Читать книгу "Аромат рябины - Ольга Лазорева"

— Все хорошо. Отдыхаем отлично, — услышала она приглушенный голос матери. И после довольно продолжительной паузы: — Я тоже соскучилась, солнышко мое… Очень-очень… Целую мое любимое местечко, сам знаешь где, котенок…

Вика просто не верила своим ушам. Она отстранилась, постояла в недоумении, а потом тихо села на диван, испытывая безотчетное смущение.

«А у предков-то, видимо, и правда любовь, — подумала она и отчего-то заулыбалась. — Кто бы мог подумать!»

Тут из спальни вышла Ангелина Васильевна. Щеки ее пылали, глаза блестели.

— Папа тебе привет передал, — сказала она, не глядя на дочь.

Губы ее улыбались, и она их без конца покусывала. Вика посмотрела на нее так, как будто видела впервые.

К полуночи Ангелина Васильевна, выпив одна бутылку шампанского и пару бокалов сухого мартини, была, что называется, в стельку. Она потащила Вику гулять, заявив, что ей срочно необходим свежий воздух. Все уже давно спали, в корпусах было темно. И только окна домика директора мягко сияли сквозь листву желтыми квадратами, да редкие фонари отбрасывали на дорожки голубоватые колышущиеся круги света.

— Боже! Какая красота! — громко воскликнула Ангелина Васильевна, с дробным топотом сбегая со ступенек на дорожку.

— Тише, мама, ты всех сейчас перебудишь, — предостерегающе сказала Вика, спускаясь следом.

— Да, да, — зашептала Ангелина Васильевна, прижимая бутылку с остатками мартини к груди и двигаясь на цыпочках в сторону столовой.

Она завернула за угол, чуть пошатываясь. Вика шла за ней. Ее вновь начал разбирать смех. Ангелина Васильевна внезапно притормозила возле ротонды, так резко подняв голову вверх, что потеряла равновесие и чуть не упала. Вика успела подхватить ее под локоть.

— Бог мой! — вскричала Ангелина Васильевна, испугав кота, который мирно спал между колоннами. Он молнией метнулся в кусты. — Посмотри, какая красота!

Ротонда, освещенная двумя фонарями, действительно выглядела очень эффектно.

— Какие декорации для греческой трагедии! — еще громче воскликнула Ангелина Васильевна и резво забежала внутрь, встав в центре. — Виктория! Подскажи мне что-нибудь из греков! Какой-нибудь монолог. Или хотя бы Гамлета на худой конец!

— Я не знаю, — ответила Вика, давясь смехом.

Тучная фигура матери в белой футболке и широких бриджах, освещенная неровным светом фонарей, выглядела очень комично. Ангелина Васильевна подняла руку с бутылкой вверх и замерла, глядя по сторонам с победным видом, словно действительно только что отыграла спектакль.

— Ай-яй-яй, — сокрушенно заметила она. — И чему вас только в школе учат? Какая жалость! А то я бы живо в номер за простыней слетала.

— Зачем? — сквозь смех спросила Вика.

— Завернулась бы в простыню, как в тогу, распустила волосы и прочла монолог. А ты что подумала? Да я, если хочешь знать, всегда мечтала о карьере актрисы. А родители заставили в финансовый пойти. — Ангелина Васильевна внезапно всхлипнула. — Можно сказать, загубили талант, зарыли его в землю!

Она глотнула мартини прямо из бутылки и вышла из ротонды.

— И чего ты все скалишься, дочь моя? — беззлобно спросила она, вытирая слезы краем футболки. — Мать ей тут душу раскрывает, а она ржет, как лошадь.

— Мама! Что за язык! — спросила Вика и вновь прыснула. Потом неожиданно обняла мать за талию. — Пойдем-ка спать.

— Да, да, — согласилась Ангелина Васильевна. — Кстати, о лошадях. Тут ведь есть. И можно покататься.

Она допила мартини и, сильно шатаясь, направилась к мусорным бакам, находящимся за зданием кухни, чтобы выбросить бутылку.

Утром Ангелина Васильевна вела себя немного скованно. Но видя, что дочь только смеется, вспоминая вчерашнюю «мамину великую попойку», успокоилась и тоже стала подшучивать над собой.

Две недели пролетели, как один миг. Они обошли окрестности; съездили на водохранилище. Пробрались там какими-то тайными тропами на территорию закрытого яхт-клуба и вдоволь накупались и нагулялись. Покатались на лошадях, причем Ангелина Васильевна всегда выбирала старого мерина с широкой спиной и флегматичным характером. Она мерно покачивалась на нем, лениво переговариваясь с конюхом, который шел рядом, держа лошадь под уздцы. Вика в этот момент скакала впереди на молодой и резвой кобылке. Обе отлично загорели. Ангелина Васильевна сбросила несколько килограммов и явно помолодела. Когда отец приехал за ними, они с грустью упаковали вещи, распрощались со всеми и сопровождаемые Таиром Ахатовичем и несколькими особо наглыми и любопытными котами, поплелись к машине.

— Мы обязательно сюда вернемся, — сказала Ангелина Васильевна, глядя на погрустневшее личико Вики, — и папу с собой прихватим.

Вика улыбнулась в ответ, но про себя почему-то подумала, что с папой вряд ли будет так весело. Когда машина выехала за ворота и, набирая скорость, помчалась в сторону шоссе, ведущего в город, Вика, сидящая, по обыкновению, рядом с отцом, обернулась и посмотрела на удаляющееся КПП пансионата. Потом перевела взгляд на ставшее вновь серьезным лицо матери и, сама не зная зачем, тихо сказала:

— Приедем в город, и ты сразу сделаешь моднячую стрижку.

Ангелина Васильевна недоуменно приподняла правую бровь, глянув на Вику с обычным сухим выражением лица. Но через мгновение в ее глазах заплясали чертики, губы неудержимо начали улыбаться. Она шепотом ответила:

— Само собой, Викуля! И покрашусь в какой-нибудь ультрамодный цвет. Пойдем в самый лучший салон. А потом в кафе закатимся и выпьем по коктейлю. Тебе — фруктовый, — строго добавила она, но не выдержала и тихо прыснула.

— Заметано, — так же шепотом ответила Вика, и, улыбаясь, уселась удобнее, откинувшись на спинку сиденья и глядя на стремительно убегающие белые стволы березок…

КУК ЛО

Ее глаза напоминали округлые полумесяцы и были совершенно непроницаемого черного цвета.

— Виолетта Ло, — представилась она мягким обволакивающим голосом и протянула мне узкую прохладную ладонь.

— Степа, — ответил я и тут же поправился: — Степан Селезнев.

— Присаживайтесь, — предложила она. — Если хотите, то у меня в кабинете курят.

— Не курю, — ответил я и уселся на мягкий стул возле стола.

И не смог оторвать взгляд от моей новой начальницы. Я завороженно смотрел, как она плавно передвигается по кабинету на нереально красивых стройных ножках, обутых в крошечные туфельки на высоченных шпильках; как, изгибаясь точеной фигуркой, открывает окно, как берет со стола маленькую пепельницу в виде золотой ракушки, как изящно прикуривает, чуть раздувая красиво очерченные ноздри. Поймав ее недоуменный и немного настороженный взгляд, я вдруг понял, что пялюсь на нее совершенно неприлично, и тут же виновато опустил голову.

— Ваша тетя рекомендовала вас как отличного водителя, — сказала Виолетта. — И если вас устраивает предложенная зарплата, и учтите, что это только на испытательный срок, то уже завтра попрошу приступить к работе. Но хочу сразу вас предупредить, — более строго произнесла она и сделала паузу.