Читать книгу "Я буду рядом - Кун-Суук Шин"

Миру умолкла, чтобы перевести дух. Казалось, она снова переживает тот момент своей прошлой жизни.

– Крабы расползлись по всей кухне, щелкая клешнями. Они были такими проворными и полными жизни, что нам пришлось втроем гоняться за ними и водворять обратно в раковину. И дело было не только в крабах. Сестра накупила столько продуктов, что, будь у нее возможность, она скупила бы весь рынок. Морские ушки, гребешки, морские огурцы, разнообразные моллюски… Судя по всему, она потратила половину денег, присланных родителями нам на месяц. Кухня превратилась в зону бедствия. Эти крабы оказались такими сильными. Я помню, как сестра, беспомощно глядя на живых крабов, спросила Мен Сё, что ей с ними делать. Он ответил: «Может быть, они умрут, если снять с них панцири?» – и сестра попыталась голыми руками оторвать панцирь с одного краба. И этот краб едва не прищемил ей пальцы своими клешнями. Раньше я себе такое и представить не могла. Когда мы жили в Пусане, сестра не могла выносить рыбный запах, возникающий при отливе, и потому никогда не ходила в порт. К заходу солнца крабы перестали шевелиться. Она сварила несколько кастрюль с крабами и выложила их на поднос. Мы пытались помочь ей, но она все хотела сделать сама. Мой интерес к ее другу нарастал с каждой минутой, мне хотелось поскорее узнать, что же это за человек, который заставил так сильно измениться мою сестру. У Мен Сё был такой вид, словно он никогда раньше не присутствовал при готовке. Оказалось, он считал, что у крабов красные панцири, и пришел в такой восторг от наблюдения за покраснением крабов, что постоянно приоткрывал крышку и недоверчиво заглядывал в кастрюлю. Я недовольно спрашивала сестру: «Почему именно голубые крабы?» Встречаясь с кем-то в первый раз, чувствуешь себя неловко, когда ешь руками крабов – приходится пальцами раскрывать их панцири и выковыривать мясо. Я не могла представить, как копаюсь в крабовом мясе на глазах у незнакомого человека, и думала: «Даже если он так сильно тебе нравится, не пойму, зачем покупать столько крабов?» Мне были непривычны хлопоты сестры, но одновременно я чувствовала удивление и радость. Я впервые в жизни видела ее озабоченной на кухне. В городе она сначала жила в пансионе, а когда стали жить все вместе, еду готовили в основном мы с Мен Сё. Я и не надеялась, что она вдруг займется приготовлением пищи, просто от нее не ожидала.

Но вот она сновала по кухне, готовила суп из камбалы и полыни, для этого все вымыла и аккуратно нарезала.

– И это было вкусно?

– Я понятия не имею. В тот день никто ничего не ел. Даже в моем блокноте напротив этой даты стоит прочерк.

– Что же произошло?

– Он не пришел.

Миру еле слышно пробормотала, словно слова выходили наружу из самых потаенных глубин ее души.

