Читать книгу "Трагедия абвера: Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935-1945 - Карл Бартц"

– Могу ли я переговорить с вами наедине?

Литценберг распахивает покосившуюся в проеме после воздушного налета дверь в свой кабинет. Там стоит письменный стол с креслом, этажерка с делами, круглый стол с двумя стульями.

Они останавливаются у окна, из которого видна другая сторона Принц-Альбрехт-штрассе.

– В любом случае вы подозреваетесь в пособничестве Небе. Как комиссару уголовной полиции вам должно быть понятно, что это означает. Но разве вы не знаете, каков Небе? Его давно следует найти у женщины крайне сомнительной репутации. – Хейде Гоббин ничего не отвечает, однако она явно приняла какое-то решение. – Готовы ли вы нести ответственность за подобного человека, фрау Гоббин?

Снова повисает пауза. Женщина размышляет. Она все еще любит Небе. Без всякого сомнения, Литценберг говорит правду о Небе, уж он-то его знает лучше. Даже сейчас этот человек не мог обходиться без женщин, даже у нее на глазах – у той, что помогла ему скрыться.

– Хорошо, – говорит она, – я вела себя с вами не очень-то вежливо, была заносчива. Не держите на меня зла. Я попала в скверную ситуацию. Моя мать совершенно слепа и без меня беспомощна. А моя сестра завтра ложится на операцию. Отпустите ли вы меня, – произнесла она, – если я вам расскажу все, что мне известно о Небе?

– Этого я обещать не могу. Но я постараюсь сделать для этого все, что в моих силах: я попробую добиться вашего освобождения у шефа управления Мюллера!

И тут плотина, сдерживавшая ее отчаяние, прорывается. Она рассказывает, ей необходимо выговориться. Отец ее был генералом. Ее дядя, тоже генерал, казнен в связи с делом 20 июля. Она была замужем, но всего лишь сутки; муж ее оказался гомосексуалистом. Тогда-то она и познакомилась с Небе; в то время он был еще только комиссаром уголовной полиции. Он стал ее первой настоящей любовью. Он клялся, что разведется и женится на ней.

Теперь Литценбергу все становится ясно. Он звонит Мюллеру, но того не оказывается на месте.

Хотя госпожа Гоббин и не знает, получит ли свободу, она продолжает торопливо рассказывать: все началось 28 июля. Она была у себя дома с советником уголовной полиции Пфаль. Они возились на кухне, когда зазвонил телефон. Госпожа Пфаль сняла трубку и затем в смущении прибежала на кухню: «Слушай, там Небе!»

Госпожа Гоббин подошла к телефону.

– Это Артур. Ты должна мне помочь. Я на пару дней приеду к тебе. Ты обязана мне помочь.

Потом он приехал, несколько опустившийся, заросший щетиной с проседью.

– Ты должна мне помочь; Фрик, славный Фрик мог бы укрыть меня в своем сельском доме в Мотцене, Хейде, помоги мне, заклинаю!

Тогда Хейде Гоббин отправилась к Вальтеру Фрику, у которого в Берлине была контора. Его жена держала ферму по разведению нутрий. Фрик, как порядочный друг, сказал «да», хотя и знал, какой опасности подвергается.

– Пусть приезжает, – сказал он просто и твердо. Затем они договорились, как Небе доставить в Мотцен.

Вскоре после этого разговора на улицах Берлина появился слепой в черных очках под руку с женщиной. На его повязке с тремя точками отражался солнечный свет, а он осторожно нащупывал тротуар палочкой. Так 30 августа Артур Небе прошествовал по улицам Берлина. Поблизости от автозаправочной станции они остановились. Им не пришлось долго ждать. Подкатила машина. Они уехали.

– Позднее, это было в октябре, я навестила Небе, – продолжает рассказывать Хейде Гоббин. – Я была страшно подавлена, когда вдруг обнаружила, что в доме Фриков находятся еще две женщины – разумеется, я не имею в виду фрау Фрик, – с которыми у Небе была явная связь. Одна крупная блондинка, подруга фрау Фрик. И другая, темноволосая, – приятельница блондинки. Она несомненно нацеливалась на Небе…

Криминальрат слушал молча. Перед ним разворачивалась женская судьба.

Литценберг снова пытается дозвониться до шефа управления Мюллера. Теперь тот на месте. Да, он готов принять, пусть криминальрат сейчас же приходит.

Пока госпожа Гоббин ждет, Литценберг рассказывает жадно слушающему собеседнику, что госпожа Гоббин знает, где находится Небе. Она готова назвать его местонахождение только в том случае, если ей гарантируют немедленное освобождение.

– Прошу вас добиться немедленного освобождения у Кальтенбруннера, – говорит Литценберг.

Мюллер согласно кивает и звонит Кальтенбруннеру.

– Я беру на себя ответственность за это перед Гиммлером, – говорил тот. – Гоббин может идти домой.

Криминальрат радостно сообщает ожидающей женщине благоприятный результат. Он несколько оторопел, когда госпожа Гоббин на его вопрос, желает ли она указать дом в Мотцене, изъявляет готовность не только лично сопровождать оперативную группу в Мотцен, но и присутствовать при аресте. Проснулся ли в ней криминалист, или столь велика оказалась ревность?

Литценберга снова вызвали к Мюллеру. Между тем уже было пять часов вечера.

– Хаман, – обращается криминальрат к своему асессору-блондину, – поедете вы.

У Мюллера сидит начальник берлинского гестапо. Если руководитель управления несколько возбужденно предлагает задействовать для ареста целую роту СС, то Литценберг считает, что четверых сотрудников будет вполне достаточно, чтобы арестовать Небе. Мюллер считает это непростительным легкомыслием. Всего четверо человек для Небе?

– Вы будете отвечать, если операция провалится.

Но в конце концов сошлись на двадцати сотрудниках.

Около семи часов вечера были подготовлены восемь легковых автомобилей. В первый сели Литценберг, Хаман и госпожа Гоббин. Они поехали в Мотцен по направлению к Кёнигсвустерхаузену.

В дороге госпожа Гоббин ведет себя очень оживленно. Она предлагает:

– У меня в Мотцене есть знакомый иностранец, и я предложу Небе сходить к нему. Тогда по дороге вы сможете его арестовать.

Автоколонна пересекает Кёнигсвустерхаузен. В Цеезене, где дорога разветвляется, машины сворачивают вправо и вскоре оказываются в идиллическом сонном Мотцене. Не догадываясь, они проезжают мимо дома Фрика, к вокзалу.

Там криминальрат приказывает остановиться. Двадцать сотрудников гестапо остаются на месте. В обратный путь отправляются Литценберг, Хаман, Гоббин и трое сотрудников. Они берут с собой для связи только нескольких человек. Вдруг госпожа Гоббин шепчет: «Вот этот дом».

Мужчины прячутся, а госпожа Гоббин звонит в дверь. Появляется мужчина.

– Нельзя ли поговорить с господином Фриком?

– Здесь нет никаких Фриков.

– Тогда это вот здесь. – Она подходит к соседнему дому и звонит. Выходит человек. Это снова не Фрик.

Тем временем собаки по соседству поднимают бешеный лай. Небе, будучи начеку и все время настороже, должен был давно забеспокоиться: сначала проехала вереница машин, теперь этот лай собак.

Литценберга охватывают противоречивые чувства. Он вынужден арестовывать старого знакомого – а ведь они знали друг друга с 1928 года. Может быть, он что-либо заметил, может, он уже ускользнул?