Читать книгу "Кровавый омут - Фрэнсис Пол Вилсон"

Лайл — наверно, впервые — не знал, что сказать. Потом пожал плечами:

— Я бы пива выпил. Кто хочет?

Джеку показалось, что предложение прозвучало из вежливости — Лайл, скорее всего, дожидается его ухода, — тем не менее он его принял. Пиво в данный момент очень кстати. Заодно может выясниться причина раздражения старшего Кентона.

Тот пошел не на кухню, где вчера пили пиво, а в приемную. Чарли снова сосал пепси.

— Ну, — сказал Джек, после того как банки были звучно откупорены и прозвучал тост за скорый крах мадам Помроль, — что там за перебои у вас с электричеством?

Лайл передернул плечами:

— Ерунда.

— Ага, — хмыкнул Чарли. — Телик, куда забралось привидение, — ерунда.

Лайл сердито покосился на брата:

— Привидений не бывает.

— Почему же...

Лайл махнул рукой:

— Потом поговорим.

Привидение в телевизоре? Интересно. Если только он не показывает старого доброго Каспера.

— Чем я могу помочь?

— Сам исправлю, — не совсем убедительно буркнул Лайл.

— Точно?

— Позволь процитировать. «Философия срежет ангелу крылья, занесет все загадки в графу под линейку, распугает всех призраков и меня со своими гномическими стихами...»

— Хорошо.

— Это Китс.

— Китса цитируешь? — фыркнул Джек. — Из всех известных мне чернокожих ребят ты, пожалуй, самый белый.

Лайл, вопреки ожиданиям, не рассмеялся, а помрачнел.

— Я, по-твоему, не чернокожий, потому что цитирую Китса? Потому что хорошо говорю? Одни белые правильно говорят? Одни белые наизусть знают Китса? Черные знают только Айса Ти? Я не черный, потому что не одеваюсь как сутенер, не разъезжаю в машине, как гангстер, не увешан цепями, не сижу на веранде, накачиваясь сорокаградусным пойлом?

— Эй, полегче! Я просто...

— Понятно. Просто слышал о черных по Эм-ти-ви, а тех, кто не укладывается в картину, считаешь черными снаружи, белыми внутри. Не только ты. Многие черные смотрят на меня точно так же. Даже родной брат.

Давайте разберемся — с тобой, с ним, со всеми. Мы живем в мире белых, и, если я в нем добиваюсь успеха, это вовсе не означает, что хочу стать белым. Не имею ученой степени, но вполне ее заслуживаю, прослушав кучу лекций, получив хорошее образование. Я не прислужник белых, занятый афроамериканскими исследованиями[19], и не дядя Том, отказывающийся соответствовать худшим представлениям о черных.

— Ух ты! — Джек вскинул руки вверх. Неожиданно напоролся на мину. — Извини. Не хотел тебя обидеть.

Лайл закрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул, снова открыл.

— Знаю. Ты этого не заслужил. Прости.

— Я извиняюсь, ты извиняешься... — Джек встал, протянул ему руку. — Значит, мир?

— Мир, — смущенно улыбнулся Лайл, ответив на рукопожатие. — До завтра. Соберу первую половину твоего гонорара.

Джек залпом допил пиво и направился к выходу, про себя отметив: у Лайла Кентона короткий запал.

7

Как только Джек вышел за дверь, Лайл схватил Чарли за руку, потащил к комнате, где стоял телевизор.

— Ты должен посмотреть...

Он вырвался.

— Эй, брат, ты чего это? Зачем на Джека наехал?

Лайл тоже был расстроен. Замечание насчет «белого» подействовало словно красная тряпка.

— Разозлился немножко... Нет, сильно... Принес извинения.

— Взбеленился, когда он сказал, что надо отвечать делом на дело?

— Нет, конечно.

Не взбеленился... обиделся. Видно, поэтому и взорвался на замечание о «самом белом из черных».

Лайл себя не обманывает. Он жулик, но не мерзавец. Не гоняется за неимущими бедными вдовами и сиротами. Его рыбки — скучающие наследницы, нувориши-художники, жаждущие пощекотать нервы яппи[20], вдовствующие матроны, желающие прогуляться с дохлыми пуделями на просторных дворах Потустороннего мира. Иначе эта публика потратит деньги на поездку в Лас-Вегас, очередное меховое манто, бриллиант, последнюю престижную игрушку. Многие клиенты никогда не обедают дома, но просто обязаны иметь на кухне суперморозильник.

— А про телик чего молчал, как в ЦРУ на шмоне?

— Это наше дело. Его не касается.

Вдобавок не хочется отвлекать Джека мелкими проблемами. Главное, чтоб он избавил их от мадам Помроль.

— Смотри.

Лайл остановился в дверях. Чарли увидел на телеэкране баскетбольный матч.

— Ага, мультики кончились. Что ты сделал?

— Ничего. Само переключилось. — Лайл пристально смотрел на брата. — Хорошо. Что еще интересного видишь?

Тот перевел взгляд на пол.

— Монтажные платы, кабели... В моем хозяйстве шарил?

Лайл покачал головой:

— Вытащил из телевизора.

— Из нутра?

— Как только ты ушел, я его разобрал. Почти целиком ящик выпотрошил. Не осталось практически ничего, кроме трубки, а он как работал, так и работает. Кстати, выключенный из сети.

У Чарли кадык заходил ходуном.

— Шутишь?

— Если бы.

Лайл почти целый день старался привыкнуть к свихнувшемуся телевизору, но в животе до сих пор екает.

— Эй, — протянул Чарли, глядя на экран, — кто это играет? — Он шагнул к телевизору. — Вроде... точно — Мэджик Джонсон за «Лейкерс».

— Разглядел наконец-то.

— Что это за канал — «Классика спорта»?

Лайл сунул ему пульт дистанционного управления:

— Загляни на другие. Посмотри, что будет.

Перебирая кнопки, Чарли остановился на Си-эн-эн, где две говорящие головы обсуждали «ирангейт»[21].

— Что за бодяга?

— В то время ты был слишком маленький. — Лайл и сам почти ничего не помнил. — Давай дальше.

Следующий канал показывал крупным планом длинноволосую блондинку, которая проливала обильные слезы так, что грим по щекам растекался.