– Мне это показалось странным, ведь он звонил, когда сестра готовила крабов. Она сказала, чтобы он ничего с собой не приносил, и потому я решила, что он хотел узнать, надо ли что-нибудь купить по пути к нам. Он продолжал о чем-то ее спрашивать, и сестра ответила: «Она любит лилии. Но купи только одну…» Я вопросительно взглянула на нее: «Ты говоришь обо мне?», но ответа не последовало. Похоже, он уже знал дорогу к нашему дому. Но прошло два часа, крабы остыли, а он так и не появился. Вскоре совсем стемнело. Моя сестра выглядела настолько взволнованной, что я сказала: «Наверное, у него какие-то срочные дела. Мы поужинаем в другой раз». Сестра с отсутствующим видом пробормотала: «В другой раз?», словно не понимая смысла моих слов. Затем она будто спохватилась: «Конечно, мы можем поужинать в другой раз», а затем добавила: «Меня беспокоит не ужин. Будем надеяться, что с ним ничего не случилось». До этого момента я ничего не понимала. Она спросила, не хотим ли мы поесть, но у нас пропал аппетит. И она слишком беспокоилась, чтобы есть. Потом она принялась звонить каким-то людям по телефону. «Да, да, нет, нет…» После нескольких коротких разговоров она вдруг быстро обулась и стремительно выскочила из дома. Эмили бежала за ней до двери, но она даже не обернулась. Мен Сё не на шутку разволновался и выскочил следом за ней, а я поспешила за ним вдогонку. Сестра вела себя как безумная. Когда мы спустились с горы, она с края тротуара шагнула на проезжую часть и собиралась перебежать через шоссе. Прямо перед ней промчался автобус и резко затормозило такси. Водитель высунулся в окно и принялся ругать ее. Мен Сё подбежал к ней и завел обратно на тротуар, но она по-прежнему пыталась вырваться и ринуться через шоссе. Мы не сводили с нее глаз, но она не слушала нас и выглядела такой растревоженной, что ее нельзя было оставить одну. Я сказала Мен Сё, что нам надо силой тащить ее обратно в дом, но неожиданно она вскочила в притормозившее у тротуара такси и скрылась из глаз. Мы еще некоторое время молча глядели вслед удаляющейся машине, а затем побрели домой. К тому времени наступила ночь. Мен Сё накрыл тарелкой остывших крабов и убрал еду со стола. После всего произошедшего мы и думать не могли о еде.

Снова зазвонил телефон, заглушая фортепианную мелодию из динамиков магнитофона. Телефон умолк, затем снова принялся трезвонить. Я отвлеклась на навязчивые звонки и упустила кое-что из рассказа Миру. Она не обращала внимания на телефонные звонки. На самом деле Миру настолько погрузилась в воспоминания, что я никак не могла заставить себя спросить, почему она не подходит к телефону. Телефонный звонок сливался с музыкой, постепенно угасал, а затем снова вклинивался в мелодию.

– Сестра не пришла домой ни в ту ночь, ни на следующий день. Мы отправились в ее колледж и заглянули во все аудитории, где она могла быть, но так и не нашли. Она не появлялась дома целых два дня. Я понятия не имела, где она пропадала и чем занималась, но при возвращении выглядела совершенно изможденной. Судя по всему, она вообще не спала все это время, ее глаза покраснели и опухли. Я спросила ее, что случилось, но она лишь взглянула на меня широко раскрытыми глазами и рухнула на кровать. Мы с Мен Сё выбросили все морепродукты, купленные на рыбном базаре для ужина в тот день. Крабы испортились и распространяли ужасное зловоние. Мы подмели и вымыли кухню, чтобы избавиться от этого навязчивого запаха. Каждый раз, открывая дверь ее спальни, я видела, что она по-прежнему спит.

Эмили сидела около подушки, смотрела на сестру своими большими голубыми глазами, а время от времени утыкалась мордочкой в ее волосы. Мен Сё смочил водой полотенце и умыл лицо моей сестры, а я протерла ее руки и ноги. Она была так обессилена, что даже ничего не почувствовала. После почти двенадцатичасового сна она вдруг резко подскочила на кровати, словно от испуга, и снова ринулась к телефону. И с каждым телефонным звонком все сильнее бледнела. Наконец, она повесила телефонную трубку и долгое время сидела закрыв лицо руками, а затем вдруг схватила свою сумку. Я спросила, куда она собирается, но сестра ничего не ответила. Нельзя было позволить ей вот так уйти, и я завопила: «А как же мы? Что нам делать без тебя? Ты должна нам все рассказать, прежде чем уйдешь!» Впервые с момента несчастного случая в бабушкином доме я так громко на нее кричала. Она тяжело осела на пол, словно окончательно лишившись сил, пристально посмотрела на меня покрасневшими глазами и произнесла: «Миру, он пропал». Сначала я ничего не поняла. Как я могла это знать? И как мне хотелось разобраться в происходящем, ну хоть чуть-чуть. Если бы мне тогда это удалось, я ни за что не отпустила бы ее. Сестра сказала: «Я должна найти его». В тот момент она выглядела абсолютно спокойной и нисколько не походила на ту обезумевшую девушку, которая постоянно кому-то звонила по телефону.