Читать книгу "Золотой век империи монголов. Жизнь и эпоха - Моррис Россаби"

В целом, Хубилай отменил некоторые дискриминационные установления и прилагал усилия, чтобы устранить предубеждения в отношении некоторых профессий, не пользовавшихся особым почетом при китайских династиях. Хотя он и стремился укрепить положение земледельцев и способствовать повышению сельскохозяйственного производства, больше внимания со стороны двора уделялось группам населения, не имеющим отношения к крестьянскому труду — торговцам, врачам и ученым, которые извлекали из этого значительные выгоды. Очевидно, Хубилай хотел заручиться их поддержкой. Больше всего при монголах пострадали интересы землевладельцев, представители которого составляли ядро чиновничьего сословия, управлявшего Китаем. После монгольского завоевания они утратили контроль над страной. Отмена экзаменов на гражданский чин значительно сузила возможности китайской элиты. Часть ее смирилась и перешла на службу к монголам; некоторые отказались от активного участия в общественных делах, занявшись искусством или уйдя в отшельники; некоторые же, недовольные монгольским правлением, образовывали потенциально опасную группу, противостоящую установившемуся строю, особенно в Южном Китае. Тем не менее, Хубилай пытался завоевать их расположение, сохранив правительственные учреждения, предоставлявшие работу ученым-чиновникам. В их число входили Академия Ханьлинь (Академия Достойных), под началом которой состояли: 1) Институт Распространения словесности, 2) Императорская библиотека, 3) Историографический институт.

Хубилай и военные

Занимаясь социальными и экономическими вопросами, Хубилай не забывал и о военных делах. Он передал управление армией Тайному Совету (кит.: Шуми юань), учреждению, созданному династией Сун и возрожденному Хубилаем в 1263 г. Император намеревался подчинить Тайному Совету все военные силы, но его устремления натолкнулись на мощное сопротивление со стороны монгольских военачальников, пользовавшихся, по обычаю, значительной независимостью. Хубилай пошел на уступки, создав для монголов отдельное ведомство. Монгольские войска, полностью подчинявшиеся Хубилаю, были выделены в особую организацию, получившую название Мэнгу цзюнь (Монгольская Армия), а те войска, над которыми у него не было полного контроля, назывались по-монгольски таммаджи. Два этих подразделения состояли прежде всего из конницы, а третье, набиравшееся из китайцев, формировало пехоту.

Все взрослые монголы до 70 лет были военнообязанными. Кроме того, некоторые китайские кланы были приписаны к армии и должны были поставлять в нее солдат и припасы. Однако теперь, создав бюрократический аппарат и выступив в роли покровителя оседлых земледельцев, Хубилай лишился возможности мобилизовать на войну все мужское население страны. Он жаловал монгольским воинам землю за службу, и они просто не могли бросить свое хозяйство, чтобы выступить в поход. Тем не менее, по-видимому, они сохраняли боеготовность, и в случае необходимости на них всегда можно было положиться. Военные, как монголы, так и китайцы, платили лишь половину налогов, которыми облагались простые граждане, но были вынуждены сами производить необходимые припасы, тем самым снижая расходы двора. По словам одного исследователя, военные дома образовывали наследственную военную касту, обремененную тяжелыми физическими и финансовыми тяготами.

При Хубилае эти тяготы еще можно было терпеть. Армия поддерживала высокую боеспособность, как показывают позднейшие успехи в Маньчжурии и Юго-Восточной Азии. Однако при этом возникали многочисленные возможности для взяточничества и других злоупотреблений. Офицеры вымогали деньги у солдат. Кроме того, власть военной администрации была ограниченной. Хотя Тайный Совет контролировал столичный округ, военные нужды большинства прочих областей находились в-ведении местных подразделений, которые часто были практически автономны.

