Читать книгу "Таинственное путешествие Томека - Альфред Шклярский"

Видимо, в наследство от отца Томек получил страсть к естествознанию; он тщательно изучал виды растений и животных, встречавшиеся ему по пути; оказалось, что они присущи как сибирской тайге, так и монгольским степям амурско-уссурийского района и даже высокогорным областям.

Географические вопросы в уме Томека постепенно уступили место трагическим для поляков воспоминаниям, связанным с южной оконечностью Байкала, называемого бурятами священным морем. Под влиянием внезапного волнения Томек обратился к друзьям.

- Отсюда недалеко уже до Мишихи[58]на берегу Байкала... - сказал он по-польски, но сразу же спохватился и умолк, вспомнив, что они не одни.

Кроме Смуги, с удобством расположившегося на овчинах, разостланных на диване вагона, и дремавшего боцмана, в купе находился заместитель главного инженера. Он ехал по делам строительства в Читу к генерал-губернатору. Это был пожилой человек с длинной седой бородой. Сотник Тухольский представил его звероловам как Станислава Красуцкого. Заметив его испытующий взгляд, Томек смутился. Внезапно проснувшийся боцман открыл глаза и спросил на русском языке:

- Ты что-нибудь сказал?

- Я говорю, что отсюда рукой подать до Байкала, - повторил Томек, тоже по-русски, благодарный боцману за то, что тот сохранил самообладание.

- Ну и что с того! - пробурчал моряк, пожимая плечами. - Подумаешь, важная причина для того, чтобы будить человека!

- Не обижайтесь на своего молодого друга. Байкал для поляков своего рода священное место, - вдруг отозвался молчавший до сих пор инженер Красуцкий.

- Почему же это? - удивился боцман.

- Несколько лет назад группа польских ссыльных, находившаяся на берегах этого озера, подняла бунт. Ссыльные, принадлежавшие к другим национальностям, никогда не отважились бы на подобный шаг. Поэтому все поляки, приближаясь к Байкалу, вспоминают героев, погребенных в тайге под Мишихой, и других, убитых в Иркутске!

- Скажите, вы тоже поляк? По какой же причине вы решили жить в Сибири? - грубовато обратился к инженеру боцман.

- Сначала я здесь находился в качестве ссыльного. Потом мне удалось закончить в Петербурге Институт инженеров путей сообщения, и я приехал сюда в поисках хорошего заработка. В Сибири я прожил почти сорок лет.

- Вы постоянно работаете на строительстве железных дорог? - спросил Томек.

- А как же! - подтвердил инженер. - Мне кажется, что постройка железной дороги облегчает ссылку нашим соотечественникам.

- Несомненно, ваши соображения не лишены основания, - вмешался Смуга. - Неужели вы находились здесь во время польского восстания на берегах Байкала?

- Нет, на Байкал я попал несколько лет спустя, но тогда здесь еще очень часто вспоминали трагедию поляков.

- В таком случае, вам пришлось многое слышать об этом восстании, - заметил боцман.

- Думается, что для поляков это тяжелое воспоминание, - ответил Красуцкий.

- Господин Броль уже многие годы сопутствует нам в охотничьих экспедициях, - поспешил пояснить Смуга. - И хотя он немец, но симпатизирует полякам. Он даже неплохо говорит по-польски.

- Раз так, то давайте перейдем на польский язык, - предложил инженер Красуцкий. - Мне будет полезно вспомнить родной язык.

- Прекрасно, - сказал боцман. - Думаю, что сотник Тухольский со своими казаками уже давно пошел на боковую, потому что связанные хунхузы не смогут улизнуть на ходу поезда. Давайте поговорим о чем-нибудь интересном. Кому первому пришла в голову мысль о мятеже на берегах Байкала?

- Очень трудно определить, кто первый задумал групповой побег из Сибири, - ответил Красуцкий. - Дело в том, что почти все польские ссыльные лелеяли мечту о бегстве по примеру Беневского. После январского восстания среди ссыльных поляков оказалось много студентов, художников, бывших офицеров и героических варшавских ремесленников, попавших в плен на поле битвы. Еще во время этапа через Сибирь в их ушах раздавались отголоски прежней битвы. Любая искра могла вызвать пожар...

- В некоторых польских кругах считалось, что проект группового побега из Сибири принадлежит Ярославу Домбровскому, который позднее стал участником Парижской Коммуны[59], - заметил Смуга.

- Возможно, что так и было, - согласился Красуцкий. - Ярослав Домбровский в 1864 году содержался в московской пересыльной тюрьме. Тогда уже многие говорили о том, что в один и тот же день все партии ссыльных, разбросанные на длинном пути от Варшавы до Урала, должны одновременно разоружить конвой и вернуться в Польшу в те места, где еще продолжалось сопротивление повстанцев. Домбровский при помощи польских и русских революционеров сумел бежать из тюремной бани. После этого некоторые поляки занялись разработкой еще более смелых планов бегства. К примеру, находившийся в ссылке в Красноярске Павел Ландовский, бывший начальник повстанческой жандармерии в Варшаве, намеревался вместе с русским революционером Николаем Серно-Соловьевичем поднять русский народ на революцию.

- Это и в самом деле был смелый план, - удивленно сказал Томек.

- К сожалению, русские власти раскрыли заговор, - продолжал Красуцкий. - Серно-Соловьевич был внезапно вывезен и умер по дороге в Якутск, и с ним погибли тайны подготавливавшейся революции.

Однако поляки не оставили свое намерение бежать. Главный центр заговора был перенесен в Иркутск, где во время зимнего скопления арестантов в тюрьмах умерло больше ста человек. Организатором подготовки побега был там Нарциз Целинский, бывший участник восстания 1848 года в Познанском княжестве и в Галиции, позднее штабс-капитан на Кавказе и повстанец 1863 года. Его план вооруженного выступления и побега не предусматривал помощи со стороны русских революционеров.

Узнав о волнениях среди польских ссыльных, царские власти решили отобрать самых беспокойных из них и направить на строительство железной дороги, которая должна была проходить вдоль южного берега Байкала. Ссыльные сначала приняли этот проект с радостью. Работа на строительстве позволяла им находиться на свежем воздухе и могла облегчить планируемый побег. Целинский предлагал отправиться с берегов Байкала через киргизские степи в Бухару, где в то время шла война между Россией и бухарским эмиром.