Читать книгу "Трикстер, Гермес, Джокер - Джим Додж"

— Лично? Вряд ли. Но он действительно силен и влиятелен.

Дэниел вытер глаза.

— Долли, можно мне задать вам вопрос, который не имеет отношения ко всему этому?

— Я тебя слушаю.

Долли выслушала Дэниела, и когда он закончил, уточнила:

— То есть ты можешь провести с одной и той же женщиной только одну ночь?

— Именно.

— Так постарайся провести ее достойно.

Долли уехала вместе с Шармэн на следующее утро, заверив Дэниела, что Вольта свяжется с ним, если (и как только) Шеймус назовет имена.

Примерно в то же время семьюдесятью милями вверх по реке Джейд Лейвл и Энни Сойер поджидали Матушку с ежеутреннего омовения в Руже. Они встретили ее на тропинке. Короткие седые волосы были еще влажными после купания. Она выслушала рассказ о проблеме Дэниела, переводя внимательные глаза орехового цвета с одной рассказчицы на другую.

Ответ Матушки был кратким и определенным:

— Не связывайтесь с ним. У него свой путь.

Энни и Джейд вздрогнули. Матушка крайне редко высказывалась так эмоционально и прямо.

Когда они поблагодарили ее и повернулись, чтобы уйти, она добавила смягчившимся голосом:

— Я-то знаю — о, мне ли не знать! — как они притягательны…

Через месяц, когда весь урожай был собран, расфасован и реализован, Дэниел попытался последовать совету Долли. Однако его проблема не исчезла. Последние слова Матушки дошли до всех Гусынь без исключения, и девушки, не успевшие еще познать Дэниела, торопились это сделать. Ко Дню Благодарения все Гусыни были исчерпаны.

Дэниел сидел на берегу и ловил рыбу на блесну. Он едва не свалился в реку, когда позади него возник Вольта:

— Ну как, клюет?

— Нет.

— Зато у нас, кажется, клюнуло. Мы почти узнали, кто убил твою мать. Это человек, который делал бомбу, Гидеон Нобель.

— Почему? — единственное, что Дэниел смог спросить.

— Он был долгие годы влюблен в нее.

— Неправдоподобно. Хотя бы потому, что она никогда не упоминала о нем. — Дэниел начал сматывать леску.

— Это одна из причин — его чувство не было взаимным.

Дэниел хотел было что-то сказать, но Вольта удержал его:

— Прошу прощения за дешевое представление — привычка со времен работы в шоу-бизнесе. Пойдем в дом, и я расскажу тебе все с самого начала, — если ты уже закончил с рыбалкой.

Они дошли до большого дома и сели в гостиной.

— Долли связалась с Шеймусом, — начал Вольта, — передала ему твои слова о том, что ты действительно слышал крик матери, и Шеймус, после нескольких недель раздумья, назвал нам имена остальных.

Он подал Дэниелу листок бумаги. Дэниел узнал каракули Шеймуса:

«Карл Фуллер — шофер

Олаф Екблад — внутри

Гидеон Нобель — бомба».

— Что значит «внутри»? — спросил Дэниел.

— Тот, кто проник внутрь вместе с Шеймусом. Как только мне назвали остальных — я тогда был в Мексике — я направил к ним наших лучших людей, и вот все, что им удалось узнать за столь короткое время:

Карл Фуллер «Глотка», за рулем всю жизнь, настоящий профи. Мы без труда нашли его в Миннеаполисе. Он рассказал, что застал только конец всей этой истории: он отвечал за транспорт и договаривался о том, где, как и откуда забирать остальных. Он не знал о второй бомбе и никогда не встречался ни с кем, кроме Шеймуса.

С Олафом Екбладом практически то же самое: надежный человек, полное отсутствие нервов, способен обезвредить любую сигнализацию. В прошлом АМО приходилось с ним сотрудничать, и мы были им весьма довольны. Ему было известно о том, что планируется ложный маневр, но он не знал ни имен, ни средств.

— А Гидеон Нобель знал? — перебил Дэниел.

— Ты забегаешь вперед. Гидеон Нобель познакомился с твоей матерью, когда ей было шестнадцать или семнадцать — она приезжала в Сан-Франциско.

— Тогда я был слишком мал, — разочарованно сказал Дэниел. — Я не вспомню.

— Они встретились на северном побережье, и он влюбился. В течение года у них были случайные любовные связи — пожалуй, слишком случайные для Гидеона. Твоя мать, видимо, была в то время чем-то вроде местной легенды — она появлялась раз в месяц на несколько дней, а затем снова исчезала. Как бы там ни было, их встречи до сих пор помнят. Гидеон был влюблен, чего нельзя было сказать о твоей матери. Она показывалась на людях с другими мужчинами, и несколько раз он устраивал ей публичные сцены, не оставлявшие сомнений в его раздражении и ревности.

Гидеон был в те времена весьма уважаемым скульптором, во всяком случае, в лагере авангардистов. Самая известная его работа — скульптурная группа из двадцати четырех Микки-Маусов. Она так и называлась «Время Микки-Мауса», и скульптуры эти сохранились до сих пор.

По поводу эстетической ценности скульптур можно спорить, но уж в бомбах он бесспорно разбирался. Выдающееся мастерство. Никаких следов после взрыва. Качественнейшие компоненты. Высокая безопасность. И ни одного прокола — во всяком случае, нам о них неизвестно. Хотя у него была своеобразная привычка — в его стиле, надо сказать — во всех своих устройствах он использовал часы с Микки-Маусом, что-то вроде подписи, даже когда часовые механизмы сменились более сложными реле.

И вот что важно: Гидеон, еще не знакомый тогда с Шеймусом, жил в Ричмонде в нескольких кварталах от него. Вполне вероятно, что он видел их вместе с твоей матерью, а может, Шеймус упомянул ему о ней — хотя Шеймус и утверждает, что никто, кроме него и тебя, не знал о том, что Эннели участвует в деле. Может быть, Гидеон как-то прознал, что бомбу подбросит твоя мать. Он знал, что эта бомба — всего лишь для прикрытия, то есть риск маловероятен, но все же понимал, что ее можно доверить только надежному человеку. Любовница Шеймуса подходила на эту роль как нельзя лучше.

Дальше — сложнее. Шеймус клянется, что Гидеон не знал, для чего бомба служит прикрытием. Но кое-что Гидеон о Шеймусе знал, и без сомнения, чувствовал, что тот неровно дышит к ядерному оружию — Гидеон ведь не без чутья, а если у человека навязчивые идеи, их очень трудно скрыть. То есть Гидеон знал, откуда ветер дует. Он несколько раз оговаривался о своем отношении к похищению — за несколько дней до этого он рассказывал друзьям, что ввязался в неприятную историю, которая может привлечь излишнее внимание к его работе. Кстати, Гидеон не скрывал своей антипатии к атомным устройствам из-за того, что они не поддаются разумному контролю. Это напоминает позицию Шеймуса — с одной только разницей: Гидеон считал, что столь сильное оружие губительно в первую очередь для его обладателя, оно сводит его с ума независимо от изначального благородства мотивов.

Так вот. Мучимый приступами ревности и страхом по поводу невольной своей причастности к похищению ядерных материалов, Гидеон решает изменить механизм бомбы — например, так, чтобы она взрывалась через некоторое время после того, как ее взяли в руки, или чтобы ею можно было управлять на расстоянии…