Читать книгу "Эффект Лазаря - Фрэнк Герберт"

Наблюдавшие за Ваатой в тот день могли бы сказать, что ее волосы ожили, вцепились в ее голову и плечи. По мере того, как возбуждение Вааты возрастало, ее вздрагивания перешли в прогрессирующие судороги. Толстые пряди волос змеились вокруг нее, осторожно оплетая ее тело зародышевой оболочкой.

Судороги смягчились, а затем и прекратились через две минуты двенадцать секунд. Спустя еще четыре минуты и двадцать четыре секунды ее волосяные щупальца вновь сделались волосами. Они распростерлись позади Вааты толстым широким веером. В этой позе Ваату, напряженную, ригидную, лицезрели три смены наблюдателей подряд.

КП не была первой, кто нашел связь между волнением в ванне и погружением Гуэмеса, не была она и последней. Зато она оказалась единственной, кто не был этим удивлен.

«Только не теперь!» подумала она — словно бы она могла найти удобное время для смерти тысяч людей. Вот почему ей нужен был Гэллоу. Это было тем, что она могла пережить, раз уж это сделано, но не тем, что она могла сделать сама. И ничто не умаляло ужасов, которые она вынужденно навоображала себе, когда Ваала лежала, корчась, в своей ванне.

«И чтобы все обнаружилось из-за ее волос!» От одной этой мысли каждый тонюсенький стебелек на плечах и шее КП вставал дыбом.

При первых же внезапных движениях Вааты Дьюк застыл, дернулся, после чего быстро и глубоко впал в шоковое состояние. Единственным его внятным возгласом был визг-скороговорка: «Ма!»

Наблюдатели-медтехники, как моряне, так и островитяне, склонились над краем ванны.

— Да что с ним стряслось? — спросила молоденькая секретарша. Отсутствие у нее подбородка возмещалось крючковатым носом — и все же ее нельзя было назвать некрасивой. КП обратила внимание на ее широкие зеленые глаза и белые ресницы, которые подрагивали, когда она говорила.

Роксэк указала на датчики водруженного над ванной монитора.

— Ускоренное сердцебиение, возбуждение, поверхностное дыхание, постоянно падающее кровяное давление — шок. К нему ничто не прикасалось, а данные исключают удар или внутреннее кровотечение. — КП откашлялась. — Психогенный шок, — заключила она. — Что-то напугало его до полусмерти.

Насильственное отвержение прошлого — это способ труса отказаться от неприятного знания.

Из Анналов

Кратковременные дожди вокруг Твиспа сменились теплым ветром, разогнавшим облака прямо над головой. Малое Солнце вершило свой путь к горизонту. Твисп проверил, сколько дождевой воды набралось — почти четыре литра. Он снял покрытие с кокпита, свернул его и запихал туда, откуда его будет легко быстро извлечь, если погода вновь переменится.

Лишь самое недолгое время Квитс думал о той грезе, в которой Бретт представился ему вместе с красавицей-морянкой. Что за чушь! Морянам нужны нормальные дети. Бретт внизу найдет одно лишь разочарование. При первом же взгляде на его большие глаза родители станут рулить своих дочурок куда подальше от него. Пусть рождения среди островитян и стабилизируются, пусть все больше рождается детей вроде Жераровых близняшек, все больше почти нормальных, таких, как Бретт, рождается с каждым годом — отношение от этого не меняется. Моряне остаются морянами, а островитяне — островитянами. Хотя островитяне и выправляются: все меньше летальных девиантов, все больше продолжительность жизни.

