Читать книгу "Robbie Williams. Откровение - Крис Хит"

(Робби Уильямс настаивает на определенном артикле потому, что из-за его отсутствия меняется смысл названия: Heavy Entertainment Show — это просто некое «шоу тяжелого развлечения», вообще, а The Heavy Entertainment Show — это именно, его, Робби Уильямса, шоу тяжелого развлечения, его программа, его идея, записанная на этом конкретном альбоме и т. п. — Прим. пер.)

Майк ничего ему не отвечает — сейчас не тот момент — а я хорошо себе представляю, что он думает. Во всех уже вышедших публикациях написано Heavy Entertainment Show, без определенного артикля. Как и в оформлении CD-варианта альбома, массивные рубленые буквы над двумя Робби, стоящими друг против друга на боксерском ринге (потому что, как он сотни раз еще объяснит, самая мощная битва — с самим собой). Дизайн этот, разумеется, Роб и видел, и даже утвердил.

В машине, на пути из редакции Radio Magic, он читает Daily Mail, лежавшую тут же на сидении. Его внимание привлекает заголовок на первой полосе.

У ЧЕТВЕРЫХ ИЗ ПЯТИ СЕРДЦЕ СТАРШЕ ИХ САМИХ.

Секунду он разглядывает статью, затем отбрасывает газету.

«Я думал, что „про меня“», — объясняет он. Но это, оказывается, статья про плачевное состояние здоровья у народа в стране.

И вот именно в этот момент Майкл поднимает проблему:

«Роб, сейчас в оформлении альбома Heavy Entertainment Show».

«Да ты что? Правда?»

«Ну то есть заголовок требует The в начале, да?»

«А может?»

«Ну то есть везде The, и в названии песни тоже?»

«Ага. Точно. Должно быть The Heavy Entertainment Show».

* * *

Мы попали в пробку, так что Роб убивает время, отвечая на компьютере на вопросы поклонников.

Будут ли какие-нибудь новые песни восприниматься как нервные?

«Полагаю, некоторые будут. Но в наше время очень просто быть нервным».

Пару часов спустя Майкл, который сделал несколько звонков, возвращается к начатому разговору.

«И все-таки у нас проблема, — сообщает он. — С тем, что уже напечатано». Он объясняет, что есть делюкс-издание альбома, ограниченное — 300 000 экземпляров, которое будет выпущено во всем мире, а есть стандартное, 11 треков, тираж которого будет гораздо больше, и вот в него еще можно вносить изменения в дизайн. Так действительно ли Роб настаивает на том, чтобы внести правки?

«Каждый раз, когда они говорят Heavy Entertainment Show, я мысленно добавляю The, — говорит Роб. — Я бы хотел, чтоб там был определенный артикль. Отсутствие его меня раздражать будет все время. Я действительно видел дизайн, я в курсе, но как-то не понял, что the пропущена. Мог бы поправить. Столько времени потратил на то, чтоб альбом был сделан правильно. Правильно для меня, в моей голове».

Соглашение достигнуто такое: обычная версия компакт-диска, включая буклет с текстами песен, будет откорректирована — везде The Heavy Entertainment Show. Но первый тираж делюкс-издания — коллекционная версия! — будет называться Heavy Entertainment Show.

Альбом вышел, и разночтения в названии кто-то заметил — и фэны, и журналисты. Все решили, что это так специально сделано — чтобы разные издания отличались. Я вообще уверен, что никому и в голову не приходило, что это просто произошло по ошибке.

* * *

Он принимает снотворные. Ambien.

В начале этого лета баскетболист Коби Брайант, один из самых знаменитых спортсменов Америки, опубликовал письмо, написанное к себе-подростку. Смысл его в том, что не стоит только лишь заваливать родных и близких подарками, потому что в конце концов все, включая его самого, будут рыдать от этого, но что есть более надежные способы инвестировать в их будущее и помочь им реализовать свой потенциал.

Роб решил, что будет интересно, если он сам напишет что-то в этом жанре, так что ночью он набрасывает первые два предложения перед сном. Не очень хорошо идет. Проснувшись утром, он обнаруживает, что вот точно то, что он написал; все продуманные и прочувствованные слова от души, наставления, которые, по его мнению, стоило бы отправить себе-тинейджеру в прошлое:

Во-первых, маленький братик, я люблю тебя и очень по тебе скучаю

ага ты более чме хуже люибмый и соврешено илмый

«Ага, понимаю, — говорит он. — Это вот Ambien ваш. Представляешь, как шестнадцатилетний я смутился бы, получив такое?»

* * *

«Рановато для всего этого, верно?» — говорит Роб фэнам, собравшимся у здания Radio 2. Еще восьми утра нет.

Поднявшись наверх, он спрашивает, где здесь можно покурить. Ему отвечают, что вроде бы балкон можно открыть.

«Мы последний раз его открывали, — замечает продюсер, — ради Найла Роджерса и затмения».

«Ну, — говорит Роб, — может, откроете для Робби Уильямса и Silk Cut?»

Звучит песня The Weeknd’s «Can’t Feel My Face», потом тема Happy Days.

Крис Иванс представляет Роба слушателям; вскоре его уломают изобразить Френка Спенсера и он изольет свой невроз на утреннюю позевывающую Британию:

«Каждый раз в студии я под диким прессом: „У тебя камбэк, ты делаешь альбом, надо сделать хит, тебе сорок два, ты жирный, взор печальный, ты должен со всем этим разобраться, это не хит, ой, слово не то выскочило, этот припев канает? Нет, не канает, давай пиши припев, который все будут хором распевать, давай же, толстячок…“ Это же не за выходные делается, это же за полтора года до выпуска ты в студии каждый день себе: „Нет! Не будь бывшим! Не будь бывшим!“ Вот на это мозги расходуются. Но это и толкает меня вперед. Место некомфортное, но я тут, на нем, и все еще делаю свое дело. Я по-прежнему в поп-чартах, надеюсь. Скрестим пальцы. Восемь месяцев сплошного стресса, когда ты пытаешься не быть жирной поп-звездой». После этого он рассказывает о том, как семья его изменила. Насколько жизнь была бесплодным поиском «чем заполнить дыры в душе. Но ничего не имело смысла. Я забрался на вершину горы и там такой: „Ой, мне все еще больно“. Потом женился, дети пошли… теперь все имеет смысл».

В контрольной комнате, где я стою, кто-то из работающих на передаче бормочет «отличное интервью…»

* * *

Мы едем в машине обратно в отель, и по дороге Роб замечает на тротуаре Фила Джупитуса.

«Всегда ужасно обо мне… Buzzcocks, — говорит он. — Просто какая-то ко мне ненависть животная. Он типа настаивал, что я по уши влюблен в себя и все такое прочее».

Гери Маршалл, который ведет машину, напоминает Робу, что довольно давно уже случилось отмщение.

«Ах да, — он вспоминает. — Написал ему в карман пальто. В центре BBC. Еще я набил его видеомагнитофон туалетной бумагой, которой подтерся».

Роб говорит это таким тоном, что можно подумать, что ничего подобного сейчас он не сделает, но о сделанном особо не жалеет.