Читать книгу "Роковая любовь - Франсуаза Бурден"

Виктор с раздражением вспомнил, что дверь, ведущая из кухни во двор, была раскрыта настежь.

– По какому праву ты явился сюда без предупреждения? Полагаешь, я горю желанием тебя повидать?

Вместо ответа Нильс уронил руки и посмотрел на брата, как побитая собака. Над щекой у него расплывался синяк.

– Ты мне сделал больно,– вздохнул он.

– Если и есть что-нибудь, о чем я не пожалею, так это то, что наконец-то набил тебе морду!

Вне себя, Виктор повернулся и вышел из комнаты. Неожиданное появление Нильса удручило его, действовало на нервы, он чувствовал себя подавленным. Большими шагами он дошел до своей комнаты, снял джинсы и залез под теплый душ. Страх, равно как и ярость, опустошили его, отняли всю энергию. Как он встретит наступающий рабочий день, вдобавок учитывая предстоящее неминуемое объяснение с Нильсом?

Он выбрал белую рубашку, самый легкий костюм и решил не надевать галстук. Небо становилось все светлее, и жара не заставит себя долго ждать.

– Ты совсем не хочешь со мной говорить?

Виктор резко обернулся и увидел прислонившегося к косяку Нильса, который, должно быть, молча, стоял тут уже давно.

– И что я тебе скажу?

– Не важно, что, мне все равно... То, что у тебя на душе...

Виктор пожал плечами и, пройдя мимо него, словно это было пустое место, вышел из комнаты.

– Ну, подожди! Ты ведь не идешь в такой час на работу, я думаю?

Нильс поспешил за ним по галерее, и Виктор вдруг остановился.

Что ты делал в комнате родителей? – вдруг резко спросил он.

– Да не знаю. Вспоминал детство, смотрел на парк... Оттягивал момент, когда окажусь лицом к лицу с тобой. Я ехал часть ночи, я наизусть знаю эту дорогу, но мне она показалась значительно короче...

– Ты предупредил Лору, что едешь сюда?

– Нет.

– Ты улизнул так, исподтишка? Что ты за тип все-таки? Будет лучше, если ты позвонишь Лоре. А еще лучше, если уберешься отсюда!

Виктор пошел к лестнице, а Нильс позади него вдруг зло закричал:

– Я ехал в такую даль не для того, чтобы ты ко мне спиной поворачивался!

– Вот как! Но это уже сделано,– ответил Виктор и начал спускаться вниз.

На первом этаже он прошел прямо в кухню, выплеснул из кофейника гущу и поставил греть воду. Нильс подошел к нему, когда он наливал кофе в чашку.

– Послушай, Виктор, не так-то трудно начать, а теперь скажи мне продолжение...

При свете дня он казался усталым и постаревшим, более худым, чем обычно, и еще более хрупким.

– Зачем ты дал координаты моего агента этому Вильнёву? Ты боишься за Лору?

– Именно так! И ты знаешь, есть из-за чего! Но я и представить не мог, что ты расценишь это как повод для примирения. Я не желаю больше знать о твоем существовании.

– Нет, ты говоришь неправду. Ты не такой.

– Какой же?

Нильс покачал головой и опустился на стул.

– Пожалуйста, Виктор,– еле слышно сказал он.

Сколько раз он просил своих братьев о помощи в разные моменты своей жизни? Виктор всегда уступал, находя нормальным спасать его, продолжать защищать, даже когда он стал взрослым. А вместо благодарности Нильс его уничтожил. Неужели он будет настолько глуп, чтобы еще раз протянуть ему руку?

– Я вижу по тебе, Нильс, что у тебя большие проблемы, но на этот раз не я буду улаживать их.

– Но именно ты, только ты можешь сделать это. Я больше не могу выносить ссору с тобой, это слишком мучительно.

– Нет, мне это снится! Как ты смеешь мне... Ты будешь кофе?

Виктор взял чашку и раздраженно бросил в нее два куска сахара. Он разрывался между гневом и глубоко укоренившейся привычкой все прощать младшему брату, отчего чувствовал себя совершенно истерзанным.

– Ты вваливаешься ко мне домой, закатываешь сцену...

– Так странно думать, что здесь – это теперь у тебя дома,– перебил его Нильс.

– А все из-за тебя!

– Но этот дом подходит для тебя гораздо лучше прежнего.

Нильс всегда отличался тем, что высказывал неожиданные мысли. Виктор растерянно пожал плечами.

– Я рано начинаю работать, а ты... тебе пора возвращаться в Париж. Не знаю, на что ты надеялся...

– Что ты нальешь мне кофе. Ты не выставил меня на улицу, Вик, я сижу у тебя на кухне, и мы разговариваем, это уже много.

Бледный взгляд Нильса, казалось, был полон надежды. Ребенком, он был таким же, и никто не мог перед ним устоять. Виктор чуть не смягчился, но вовремя спохватился и резко сказал:

– Рассчитываешь реабилитироваться подобным образом?

– Перестань нервничать. Если бы ты дал мне договорить...

– Давай говори! Хочешь успокоить свою совесть! Скажешь сейчас, что это не твоя вина? Твоей вины никогда ни в чем нет! Ты всегда так устраиваешься, что тебя все жалеют, мы к этому привыкли за столько лет! Только ты от меня слишком многого хочешь. Лора – это не мимолетная подружка, речь идет о моей жене, матери моего сына, я полагал, что женился на ней навсегда, и это делало меня очень счастливым!

– Она бы в любом случае от тебя ушла, Вик. Рано или поздно...

Глубоко оскорбленный, Виктор не мог вымолвить ни слова, а потом процедил сквозь зубы:

– Если уж так, я бы предпочел, чтобы не с тобой. Ты понимаешь это? А теперь убирайся.

Нильс опять разбередил едва затянувшуюся рану. Шла ли речь о больших чувствах или просто о гордости, это не меняло дела. Возможно, Лора вообще его никогда не любила, но ему совсем не хотелось знать этого.

7

Наступило лето, и Сарлат наводнили туристы. Они толпились у дома Ля Боэси, бегали от часовни Пенитан-Блё к саду Анфё, топтались перед таинственной башней Светильник Мертвых, опускали руки в фонтан Святой Марии, заполняли рыночную площадь Трех Гусей и штурмовали экскурсионное бюро, размещавшееся в Венском особняке. С болтающимися на шее фотоаппаратами, они задирали головы к готическим окнам и галереям времен Возрождения, потрясенные архитектурой города. И днем и ночью проводились экскурсии, поэтому автомобильное движение в старом городе было запрещено на весь туристический сезон.

Покорный судьбе, Виктор часто обедал у родителей на улице Президьяль, а еще чаще у брата, чтобы избежать переполненных шумных ресторанов. Иногда он вообще не обедал, сдвигая встречи с клиентами, и тогда возвращался в Рок довольно рано. Он дважды пытался застать Виржини, но, судя по всему, она редко бывала дома, захваченная строительством у Сесиль Массабо, и он возвращался ни с чем. Виктор умирал от желания увидеть ее, но не хотел ничего ускорять.