Читать книгу "Мистика русского православия - Роман Багдасаров"

шего сына Грозного. Виновен ли? Почему литераторы XIX века щедро мазали Годунова сажей? Кому не нравилось присутствие на русском троне царя татарско-ордынского происхождения, пришедшего к власти благодаря заслугам перед страной, а не путем закулисных интриг?

Игрища

Для того чтобы убедить подданных в своей необходимости, власть использует не методы «кнута и пряника» (это уж потом, когда её признают), а игровое сознание. Игровое в широком смысле слова. Когда в 1547 году Иоанн Васильевич венчался на царство, Русь стала кате-хоном, «удерживающим» — оградой и плавильным котлом цивилизации, чем раньше выступала Византия. Большинство бояр, не говоря об остальных сословиях, понятия не имело, что требует от них сия миссия, которую сейчас бы назвали глобальным государством. Вот и пришлось царю по своему разумению доносить до сознания народа, что означает империя на практике. Означает, грубо говоря, что частное теперь приносится в жертву всеобщему. Есть, скажем, у боярского рода скромные планы на будущее. Ничего против. Однако примитивно пихать свою кровиночку в VIP-персонал больше не выйдет. Хочешь править — трансформируйся и соответствуй не местническим интересам, а общегосударственным. Не тянешь — дай посидеть на рукавице молодым кречетам.

Чтобы облегчить психологическую травму, государь постоянно устраивал для аристократии игры. Они могли быть забавными, типа возведения на московский престол касимовского принца Симеона Бекбулатовича, коему «Иванец» Грозный адресовал подобострастные петиции, могли — кровавыми, типа опричнины, однако всегда преследовали одну цель. Сознание русских, раскачиваясь, привыкало к динамике, постоянному обновлению социальной жизни. В царствование Фёдора Иоанновича игровой ресурс политики исчерпали. Подгонка пирамиды власти к имперскому образцу, выход к Балтийскому морю, освоение Сибири — здесь требовались уже не импровизации, а долгосрочный креатив. Необходимо было довершить начатое либо навсегда отказаться от амбиций Третьего Рима.

172 _

Одно из свойств православного самодержавия — преемственность, гораздо более плотная, чем даже у секретарей КПК. Именно это свойство оправдывает свободу маневра, которой наделён автокра-тор. Один царь выдвигает идею, другой — готовит условия, третий проявляет инициативу и лишь четвёртый, если Господь благословит, завершает начатое. Борис Годунов вытянул в финальном толчке тот груз, который принял на грудь Иван Грозный.

Да, Годунов рвался к власти, но в какой-то момент (какой — выясним) Борис Фёдорович понял, что жертва, приносимая им, превышает бонус, который в состоянии выжать из себя реальность. Достоинство Годунова в том, что даже тогда он не опустил руки, приняв судьбу правителя, за каждое благодеяние получающего чёрную неблагодарность. В конечном итоге он потерял семью вкупе с доброй памятью потомков. Однако то, ради чего — обширная, независимая Россия — существует до сих пор.

Захудалый Чингизид

Так уж повелось, что первый источник, из коего мы черпаем сведения о Годунове, — знаменитая драма Пушкина. Хоть сам поэт считал её юродством, образ Бориса, нарисованный там, легко принимают за чистую монету. Но чем больше фактов всплывает, тем более соглашаешься с автохарактеристикой Александра Сергеевича.

Начнём с родословной: «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты». Это его так Василий Шуйский величает. Каждый эпитет как пальцем в кисель. Рабами Годуновы не были никогда. Да, отсчитывали себя от мурзы Чета (или Черта), крещёного в 1310-х с именем Захарии. Но до Петра европоклонством на Руси не страдали, четверть знати имела татарские корни и славянами не прикидывалась. Удивитесь, но Чингизиды однозначно котировались выше Рюриковичей. Чет-Захария относился к Чингизидам. Дело не в национальности. До 1547 года Рюриковичи были великокняжеской семьёй, а Чингизиды — царским родом. Невдомёк пушкинскому герою, что Иоанн IV нарёкся царём лишь после того как покорил Казанское и Астраханское царства. Да и родством со Скуратовыми настоящий Шуйский Годунова вряд ли

— 173

бы попрекнул: брат Шуйского Дмитрий был женат на другой дочери «палача» Мал юты.

Менталитет кочевников был для Годунова на ладошке. Прямо перед его коронацией поступила депеша, что на Москву идут полчища крымчаков. Борис Федорович смело вверил войско служилым татарам. Главнокомандующему, астраханскому царевичу Араслана-лею Кайбуловичу, подчинялся боярин Мстиславский. Полк правой руки вёл казанский царевич Ураз-магмет, в его распоряжение поступил князь Василий Шуйский. А с передовым полком шли сибирский хан Маметкул и Шуйский Дмитрий.

Ехали они, ехали, до Оки доехали… и закатили грандиозный сабантуй. На берегу вырос город с шатрами, вратами, высоченными башнями. Каждый день царь устраивал пир для определённого разряда воинов. И так два месяца. Пока татарские послы добирались до Годунова, на протяжении семи вёрст они встречали гуляющих по степи и постреливающих ратников. Запуганные до полусмерти, крымчаки предстали пред государевы очи… Тот гневаться не изволил, даже отослал подарки хану. В результате этого милитари-шоу Борис сберёг сотни жизней.

Мир — основа благоденствия. После воцарения Годунова на границе с «диким полем» стало необычно тихо. Будучи ещё правителем (премьер-министром) при Феодоре Иоанновиче, Борис оградил южное «подбрюшье» России крепостями: Ельцом, Белгородом и др. Особенно далеко вдвинулся в степь Царёв-Борисов, разделивший орды Северного Причерноморья и донских казаков-разбойников.

Ермака называют покорителем Сибири. Правда, ни ему, ни воеводам, присланным на помощь, не удалось закрепиться в Искере, ставке хана Кучума. Лишь после 12-ти лет упорной борьбы, пришедшихся на годуновскую эпоху, Сибирь по-настоящему вошла в состав России. Значение данного события для грядущих поколений (наших в том числе) трудно переоценить. Только имя правителя, присоединившего Сибирь, все как-то запамятовали.

Он действительно любил людей. Годунов стал первым московским царём, провозгласившим процветание всех без исключения сословий основным приоритетом политики. Отвечая на благословение патри-

Засечные линии и города-крепости

— 175

арха в ходе венчания, он поклялся: «Бог свидетель, что не будет в моём царстве бедного человека!» Борис взялся за жемчужный ворот (что происходило, когда Годунов волновался) и произнёс: «И сию последнюю сорочку разделю со всеми!»