Читать книгу "Басурманка - Вера Новицкая"

Горячими пожеланиями, добрыми словами напутствовали отъезжающего. Все успели искренне привыкнуть к этому приветливому, добродушному, простосердечному юноше.

В экипаже Трояновых молодой француз двинулся в путь под надежной охраной, осыпая благодарностями и благословениями приютивший его русский дом.

Только поздно вечером, ложась спать, Женя вспомнила о подарке Мишеля.

– Что это? Тряпка!.. И какая грязная! Да еще и рваная к тому же… – недоумевая, вертела девочка в руках довольно большой кусок материи. – Что мне с ним делать? И что это? – рассуждала она. – И эта штука предназначалась сперва Наполеону… Несчастный Наполеон, он, вероятно, так же ломал бы голову, как и я. Бедный Мишель, как он волновался, поднося мне свой презент!.. Что за странная фантазия дарить на память грязную тряпку? Хотя, с другой стороны, что еще у него было? Ведь не сапог же в качестве сувенира оставить? Да в одном и не уйдешь, а к тому же его собственные, французские, давным-давно без подошв, еще когда мы подобрали его, так они уж лохмотьями болтались… А, может, он по ошибке дал эту тряпку вместо чего другого? Все равно, надо спрятать, все-таки память… Он такой славный был…

Женя, свернув подарок, сунула его в ящик шифоньера.

Глава 13

Война окончилась. Изнуренные, голодные и холодные, беспощадно преследуемые, жалкие крохи бывшей великой армии дотоле непобедимого Наполеона едва достигли границы.

Холодные поля России погребли сотни тысяч храбрых сподвижников Бонапарта, погребли они и его славу. Дрожа за личную жизнь и свободу, бросив на произвол судьбы остатки своих войск, не победителем он спасался, а жалким беглецом, переодетым в чужое платье.

Враг был выметен из пределов России. Радостно звучат колокола, совершаются благодарственные молебны. Полной грудью вздохнула измученная страна. В радостном, истинно праздничном настроении готовилась она встретить великий день Рождества Христова.

Сияла и искрилась природа, словно и она хотела принять участие в русском народном ликовании.

Озаренное улыбкой мягкого зимнего солнца, Благодатное возвышалось среди серебристых равнин сказочным белоснежным царством. Поседел густой лес; поседел темный сад; бережно прикрыл мягкий, теплый полог старые корни от зимней стужи. Не вздрагивают, не жмутся зябко друг к другу старики-деревья – они величественно запахнулись в пышные белые меха. Тонкие, нежные, трепетные ветки берез оторочены полосами лебяжьего пуха, на их концах сверкают алмазные подвески. Даже вечнозеленые жизнерадостные елки, защищенные от холода своими густыми иглами, и те поспешили принарядиться в горностаи и блестки, переплести белоснежным пухом свои раскидистые темные ветви. Прихорашиваясь, смотрятся в неподвижный зеркальный пруд прибрежные ивы. Замерев, все ждут близкого великого праздника.

Давно забытая веселая суета, приподнятое от ожидания настроение и суматоха снова царят в Благодатном, в его ожившем, словно посветлевшем и помолодевшем старом доме.

Завтра великий день – сочельник. Но никогда еще с таким ясным чувством, с таким жгучим нетерпением и заботой не готовились к нему, как в этот раз: ведь завтра после полугодовой разлуки снова соберется сюда вся семья, завтра зазвучат здесь милые, родные голоса, по которым так стосковалось ухо, улыбнутся дорогие лица, лишь в тревожных сновидениях являвшиеся за последние тяжелые месяцы, – мир, покой и счастье завтра снова водворятся здесь, в этом потемневшем, замершем, заглохшем было старом доме. Пришло известие, что молодой Муратов уже накануне прибыл в свое имение. Завтра очередь за Трояновыми!

Женя страшно волнуется. Ей иногда искренне кажется, что она не доживет до следующего дня. «Вдруг не приедут? Вдруг опоздают?» – переживает девочка.

В сочельник у Трояновых всегда зажигается елка, тогда же, в день православной Евгении, из года в год, с самого поселения Жени в Благодатном, празднуются и ее именины. Мудрено ли, что девочка волнуется, что страшным горем кажется ей, если вдруг опоздают к «ее» дню?

Более двух недель уже идут приготовления к елке. Мисс, сама Женя, Николай Михайлович, Малаша – словом, все, кто может быть полезен, привлечены к этому ответственному делу. Надо заготовить звезды, много-много золотых и серебряных. Ничего, кроме звезд и свечей, не должно в этот раз висеть на елке: во-первых, в память Вифлеемской звезды, светившей пастырям, во-вторых, в честь тех звездочек-хранительниц, которые сберегли и Сережу, и папу, и Китти, и Юрия. Так решила Женя.

Она с детства глубоко верит, что у каждого человека есть свой ангел и своя звезда-хранительница, заботливое око Божие, следящее и оберегающее его от всяких бедствий.

Целыми грудами блестящих звезд разной величины завалены столы. Теперь очередь за самим деревом.

На сей раз Жене кажется невозможным доверить выбор елки леснику Игнату, несмотря на то, что он уже двадцать лет ежегодно с честью выполняет эту миссию. Нет, в этом году должно быть нечто особенное, и девочка настаивает, чтобы самой выбрать дерево. С этой целью снаряжается в лес целая экспедиция: мисс Тоопс, Николай Михайлович, Боря и сама Женя; позади с топором в руках идет Игнат.

– Вот, вот эту! – останавливается Женя перед стройной, как пирамида, великолепной елью. – Ее и возьмем.

Игнат усмехается.

– Да нешто мыслимо ее в дом-то внести? Ведь она сама, почитай, раза в два выше дома будет, – заявляет он.

– Что ты? Разве? Жаль! Ну, тогда вот эту.

– Да и эта не ниже, коль еще не повыше той будет, – снова протестует несговорчивый лесник.

– Ну, так вот! Меньше этой, как хотите, брать нельзя, – останавливает свой выбор Женя на высоком, раскидистом дереве.

Игнат только переминается с ноги на ногу.

– Дозвольте мне, матушка-барышня, на свой скус деревцо выбрать. Кажись, не впервой, завсегда потрафлял, а коли не понравится – другое разыщем. Вот, к примеру, хороша эта елочка: любо-дорого глянуть, – указывает он вправо от облюбованной девочкой елки.

– Что ты, Игнатушка! С чего ты это так скупишься? – негодует Женя. – Да какое же это дерево? Тросточка какая-то торчит! Надо хорошее, большое, такое, понимаешь, какого еще никогда не бывало. А ты кустик какой-то сулишь. Право ж, он чуть повыше меня будет.

– Ан, ну-ка, извольте, барышня, примериться, – предлагает лесник.

Женя подходит. Дерево настолько велико, что, став совсем рядом, она не может увидеть его верхушки. Девочка несколько смущена.

– Дай Бог, чтоб только в зал-то она прошла, елка-то эта самая; сдается мне, что беспременно подпилить понадобится, – пророчествует Игнат.

Дерево всеми членами комиссии одобрено, и, хотя Жене оно все-таки кажется маловатым, его рубят и везут.

– Будет мало, другое достанем, – утешается девочка.

Игнат был прав: пришлось подпиливать ствол и срубать нижние ветки, так как ель оказалась немного выше потолка.