Читать книгу "Спецназ ГРУ в Кандагаре. Военная хроника - Александр Шипунов"

Разочарование скрашивает мысль, что это первая ночь. Успокоившись, распределив вахты, ложимся отдыхать. Мое внимание привлекает не менее увлекательная картина. А здесь еще и… звездное афганское небо!.. Зрелище настолько захватывает, что ловлю себя на том, что первый раз за год на мгновение забыл, что я на войне. Высокогорье. Южная широта. Отсутствие засветки от городов. Весь небосвод усыпан огромными мерцающими светилами. Их необычная величина, пронзительная яркость погружают тебя в вечность. Виды настолько завораживающие, что вызывают волнение. Предпочитаю ретироваться. Поворачиваюсь на бок, натягиваю одеяло до плеча. Заставляю себя уснуть. Весь остаток ночи с небосклона бесшумным дождем падают звезды.

День девятый

Каждое утро наблюдательный пост полным составом уходит на днёвку. Мы оставляем естественный форт, спускаемся вниз на сотню метров. Каждая двойка разведчиков имеет подготовленные лежки. Все позиции расположены по кругу, так что спину прикрывают товарищи. Расстояние между позициями до двадцати метров. Я и радист размещаемся в одном стрелковом укрытии, выходящая на склон стена которого — огромная каменная плита. Расчистив у ее основания поверхность земли в два квадратных метра, мы подготовили площадку. Маскировочную сеть одной стороной накинули на брустверный камень, ткань прижали сверху большими булыжниками. Парашютные стропы, привязанные к другому краю, натянули вниз к поверхности, выбрав слабину, намотали на торчащие из земли сколы скальных пик. Наш шатер достаточно высок, до полутора метров в самом высоком месте. Сеть с нашитыми на нее тканевыми лоскутами песочного цвета неплохо защищает от солнца. Но все равно с двенадцати до четырех, пока солнце стоит в зените, очень жарко. В это время стараемся шевелиться как можно меньше. Не едим и не пьем. Полученная организмом с пищей энергия выйдет с потом, большей частью будет потрачена впустую. Двигаемся только по необходимости. Раз в полчаса-час внимательно осматриваем свой сектор. Особое внимание уделяем склону под нами. Весь участок разбит на зоны по глубине. Наблюдение ведем от себя к горизонту. В первую очередь обследуем ближние к нам зоны. Цель одна — заметить подход боевиков. Панорамный обзор с горы великолепный. Видны территории нескольких соседних с нами районов. Дороги грунтовые. Днем при движении по степи автомобиль оставляет за собой шлейф из пыли на триста метров. Сверху этот след мы способны заметить за десятки километров. Легковые машины в Афганистане используют только бандиты. Поэтому замеченный пикап — мишень для шурави. Движение «каравана» днем маловероятно.

Девять суток

Девять суток непрерывной смены в горах дают о себе знать. Я чудовищно устал. Тело сковано. Любое движение дается с огромным трудом. Все мышцы болят. Ловлю себя на мысли, что поглощаю пищу механически, не разбирая вкуса, только для того, чтобы поддержать себя. Восстановить силы полностью не удается. Кожу лица стянуло коркой. Губы полопались, кровоточат. Фаланги пальцев рук покрылись коростами из обветренной кожи и пыли. Моя тельняшка от грязи давно стоит колом. Возможность большую часть дня проводить с босыми ступнями спасает от грибка. Слава богу, я не одинок во время испытания. Короткие разговоры с Игорем помогают преодолевать лишения. Два раза в сутки он организует сеанс связи с батальоном. У меня есть возможность вблизи рассмотреть его работу. Полещук научил меня разворачивать антенну, включать прибор. Игорь открывает мне маленькие хитрости своей специальности, научил, как меньше расходовать заряд батарей. Объяснил настройки передатчика. Я лежу на верблюжьем одеяле и пытаюсь подстроить радиостанцию. Связь есть, командир докладывает на ЦБУ обстановку.

