Читать книгу "Девяносто девять и один - Катрин Корр"

Мы с Ромой тянем её назад, но она как бульдозер, упрямо движется только вперед и уничтожает всё на своем пути. Её руки ударяют меня по спине, не удивлюсь, если и Роме прилетело.

— Карина, что с тобой?! — кричу я на нее шепотом. — Успокойся же!

Она останавливается, устало повиснув на моем плече. Я оглядываю гостей. У всех челюсти на земле, а глаза выпали из орбит. Никто ничего не говорит, не шепчется, не улыбается. Все нарядные, красивые, но выражения лиц такие застывшие, словно пришли на похороны. Наши с Ромой обеспокоенные взгляды встречаются.

— Пойдем в дом? — тихо предлагаю я Карине.

Мне чертовски хочется знать, что случилось несколько минут назад, но я не хочу выяснять это на глазах у её друзей и наших общих знакомых. Достаточно уже того, что они видели.

Придерживая сестру за плечи, мы медленно движемся в сторону террасы. Карина явно перебрала сегодня с выпивкой. Идет пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу. Стараясь обуздать в себе острую потребность знать, какого черта здесь происходит, я, скрипя зубами, оборачиваюсь. Гости снова разбредаются, занимают места за столиками, располагаются на топчанах, а Рома уже усадил Илью на стул и сидит рядом, склонившись над ним.

— Я всё испортила, — бормочет Карина. — Ты так старался, а я всё испортила.

— Ничего подобного. Но ты меня удивила. Что вы с Ильей не поделили? Или тебе его подарок не понравился?

Моя шутка звучит глупо, я осознаю это. Но погода внутри меня нагнетается, а предчувствие чего-то очень нехорошего всё явственнее ощущаю кожей.

— Твой друг — урод, Максимилиан. Сколько всего ты сделал для него, сколько раз покрывал его косяки, чтобы его не грохнул собственный папаша, а он такой урод.

Усаживаю Карину в кресло и опускаюсь перед ней на колени. Её плечи поникли, а взгляд, в котором несколько минут назад бушевала разъяренная буря, сменился безмолвным штилем. Разговор с Ромой и так поселил во мне огромное зерно сомнения насчет Ильи, а теперь, глядя на Карину, которая никогда не позволяла себе ничего подобного, из этого зерна стремительно вырастает ядовитое дерево. Наверное, мне в первые в жизни страшно задавать вопрос, ответ на который я больше, чем уверен, повергнет меня шок.

— Расскажи мне, что случилось?

С минуту Карина молчит. Эта тишина между нами кажется мне целой вечностью.

— Мне так тяжело думать об этом, Максимилиан, — говорит она, наконец, убитым голосом. — Я не хочу думать обо всем этом, но воображение всё рисует и рисует без конца… Как это остановить?

— Поделись со мной и мы вместе будем думать, как выбраться из оков нашего мысленного творчества.

— Кажется, я выпила лишнего.

— Тебе кажется.

— У меня перед глазами до сих пор его рожа. Что сделать, чтобы она исчезла?

— Сказать мне, что случилось.

Карина поднимает на меня свои пьяные глаза.

— Помнишь, я говорила тебе, если Музе понадобится моя помощь, если вдруг с ней что-то случится, то я сделаю всё, только чтобы помочь ей?

— Помню.

— Я опоздала! — с фырканьем выдает она. — Опоздала! Я опоздала с этим на десять лет! Со своей гребаной помощью я нежилась вот здесь под солнышком, заводила новые знакомства, шлялась по дорогущим магазинам, пока моя подруга умирала изо дня в день! Господи, как такое возможно, что в одно утро, в одно короткое утро случилось столько бед?! Я никогда не имела ничего против твоих друзей, за которых ты стоял и стоишь горой, Максимилиан. Они всё время чудили, всё время выбрасывали какую-то хрень, но ты был за них, а я верила тебе. Если я верю тебе, то верю и тем, кому доверяешь ты. Но сегодня всё изменилось. Навсегда! И я не знаю, как ты отнесешься ко мне после того, что я скажу.

К горлу снова поднимается тошнота. Мои челюсти без конца сжимаются, зубы давят друг на друга, словно воюют друг с другом. Я боюсь сам не зная чего.

— В то утро, когда я видела Музу последний раз, погиб её младший брат. Глеб, — поясняет Карина дрожащим голосом. — Он ждал её, понимаешь? Они же неразлучны были. Мамаша ушла от них, когда Музе девять лет было и она растила его… Боже. Боже, я не могу вынести этого!

Я обнимаю её, прижимая голову к своему плечу. Но Карина тут же отстраняется от меня.

— Нет, подожди. Подожди… — Вдох-выдох. — В то утро Глеб ждал её возвращения. И Муза проснулась намного раньше, чтобы успеть проводить его… До автобуса у школы. Но она так и не сделала этого. Не успела. Опоздала. — Её взгляд ожесточается и упрямо держится за меня. — Потому что у твоего любимого друга, которого ты и по сей день вытаскиваешь из дерьма, в штанах загорелось, когда он увидел её! Знаешь, что он сказал ей? Что ты, Максимилиан, ждешь её в комнате. Сработала цепочка доверия: если я верю тебе, значит и Муза тоже. Илья завел её в комнату, в которой не оказалось тебя. А выпустил только, когда сделал свое грязное дело! Ублюдок. И шрам на его морде — её рук дело. Так вот, Максимилиан, я заявляю, что твой друг — урод. Ничтожество, мерзкое и лживое насекомое, прилипшее к тебе только потому, что ты каждый его гребаный грешок отмываешь! Перестань это делать, пожалуйста… Очень тебя прошу.

Глава 14

Не лучшее время для откровений, но Карина не захотела иначе. Стоило мне начать, как вихрь болезненного прошлого, унес меня в тот день, ставший самым трагическим в моей нелепой жизни. Я впервые так много говорила об этом, впервые раскрыла свою кровоточащую душу и чувствовала, как с каждым произнесенным словом эти глубокие раны затягиваются, словно невидимый хирург накладывает швы. Я понимала, что Карина не перестанет думать обо всем этом даже посреди своих многочисленных друзей, но всё равно не могла остановиться. Я поступила нечестно по отношению к ней, украв такой чудесный вечер. И мои подозрения подтвердились: Карина только и делала, что заливала в себя бокал за бокалом, пока все они в один момент не догнали друг друга в её голодном желудке. Когда Максимилиан увел её, я не стала вмешиваться. Мне показалось это лишним. Я и так испортила ей и всем остальным праздник, пора заканчивать.

Наверное, поэтому я сейчас стою над своим чемоданом, который собрала за считанные минуты. Я даже не могу объяснить, почему сделала это, ведь никто не гонит меня, а улетаем мы только завтра вечером. Но когда я увидела, как Максимилиан бережно повел Карину подальше от разинувших свои рты гостей, мне стали очевидны три страшные истины. Первая — Карина точно объяснит ему причину своего поведения, и я никак не смогу повлиять на это. Вторая зависит от Максимилиана: верить словам сестры или нет, ведь речь идет о его близком друге. А третья заключается в решении, которое примет Максимилиан: сделать выводы относительно добропорядочности Ильи или прогнать меня — лгунью, посмевшую оклеветать его друга. Так или иначе, но мое пребывание здесь теперь зависит от Максимилиана. А ещё мне очень страшно. Я боюсь, что мои опасения подтвердятся и меня посчитают лгуньей. Максимилиан бесспорно решит именно так… Или нет.