Читать книгу "Дневники. Я могу объяснить многое - Никола Тесла"

Одно время Вэн стал чересчур настойчивым. Мы уже провели опыты на мышах, кроликах и собаках. Мыши гибли сразу, кролики жили несколько минут после возвращения, а одна из собак прожила два часа пятнадцать минут. «После собак должны быть люди, – твердил мне Вэн. – Мы не сможем обезопасить людей, пока не узнаем, что с ними происходит». Я объяснял ему, что с людьми будет происходить то же самое, что и со всем прочими живыми существами и, кроме того, обращал его внимание на ряд опасностей чисто технического характера. Например на то, что живое существо может «вплавиться» в конструкцию, в которой оно находится. Мы добились результата, но не вникли до конца в суть происходящих изменений, поэтому не может быть и речи об экспериментах с участием людей! Таким было и остается мое мнение.

Я знал о том, что кроме той группы, которую возглавляю я, существуют и другие, но не возражал против этого, поскольку понимал, что две или три группы ученых, работая над одной и той же проблемой, решат ее скорее. Обмен информацией при свободе (относительной свободе) действий дает хороший результат. Но вдруг я узнал о том, что одна из групп, научным руководителем которой является сам Вэн, тайно от меня начала эксперименты с участием людей. Я живу в Соединенных Штатах почти 58 лет и знаком с большинством американских ученых, которые занимаются электротехникой. Поэтому для меня не составило труда узнать подробности. Четверо из семи человек, участвовавших в экспериментах, погибли. Трое получили расстройства психики, причем у одного из этих троих появились частые эпилептические припадки. Когда я потребовал объяснений от Вэна, он сказал, что ничего особенного не произошло – на войне ежедневно гибнут тысячи, а участники экспериментов были добровольцами, которых предупредили об опасности. Но они все же решились участвовать в экспериментах, потому что были патриотами и хотели помочь своей стране. «Что вам дали эти эксперименты? – спросил я. – Четыре трупа и троих инвалидов? Чего вы добились?» – «Пока ничего, – ответил Вэн. – Но добьемся». То есть он дал понять, что не собирается отказываться от экспериментов с участием людей.

Меня крайне возмутил сам факт обмана со стороны человека, которому я доверял. Я сказал Вэну, что при таком положении дел я не считаю возможным свое дальнейшее участие в проекте. Я не люблю бросать начатое, не доделав, но еще больше не люблю, когда меня обманывают те, кому я доверял. Я не хочу испытывать чувство вины пред теми, кто пострадает от необдуманных экспериментов и перед их близкими. Пройдет время и люди скажут: «Мой брат (или сын) погиб при эксперименте, которым руководил Никола Тесла». Нужна ли мне такая слава, особенно с учетом того, что я ее не заслужил? Не нужна!

Я сложил с себя полномочия, передал все свои записи, касающиеся проекта, Вэну и сказал, что больше не хочу его видеть. Несколько дней я жил с мыслью о том, что мне пора уйти на покой и неторопливо дописывать свои воспоминания. Я написал обращение к братьям-славянам[164] и хотел приняться за записи, но понял, что мой ум, привыкший к постоянной работе, нуждается в ней, как организм пьяницы нуждается в вине. Я выбрал одну из проблем, сильно занимавших меня в прошлом, и буду работать над ней в надежде принести пользу своей родине и всему человечеству до того, как мне придется покинуть этот мир[165]. А в минуты отдыха буду продолжать свои записи. Мне хочется покинуть этот мир закончив все, что я планирую закончить. Надеюсь, что так оно и будет.

Прошу потомков помнить о том, что Никола Тесла не имеет отношения ни к одной человеческой жертве и, вообще, ни к одному пострадавшему во время каких-либо экспериментов. Это мой новый манифест[166].

Я хорошо понимаю, что Вэн и все остальные не восприняли мой отказ всерьез. Они знают, насколько я одержим работой и как я не люблю бросать начатое дело. Да, так оно и есть – если я бросаю дело, не доведя его до конца (как это было, например, с «Мировой системой»), то заболеваю в прямом смысле слова. Мне и сейчас нехорошо, но я не изменю своего решения. Насколько бы я ни был одержим и насколько бы мне ни хотелось увидеть результат своей многолетней работы, у меня есть принципы, которым я никогда не изменю.

Dixi[167].

23 мая 1942 года

Вчера мое затворничество нарушил коллега Джон[168]. Редкий гость, чье появление не раздражает меня. Я подумал, что ему снова понадобилась моя консультация по поводу очередного генератора рентгеновских лучей, но оказалось, что Джона интересуют озоновые генераторы. Я уже и думать забыл о том, что когда-то эти мои аппараты продавались по всем Соединенным Штатам[169]. Думаю, что они и сейчас продаются, только я к ним отношения не имею. Озон в последнее время интересует меня, но это не связано с генераторами.