Читать книгу "Тебе, с любовью... - Бриджит Кеммерер"

Но никто из окружающих не знал о том, что он пьет спиртное как воду.

Многие считают, что проблема с алкоголем страшна лишь тогда, когда выпивший проявляет агрессию или насилие. Они не понимают: тихие алкоголики бывают не менее опасны, чем буйные. Или даже более опасны, как теперь кажется мне. Маму до сих пор донимают вопросом, почему она сразу же не ушла от него. Как будто он смертным боем бил ее по выходным! Нет, он никогда ее и пальцем не тронул. Отец не был буйным. Он любил маму. Любил нас, детей. Проблема была не в этом.

Возможно, проблема была в том, что мы его все любили. Все счастливы, когда счастлив отец, – так я думал. Я не сразу разглядел, с каким натянутым выражением лица мама встречает его, если он приходит навеселе. Где-то в возрасте девяти лет я многое начал подмечать. То, как меняется его голос. Как отец становится слишком добреньким и слишком забывчивым. Я сбился со счета, сколько раз он забыл забрать меня из школы. Я стал возвращаться домой пешком, чтобы избежать вопросов учителей. По выходным я работал с ним в автосервисе, и иногда он забывал привезти меня домой. Тогда позже за мной заезжала мама, делая вид, что ничего страшного не произошло. Уверен, все механики знали, в чем проблема, но ничего не делали. Как и она.

Как я уже сказал, отец был тихим алкоголиком. Все любили его. Он же был безобиден, да?

Ты уже знаешь, к чему это привело. Я тебе рассказал, что он убил мою сестру.

В тринадцать лет я стал по выходным отвозить его домой. Знаю, звучит безумно, но он рано научил меня вождению. Так фермерские дети в семь лет уже пашут, а дети охотников стреляют из ружья. Мы всегда последними заканчивали работу, поэтому механики об этом не знали.

Я жутко боялся, что меня кто-то застукает, но выбора не было: виляющий на дороге отец за рулем – это не шутка. Это опасность. Однажды он сбил то ли человека, то ли предмет и поехал дальше. Порой мне снится в кошмарах, что это все же был человек. Помню, как я без конца спрашивал отца, не нужно ли нам вернуться и посмотреть, кого мы сбили, но он даже не заметил случившегося. Я рассказал об этом маме, и она опять только покачала головой, сказав, чтобы я не выдумывал.

Так вот, одним субботним днем я принял решение. Я спрятал ключи.

Отец пьяно шатался по автосервису, хлопал дверями, лазил по карманам и все больше раздражался. Я забился в угол с ключами в кармане, чуть не трясясь от напряжения и страха.

– Может, позвоним маме? – спросил я.

– Мама на работе, – проворчал он.

– Что ты будешь делать, если не найдешь ключи?

Я надеялся, что он вызовет такси или попросит кого-нибудь из ребят подбросить нас до дома.

Нет, он смахнул все – абсолютно все – со своего стола и заорал:

– Черт вас всех подери! Я вам щас устрою вздрючку за кражу ключей!

Впервые в жизни он превратился на моих глазах в буйного пьяного.

Я начал «помогать» ему с поиском ключей. И конечно же, очень быстро «нашел» их. Меня всего трясло. Я не хотел, чтобы отец садился за руль, особенно в таком состоянии. По возможности спокойно и словно в шутку я спросил:

– Может, мне сесть за руль? Посмотрим, поймают ли нас.

Секунду мне казалось, что отец вырвету меня ключи. Он этого не сделал. Засмеялся, похлопал меня по спине и похвалил:

– Молодец.

Так все и началось. Об этом никто не знал, даже мой лучший друг. Я любил отца и понимал, что только так могу уберечь его от неприятностей. Для своего возраста я был высоким пацаном и, сидя за рулем, натягивал на глаза бейсболку и не привлекал ничьего внимания. Удивительно, как много людей смотрят в сторону, не обращая внимания на очевидное.

Сестра тоже ни о чем таком не догадывалась. Да и не могла она об этом знать. Отец уже давно бросил попытки научить Керри автомеханике – она была девочкой во всех смыслах этого слова. В моих глазах она была еще совсем ребенком. Я перешел в восьмой класс и, как дурак, считал себя особенным. Я не нарушаю закон! Я мужчина, заботящийся о своей семье. Я помогаю!

Думаю, мама начала рассчитывать на то, что если отец пьян, то за руль сяду я. Нет, я знаю это. Она сказала мне позаботиться об отце в тот день, когда умерла моя сестра. Это была наша кодовая фраза. «Позаботься о нем» означало: «Отвези его туда, куда ему будет нужно».

В те выходные я должен был отправиться в туристический лагерь с ночевкой. Я ждал этого несколько недель, но потом маму вызвали на работу, а отец к девяти утра уже уговорил три банки пива. Мама не захотела, чтобы он ехал со мной, когда от него за километр несет спиртным. Поэтому поездка была отменена.

Я часами слонялся по дому, хлопая дверями и тяжело вздыхая. Думаю, ты можешь себе представить мое разочарование. Когда отец попросил меня отвезти его в автосервис, я захлопнул перед его лицом дверь и сказал, что, если ему так нужно на работу, пусть садится за руль сам.

Думал, он останется дома. Я привык быть его шофером и решил: не сяду за руль, и он останется дома.

Я ошибался. Он уехал. И взял с собой Керри.

Домой вернулся только один из них.

Из-за грозовой погоды все перед уроками забились в столовую. К тому же всех приманивает сегодняшний завтрак: оладьи и драники. Роуэн берет только сок. Не помню, когда мы в последний раз ели здесь утром: не так-то легко позавтракать, когда того же желает сотня учеников.

Однако из-за дождя мне пришлось отказаться от поездки на кладбище, поэтому хочется заесть свою печаль чем-нибудь вкусненьким. На подносе горкой лежат оладьи. Нетронутые. Теперь, когда они прямо передо мной, я не могу заставить себя съесть даже кусочек.

– Что с тобой сегодня такое? – спрашивает Роуэн, отпивая черничного сока.

Думаю о письме Мрака. Но не могу сказать об этом Роуэн. Мрак не просил держать его тайну в секрете, но о таком ведь и просить не надо.

Я протыкаю вилкой оладьи – они похожи на бесформенную липкую массу.

– Просто думаю.

– О своем таинственном парне?

– Не прикалывайся над этим, – хмурюсь я.

– Я и не прикалываюсь, – пожимает плечами подруга. – Почему бы тебе не попытаться узнать, кто он?

– У меня были такие мысли. – Я умолкаю, размышляя над его письмом. – Не думаю, что стоит это делать. Возможно, наши отношения такие, какие есть, поскольку мы не знаем друг друга.

– О чем ты?

Отведя взгляд в сторону, я снова подцепляю вилкой оладьи. Я солгу, сказав, что не горю желанием узнать, кто он. Что бы случилось, если бы тем вечером мне не помог Деклан Мерфи и Мрак все-таки приехал? Не изменилось бы после этого наше общение? Я никогда и ни с кем не разговаривала так откровенно. С Мраком я не какая-то там девчонка, отчаянно держащая себя в руках перед тем, как слететь с катушек. Я – это просто я. А он – это просто он.

Роуэн все еще ждет ответа. Я засовываю в рот кусочек оладьи.