Некоторые части традиционной монгольской военной системы продолжали пользоваться большим влиянием и после того, как Хубилай стал императором Китая. Хубилай сохранил кесиг, отряд телохранителей Чингис-хана, и предоставил им особые привилегии и награды. Воины, служившие в кесиге, обычно происходили из знатных монгольских родов и сохраняли свое положение в монгольской иерархии. Хубилаю они были нужны в качестве противовеса китайским военным. Так, он доверял личную охрану и охрану своих приближенных не китайцам, а кесигу. Сходным образом, расставляя в своих владениях гарнизоны, Хубилай чувствовал необходимость поддерживать монгольское господство. Начальниками гарнизонов, стоявших в столице, на границах, во Внутренней Азии и в потенциально взрывоопасных областях Китая, назначались монгольские полководцы.

Хубилай также понимал, насколько важно поставить под монгольский контроль военное снабжение. Он ввел государственную монополию на бамбук, не для того, чтобы увеличить доходы, а с целью не допустить его свободного использования для изготовления оружия. Так как из бамбука изготавливались луки и стрелы, этот материал перешел в полную собственность монгольского правительства, а китайцам строго запрещалось его покупать и продавать.

Столь же хорошо Хубилай осознавал ценность лошадей для военного дела и необходимость создания разумной системы для их получения. Монголы, жившие теперь в оседлом мире, начали испытывать те же сложности с лошадьми, что и китайцы. Для расширения пределов своих владений и защиты от врагов Хубилаю требовалось наладить поставку боевых коней. Поэтому он учредил «конную администрацию» и издал постановления для охраны табунов. Он создал Двор императорских конюшен, чтобы пасти своих коней, а также содержать лошадей, приписанных к почтовым станциям, императорской гвардии и войскам. По указам, выпущенным двором, одна из каждых ста лошадей, находящихся в собственности граждан, должна была передаваться правительству. Хубилай также присвоил себе право покупать лошадей, а владельцы были вынуждены продавать их по установленным ценам. Иногда он даже забирал коней, не выплачивая возмещения владельцам, под следующим предлогом: «Лошади уже были реквизированы у буддийских монахов, христиан, даосов, мусульманских наставников в Северном Китае. Зачем лошади монахам и даосам, сидящим в своих храмах?» Китайским семьям, укрывавшим коней, грозили суровые наказания. Такие же кары были предусмотрены для китайских и мусульманских купцов, переправлявших их контрабандой через границу на продажу врагам Хубилая. Хубилай придавал большое значение предотвращению этой контрабанды.

Хубилай и правовая система

Хубилай с ранних пор осознавал необходимость переустройства правовой системы. Он унаследовал от чжурчжэньской династии Цзинь ее свод законов, который некоторое время оставался в употреблении, но был отменен в 1271 г. Еще раньше, в 1262 г., Хубилай поручил своим доверенным советникам Яо Шу и Ши Тяньцзэ разработать новый кодекс, который, в частности, учитывал бы нужды китайских подданных. К 1264 г. такой кодекс был подготовлен, но цзиньские законы продолжали использоваться до 1271 г. Тем не менее, новый свод не был введен в силу даже после этой даты. И все же китайцам не навязывались монгольские законы. При разбирательстве дел, представленных правительству или судам, использовались прецеденты, извлеченные из решений, вынесенных с 1260 по 1271 гг. Впрочем, эти решения, несомненно, принимались под влиянием монгольских обычаев и законов. Монголы, с благословения Хубилая, очевидно, привнесли в китайскую правовую систему дух большей снисходительности. При них было определено 35 преступлений, караемых смертной казнью, в два раза меньше числа подобных видов преступлений по своду законов династии Сун. Кроме того, ежегодные списки казненных в первые годы правления Хубилая показывают, что монголы редко прибегали к такой каре. В 1263 г., например, было казнено 7 человек; в 1265 г. 42; в 1269 г. вновь 42. Стоит отметить, что это крайне мало, если учитывать численность населения, остроту конфликтов и общий уровень насилия в ту эпоху. Как часто бывало в китайской истории, смертные приговоры отправлялись на рассмотрение императора, и Хубилай серьезно относился к этой обязанности. Однажды, когда на казнь было осуждено несколько заключенных, он сделал выговор чиновникам: «Заключенные — не стадо овец. Как можно казнить их внезапно? Подобает, чтобы вместо этого они были обращены в рабство и отправлены намывать золото».