Прозвучал предупреждающий сигнал глубомера, раз и еще раз. Твисп взглянул на него и установил новый нижний предел. Море постепенно мелело. Всего семьдесят пять метров. При глубине пятьдесят метров он сможет различить дно. Одним из полученных в доке подарков был дрейфогляд — органический, изысканно красивый. Роговица на одном его конце могла фокусироваться в соответствии с требованиями. На другой стороне ротообразная апертура сама приспосабливалась к глазам смотрящего. Дрейфогляд мог существовать лишь погруженным большую часть времени в питательный раствор, и он непрерывно рос, становясь со временем слишком большим для маленькой лодки. Обычай предписывал передавать переросток на лодку побольше. Твисп рассеянно погладил гладкую органическую трубку дрейфогляда, ощутив ее рефлекторный ответ, и вздохнул. Что он может надеяться найти на дне, даже если оно и станет достаточно мелководным? Он убрал руку с маленького дрейфогляда и перенес внимание на то, что его окружало.

Воздух был теплым, почти приятным, и довольно влажным после дождя. Море поуспокоилось. Только бурлящее течение тянулось на километр в обе стороны от него. Странно. Твисп никогда не видал таких течений… но ведь Пандора вечно подбрасывает что-то новенькое. Постоянной здесь оставалась лишь погода: она постоянно менялась, и менялась быстро. Твисп взглянул на облака, скопившиеся на западе, отметив, как низко склонилось к горизонту Малое Солнце. Вскоре взойдет Большое Солнце — света больше, видимость меньше. Он оглянулся на голубую полоску вдоль горизонта. Да, там просвет. Темное скопление облаков на западе уходило быстрее, чем мотор даже с помощью течение мог за ним угнаться. Солнечный свет скользил по щекам Твиспа, по его рукам. Твисп устроился поудобнее у штурвала, ощущая это тепло как привет от старого друга. Словно хмурая Пандора улыбнулась его предприятию. Он знал, что находится очень близко к тому месту, где водяная стена накатила на Вашон, а теперь видимость была открытой. Он повел взглядом вдоль горизонта, выискивая темное пятнышко, которое не было бы морем.

«Я здесь, малыш.»

Взгляд его, скользнув влево, различил отчетливую линию бурунов. От этого зрелища волосы на шее у Твиспа поднялись дыбом, а по спине поползли мурашки. Он выпрямился, вперившись в горизонт.

Белая линия в море!

«Водяная стена?» Нет… она не становится ни больше, ни меньше. Просто слева и прямо по курсу белая пенистая линия становилась все отчетливей по мере его приближения. Сонар показывал пятьдесят метров. Твисп вытащил дрейфогляд из контейнера и закрепил его на борту скорлупки, глядящим концом в воду. Наклонившись к ротовой апертуре, Твисп заглянул в нее.

Даже когда глаза его приспособились, Квитс не сразу сумел понять, что же именно видит. То не были перекатывающиеся очертания глубин, которые он видел с субмарины, не был это и ломаный, сюрреалистический ландшафт опасной зоны. Дно подымалось высоко, почти под самую поверхность. Твисп оторвался от дрейфогляда и взглянул на показания сонара: двадцать метров!

Он вновь обратился к изучению дна. Оно располагалось настолько неглубоко, что Твисп мог различить изящные ступени — изогнутые террасы, покрытые зарослями келпа. Скальные заграждения и стены оберегали внешние края террас. Они выглядели искусственными… рукотворными.

«Самая сердцевина морянского келп-проекта!» подумал он.

Он видел многие сегменты проекта, но этот выглядел совершенно иначе и был, как подозревал Твисп, намного больше остальных. Морянские инженеры экспериментировали с келпом, это Квитсу было известно. Предположим, некоторые из насаждений могут жить даже на суше — если такая штука вообще может существовать. Теперь Твиспу было гораздо легче поверить в такое — если эта посадка было тому примером. Моряне и впрямь делали все то, о чем заявляли. Он видел великолепные крепления, тянущиеся под водой на километры, структуры, за которые келп мог цепляться и держаться. Другие плантации были защищены каменными стенами. Островитяне жаловались на плетеные крепления, называя их сетью, в которой запутываются рыболовные субмарины. Твисп этот довод казался сомнительным, если учесть все истории о запутавшихся в сетях морянах. Жалобы островитян не застопорили проект.