Читать книгу "Пленник моря. Встречи с Айвазовским - Николай Кузьмин"

Здесь в Венеции теперь Бенуа, Скотти,[96] Эпингер,[97] Эльс, а от Штернберга недавно я получил письмо, он живет у Кривцова в Фроскоти и Монигетти тоже.

Из Лондона я послал три картины в Петербург, прямо в Академию и не знаю, как они доехали и выставлены ли они и прочие картины. Мне очень хотелось, чтобы картина Толстого «Ночь» была бы выставлена. На прочие картины я мало надеюсь. Вы знаете, что делать с моими картинами, а в случае, если они останутся так, то я бы желал узнать, ибо я обещал четыре картины в Гамбург, а впрочем, как придется.

Я остаюсь в Венеции еще 2 месяца, и если б Вы, по получении письма моего, приказали бы написать ко мне слова два, как была выставка и проч., что бы меня весьма обрадовало бы и письмо может меня застать еще в Венеции. Адресовать прямо на мое имя в Poste restate,[98] во всяком случае мне отошлют, если я прежде оставлю Венецию, но 2 месяца наверное останусь, а может быть, и более. В августе здесь была выставка и я приехавши написал картину и выставил, что очень понравилось венецианцам.

Прошу Вас, Василий Иванович, извинить меня за этакое письмо, на лоскутах пишу, я сам думаю об картине огромной, для которой холстина предо мной. Прошу передать мое почтение всем Вашим. Желаю Вам быть здоровым и благополучия.

Не придет ли к Вам А. Казначеев? Я жду от него ответа на письмо мое из Парижа. Итак, прощайте. Напишу потом все, а теперь простите.

Преданный Вам навсегда И. Айвазовский.

Письмо И. К. Айвазовского А. Р. Томилову об успехе своих картин в Париже и о своих творческих планах.

10/2 мая 1843 г., Париж

Добрейший Алексей Романович!

Не знаю, получили ли Вы мое письмо из Италии. Я, кажется, уже описывал Вам про все, что я сделал в эти три года. Теперь спешу только сказать Вам про здешнюю выставку. Я приехал сюда из Венеции в декабре с тремя картинами для выставки, хотел было еще написать бурю, но не успел и потому только выставил тихие моменты – одна большая картина Венеции, другая – монахи при закате солнца в Венеции и третья – ночь там же. Судьи здешней Академии очень были довольны моими картинами на выставке. Не могли большого эффекта произвести по скромным сюжетам, но вообще нравятся. Они меня очень хорошо познакомили с художниками здесь, в Турине же разов шесть хвалили, а была еще критика в прессе в Siecle в journal des Beard arts и france-litteraire и еще artiste[99]). Во всех этих журналах очень хорошо отзываются про картины мои, что меня очень удивило, ибо французы не очень жалуют гостей, особенно русских художников, но как-то вышло напротив, а кроме журнальных похвал и прочего, здешние известные любители, граф Портал ее и другие члены общества художественного желали иметь мои картины, но так как они уже принадлежат, то я обещался сделать. А что более доказывает мой успех в Париже, это желание купцов картинных, которые просят у меня картины и платят большие суммы, а сами назначили им цены, за которые продают здесь Гюдена картины, одним словом, очень дорожат моими. Все это меня радует, ибо доказывает, что я им известен очень хорошей стороной.[100]

Однако довольно похвастался, теперь скажу о главном, все эти успехи в свете вздор, меня они минутно радуют и только, а главное мое счастие – это успех в усовершенствовании, что первая цель у меня. Не судите меня по картинам, что вы видели в последней выставке в Петербурге, теперь я оставил все эти утрированные краски, но между тем нужно было тоже их пройти, чтоб сохранить в будущих картинах приятную силу красок и эффектов, что весьма важная статья в морской живописи в прочем и во всех родах живописи, можно сказать, а кроме трех моих картин, что на выставке, я написал две большие бури и совсем окончил, надеюсь, что это лучше всего, что я до сих пор сделал. Жаль, что я не успел их написать к выставке, все это я отправлю к сентябрю в Петербург. Теперь я предпринимаю большую картину, бурю, случившуюся недавно у африканских берегов далеко от берега (8 человек держались 45 дней на части корабля разбитого, подробности ужасные, и их спас французский бриг, об этом писали в газетах недавно). Теперь я очень занят этим сюжетом и надеюсь Вам показать ее в сентябре в Петербурге.

Год тому назад я имел удовольствие в Генуе встретить Анну Васильевну Сарычову, очень мне было приятно видеть ее и слышать про Вас и про доброе Ваше семейство, а еще было бы радостнее видеть Вас, а может, впрочем приеду на некоторое время, хотя еще три года могу оставаться, не приезжая, но может быть необходимо будет самому поехать с большой картиной. Это письмо взялся доставить добрый Петр Петрович Ланской,[101] который едет сегодня в Петербург. Мы часто говорили с ним про Вас, про Ваше доброе попечение обо мне и проч. Он может Вам рассказать подробнее про меня и картины мои. Извините, что так бессвязно и спешу написать, сейчас уезжает. Прошу передать мое почтение Александре Алексеевне, Роману Алексеевичу, Нине Алексеевне, Александре Ивановне, почтенному семейству Философовых[102] и господину Заболотскому[103] и всем, всем знакомым. А прошу Вас быть уверенным во всегдашней моей к Вам истинной привязанности и благодарности.

Ваш Иван Айвазовский.

Кстати перепишу две журнальные статьи, которые у меня находятся, а другие может быть получают в Петербурге.[104]

«Портрет Алексея Романовича Томилова». Художник О. И. Кипренский. 1808 г.

Алексей Романович Томилов (1775–1849) – член Общества поощрения художеств и почетный вольный общник И. А. X. при Николае I, любитель искусства

Письмо В. И. Штернберга И. К. Айвазовскому об успехах русских художников в Италии.