году в эфире Национального общественного радио, улица Репербан, главная артерия района, была «не тем местом, где в 1950‐е или 60‐е годы могли гулять молодые дамы»[284]. Тем не менее она дала себя уговорить своему тогдашнему бойфренду Клаусу Форманну, уже успевшему побывать на концерте «Битлз». По всей вероятности, среди остальных подружек «Битлз» Астрид была первой абсолютно чуждой условностям девушкой. Она принадлежала к гамбургской ультрамодной субкультуре экзисов (сокращенно от «экзистенциалистов»). Экзисы стремились создать альтернативу «взрослому» культурному мейнстриму, казавшемуся им банальным и косным одновременно. Для послевоенного поколения немецкой молодежи, с ужасом вспоминавшей о недавнем политическом прошлом своей родины, приобщение к иностранной музыке и моде было мощным способом отречься от собственной национальной идентичности. Экзисы особенно тянулись к культуре Франции: это могли быть пластинки Жюльетт Греко, сюрреалистические фильмы Жана Кокто или прически по последней парижской молодежной моде (длинные волосы у мальчиков, короткие стрижки у девочек). Им вовсе не обязательно было быть истинными интеллектуалами и любителями Сартра или Камю, тем не менее экзисы позиционировали себя как вписанные в современный культурный контекст художники и активные промоутеры расцветающей местной сцены.

До занятий фотографией Кирхгерр изучала историю моды, поэтому по большей части придумывала наряды для себя сама: питала пристрастие к черному цвету, любила кожу и носила короткую мальчишескую стрижку, как у актрисы Джин Сиберг в фильме Жана-Люка Годара «На последнем дыхании», вышедшем на экраны в марте 1960 года. Она полностью приняла и воплотила в себе инаковость, излучая уверенность в себе и шик. Неудивительно, что битлы были покорены Астрид не меньше, чем она ими. Джонатан Гулд склонен считать, что эта завязавшаяся в Гамбурге дружба вряд ли могла бы сложиться в Ливерпуле. Юная светская львица из состоятельной семьи, какой была Астрид, в пролетарском окружении ливерпульской молодежи выглядела бы либо жеманницей, либо снобкой. Однако в контексте Гамбурга любые намеки на «…художественные и интеллектуальные претензии нивелировались ее ломаным английским, ее внешностью и стилем, а главное, ее искренним увлечением битлами».

Роль Кирхгерр в истории «Битлз», как первого человека, сделавшего для группы профессиональную фотосессию, также подчеркивает значимость женского взгляда, столь важного для их истории. Кирхгерр удалось в полном объеме идентифицировать, задокументировать и в итоге сформировать магнетическую привлекательность «Битлз». Именно на ее черно-белых фотоснимках битлы впервые предстают как объекты желания, а «субъектом желания» является сама Кирхгерр. Битлы стали ее коллективной музой. Биографы, историки и поклонники «Битлз» практически в один голос превозносят Астрид Кирхгерр как женщину, опередившую свое время и оказавшую влияние на стиль молодых музыкантов. В то время как битловская иконография периода «движухи 1960-х» — важнейшего периода зенита славы «Битлз» — включает в себя снимки таких, например, модных гламурных мужчин-фотографов, как Дэвид Бейли, популярных упоминаний о кудеснице камеры Кирхгерр вы не найдете.

То, что Кирхгерр создаст первые фотографии «Битлз», отражающие их индивидуальность, и то, какое влияние она окажет на их чувство стиля на заре их карьеры — переход от «тедди-боев» к «прото-мод»-стилю и мягким округлым стрижкам с челками, которые в середине шестидесятых превратят их в законодателей моды, — только добавляет ее истории исключительности. Наши респондентки признают за Астрид Кирхгерр провидческие способности и подчеркивают ее созвучный сегодняшнему дню выбор образа жизни и линии поведения в целом. Например, она не стеснялась всюду следовать за «Битлз» — в качестве возлюбленной Сатклиффа и просто подруги остальных членов группы. Марли Сентауэр, фотограф и музыкант, вспоминает, как увидела фотографию Кирхгерр и Сатклиффа в биографии Джона Леннона, написанной Рэем Коулмэном в 1985 году, и не поняла: «А это еще кто такие?» И лишь «когда пазл сложился» — когда, в конце концов, она познакомилась с фотографиями Кирхгерр, — то была совершенно покорена их образным строем. «Она оказала на меня колоссальное влияние», — признается Марли и добавляет, что ее сердце отдано Астрид отчасти потому, что «эта женщина [спокойно] ходила туда, куда ей не положено было ходить», имея в виду «Греховную милю» в Гамбурге, где проходили выступления «Битлз», и локации их фотосессий[285]. Выяснилось, что чувства и интересы Кирхгерр находили отклик в душе другой поклонницы «Битлз», Эллисон Джонелл Борон, еще в подростковом возрасте:

Мне казалось, она такая классная […] Немецкий язык в школе я выбрала не из‐за нее, но мое немецкое на уроках — поскольку мне пришлось его взять — было Астрид. […] Я очень интересовалась фотографией, и мне вообще нравится, что у нее был такой художественный вкус, это ведь она придумала эти их стрижки, ботинки, весь стиль[286].

Шотландская поклонница Мэнди отдает должное уникальности места, занимаемого Кирхгерр в ранней истории «Битлз», и значительности оказанного ею влияния, особенно с учетом того, что, с одной стороны, «…когда они были моложе, то к женщинам — особенно к постоянным подругам и женам — относились не очень» (тут она отдельно упоминает Синтию Леннон), но «с другой стороны, «Битлз» помогали женщинам и привлекали внимание к таким личностям, как Астрид Кирхгерр, так что они не стеснялись находиться под женским влиянием»[287]. Предлагаемая Мэнди интерпретация романтических отношений «Битлз» с женщинами в пору их юности не только высвечивает иной характер их отношений с Кирхгерр, но, как мы уже упоминали в главе 1, подчеркивает, что их взаимодействие с женщинами было разноплановым и контекстуально обусловленным.

Сьюзан Райан не устает поражаться тому, как Кирхгерр сумела разглядеть в этой группе нечто принципиально иное, и высоко ценит созданный ею битловский фотоархив:

Не будь у нее художественного видения… Она вдруг увидела в этих парнях что-то такое, что ей захотелось запечатлеть на пленке, сохранить, оставить себе, [чтобы иметь возможность] обдумать и использовать. И если бы у нее не случилось этого озарения — мы были бы лишены много из того, что сейчас имеем. И уж, по крайней мере, у нас не было бы этой фотохроники. […] Она была способна видеть «поверх», понимаете? Я не могу объяснить это по-другому […] ведь это были двадцатилетние ребята, вчерашние подростки, и она что-то такое разглядела[288].

Сьюзан и ее подруга Кит О’Тул ежегодно посещают «Битлфесты» — фестивали для поклонников «Битлз» в Нью-Йорке и Чикаго. Кит с нежностью вспоминает времена, когда почетным гостем была Астрид Кирхгерр. Она