Воды пока хватает. Но экономия жесткая. Пролежав несколько дней в резервуарах при высокой дневной температуре, жидкость быстро приобрела вкус прорезиненных стенок бурдюков. После пятого дня стала затухать. Вода плохая, но выбора нет. Для обеззараживания приходится использовать таблетки «Пантоцид». Много такой смеси с ярко выраженным вкусом хлора не выпьешь.

Возможность приготовить горячую пищу скрашивает наши страдания. В сухпае есть абсолютно бестолковая летом стограммовая банка сало-шпик. Тонкий длинный ломтик несоленой свинины при температуре плюс сорок проглотить можно только на спор. Полещук, используя таблетки сухого горючего, разводит огонь, в поддоне солдатского котелка выжаривает полоски жира до шкварок. Затем заливает их водой, доводит ее до кипения. Далее засыпает в котелок концентрат супа с макаронными изделиями. Как факир, бормоча заклинания, загадочно улыбаясь, заведя руки за спину, прячет в ладонях драгоценный груз. Выставляя сжатые кулаки перед моим носом, дает мне право угадать. В каждом по зубчику чеснока. Где он, собираясь на выход, раздобыл пару головок, для меня загадка. Неблагодарный, не ведясь на его игру, девять суток я выбираю левый кулак. Поддон горячего, сытного супа с трогательным неказенным чесноком вприкуску — лучшее, что у нас сейчас есть.

Пустые консервные банки набиваем бумажными отходами и закапываем. Если этого не сделать, то в течение нескольких минут будешь облеплен мухами. От них нет спасения даже здесь. Место дня оправления естественной нужды мы организовали ниже по склону. Используем его только в сумерках, когда ложбина накрывается тенью. Человеческие отходы засыпаем мелким отсевом, сверху тщательно закладываем камнями.

Все разведчики измотаны длительным сидением, отсутствием физической активности. Высокогорье. Стресс. Резкий перепад температур между днем и ночью. Использование нами только природных укрытий.

Скудность еды. Вода плохого качества. Все это забирает наши силы. Начинается обезвоживание организма. Но никто не болен. Обошлись без вынужденной эвакуации. Хотя прямого результата мы не добились, «караван» в районе наблюдения не обнаружен. Полученная информация о движении по ночам в зеленой зоне Кандагара поможет начальнику разведки отряда.

«Видно, моя песенка до конца не спета»

Боевой Ми-24 проходит мимо вершины

Радиотелеграфист рядовой Полищук выходит из вертолета, после выполнения боевого задания, Кандагарский аэродром, лето 1986 г.

Вертолеты пришли рано утром, «двадцатьчетверки» описывают большой круг над районом. «Ведущий» транспортный борт осуществляет посадку — покачиваясь, подходит к площадке. Все мы собрались возле нее и с нетерпением ожидаем начала погрузки. Машина зависла в полутора метрах от поверхности. Каменная плита, с которой происходит эвакуация, заканчивается обрывом. К нему левым бортом пристраивается «восьмерка». Боковая дверь открыта. Вижу борттехника в проеме. Он стоит на коленях, высунувшись за обрез, монтирует посадочный трап. Как только он вставил скобы лестницы в замок, я начинаю действовать. Не дожидаясь, когда борт колесом коснется поверхности скалы, устремляюсь вперед. Рассчитываю прыжком заскочить внутрь. До точки моего отталкивания остается пара прыжков. Тут вертолет качнуло. Машину на метр бросает в сторону. Не останавливаясь, продолжаю врываться в салон. С земли хватаюсь руками за трап. Меня отбрасывает назад, сажает на пятую точку. Боли не чувствую, сижу на земле. Вижу изумленное лицо борттехника. Он кричит что-то мне. Грохот молотящих воздух лопастей глушит его голос. Ожесточенно машет руками. Не понимаю, что значат его яростные жесты. Вскакиваю и еще раз кидаюсь вперед. Вновь удар, я снова отброшен, хотя в этот раз устоял на ногах. «Вертушка» коснулась колесом камня. Усталый взгляд «бортача», переставшего сопротивляться. Недоумевающие лица ребят. Удивленно глядя на меня, спецназовцы по одному поднимаются в вертолет. Теперь и я, все еще не понимая, что произошло, забираюсь внутрь. Борттехник сочувственно заглядывает мне в лицо. Кричит на ухо: