Читать книгу "Мост над бездной - Гарри Тертлдав"

А теперь он получил то, что заслужил.

Ему захотелось рухнуть в снег. Как мог Фос такое допустить? Или то был Скотос? Бог света и бог тьмы вели между собой вечную войну. Только самые закоренелые еретики и любители зла верили, что Скотос может оказаться сильнее. А теперь, когда Ршава столкнулся лицом к лицу с этой катастрофой, у него возникло искушение задуматься о том, почему они в это верили.

Он плюнул. Если он начнет верить, что тьма может оказаться сильнее света, то всё, ради чего он жил, утратит смысл. «Я не поступлю так. Я не должен этого делать», — подумал прелат. А сейчас он обязан сделать все, что в его силах, чтобы спасти добро от этой катастрофы.

Тогда скорее к дому, где жил Гимерий, где до сих пор живет Ингегерд! Иногда Ршаве удавалось пробиться сквозь сугробы, иногда приходилось расчищать путь лопатой. К этому времени люди по всей Скопенцане кричали, что хаморы рыщут по городу. Однако Ршава до сих пор не видел варваров.

Свернув за угол, прелат едва не споткнулся о лежащее в снегу тело. Мужчина был убит совсем недавно: его лишь слегка присыпало снегом и кровь все еще пропитывала сугроб, в котором он лежал. В спине у него торчала стрела. Торопливо очертив на груди солнечный круг, Ршава поспешил дальше.

Все больше видессиан выходили из домов. Некоторые кричали соседям, что надо вернуться в жилища. Другие призывали бежать из города, пока еще можно. Даже в этом хаосе видессиане продолжали спорить друг с другом. Двое горожан обратились к Ршаве:

— Что нам делать, святейший отец?

— Сражаться, если можете. А если не можете — молиться.

Горожане тут же заспорили, какой выбор сделать. Можно было догадаться, что этим все и кончится.

Поиски дороги превратились в кошмар. Прелат хорошо знал Скопенцану, но снег валил так густо, что мог сбить с пути любого. Извилистые улочки города могли запутать и в хорошую погоду, а уж теперь… Теперь он трижды оказывался в тупиках, и ему приходилось возвращаться по собственным следам.

Когда прелат выходил из очередного переулка, по улице, в которую тот упирался, бежали люди, выкрикивая:

— Хаморы! Варвары!

Ршава посмотрел в ту сторону, откуда они появились. По улице следом за ними ехал степняк на лошадке — широкоплечий мужчина, с большим носом и кустистой бородой, облаченный в меховую и кожаную одежду. В правой руке он держал кривую саблю. Преследуя убегающих горожан, он не обратил внимания на прелата — или же вовсе его не заметил.

Ршава замахнулся лопатой, целясь не в кочевника, а в его лошадку, пробиравшуюся сквозь глубокий снег. Лезвие угодило ей в правую переднюю ногу. Заржав от боли, животное рухнуло. Всадник тоже удивленно вскрикнул. Ршава надеялся, что упавшая лошадь его придавит, но кочевник быстро высвободил ноги из стремян и вскочил. Он даже не выронил саблю.

Хамор снова закричал — на этот раз какую-то угрожающую тираду, — но Ршава не понимал его гортанного языка. Кочевник двинулся к нему мимо бьющейся лошади. У варвара оказались очень кривые ноги, что могло бы выглядеть смешным при других обстоятельствах. Теперь же они делали его неуклюжую, но решительную походку более зловещей.

— Отойди! — крикнул Ршава, подняв лопату.

Очевидно, варвар понимал видесский не лучше, чем Ршава — язык кочевников. И столь же очевидно хамор не намеревался слушать прелата, даже если бы мог разобрать его слова. Ршава изготовился к схватке. Лопатой он мог дотянуться дальше, чем хамор саблей, но прелат держал лишь неуклюжее импровизированное оружие, в то время как саблю ковали, чтобы лишать врагов жизни.

Быстрый, как атакующая змея, хамор нанес рубящий удар. Прелат едва успел блокировать его черенком лопаты. Кочевник рубанул снова, и опять Ршаве удалось отбить удар. Он дотянулся до хамора лопатой, желая, главным образом, хоть ненадолго отвлечь варвара. Тот попробовал воспользоваться саблей так же, как Ршава — деревянным черенком. Металлическое лезвие лопаты ударило по клинку и сломало его, оставив в руке хамора лишь рукоять и короткий обломок.

Кочевник с изумлением и ужасом вытаращился на то немногое, что уцелело. Он швырнул обломок в голову Ршавы. Тот уклонился. Хамор развернулся и побежал. Ршава пустился вдогонку. Никто из них не мог бежать очень быстро. Когда хамор увяз в глубоком снегу и почти остановился, Ршава снова замахнулся лопатой.

На этот раз лезвие врубилось сбоку в голову степняка. Ее защищала лишь меховая шапка, и лопата расколола череп хамора, как разбила бы глиняный кувшин для вина. Кочевник рухнул, будто все кости в его теле внезапно превратились в желе. Резкая вонь разнеслась в воздухе: его кишечник опорожнился. Дернувшись несколько раз, хамор замер. Он уже никогда не встанет.

Ршава подошел к нему, тяжело дыша, наклонился и обшарил варвара. Да, на поясе у него висел нож. Ршава вытащил его и вернулся к покалеченной лошадке. Снова наклонившись, он перерезал горло страдающему животному. Когда из степной лошади хлынула жизнь, он испустил поразительно человеческий вздох. Запах крови, очень похожий на запах горячего железа, напомнил Ршаве кузницу.

Он понял, что если варвары увидят его возле тела одного из своих товарищей и его лошади, добром это не кончится, и торопливо зашагал прочь. Ршаве еще повезло, что мимо не проезжал другой кочевник.

Прелат покачал головой и выругался, припомнив все известные ему бранные слова. Если бы ему действительно повезло, то хаморы вообще не ворвались бы в Скопенцану. Если бы ему повезло, они не перешли бы границу Видесса. Если бы ему повезло, то Стилиан не восстал бы против Малеина. А то, что произошло сейчас, — никакое не везение. Просто так сложилось, что все кончилось чуть менее плохо, чем могло быть.

«Везение Скотоса», — подумал Ршава, покачал головой и плюнул в снег. Уж хаморов темный бог точно не станет прогонять.

— Фос! — воскликнул прелат. — Я верю в Фоса, и ни в кого другого. — Он произнес это так, словно кто-то мог утверждать иное.

Вскоре он увидел в снегу и другие тела. Несколько степняков, но гораздо больше горожан. Крики и проклятия свидетельствовали, что тут и там все еще вспыхивают схватки. А вопли отчаяния подсказывали, что хаморы развлекаются не только убийствами.

Ршава крепче стиснул рукоятку лопаты. Если такое произойдет с Ингегерд…

— Нет, — пробормотал он. Ведь он обещал Гимерию, что защитит ее.

В дверь дома за его спиной с глухим стуком впилась стрела. Она дрожала, тихо гудя, и Ршава замер, ожидая, что следующая пронзит ему сердце или живот. Но выстреливший в него кочевник поскакал дальше. Почему бы и нет? Варвар найдет здесь множество других мишеней.

А вот и улица, где живет Ингегерд. Там лежали трое видессиан, запятнав кровью снег, и одна из них — женщина с задранной до пояса юбкой. Ршава закусил губу и отвернулся. Ему не полагалось смотреть на такое.

Он постучал в дверь. Ему ответила лишь тишина. Он вновь постучал. Приоткрылось окошко в середине двери, и он на секунду увидел светлые глаза Ингегерд — столь поразительные для человека, привыкшего только к карим.