Читать книгу "Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц"

— Я жду!

— Я… приношу… свои извинения… — выдавил наконец Деклан.

— Ты прощен, — отозвался Мердок. — А теперь исполни, что велено.

Деклан вслепую потянулся к сапогу регента, надеясь лишь как можно скорее покончить с унижением, однако Мердок, судя по всему, теперь задумал кое-что иное. Он поднял ногу, однако недостаточно высоко, чтобы поставить ее на склоненную шею… по крайней мере, пока Деклан оставался на четвереньках.

Дерини мгновенно понял, чего хочет от него Мердок — и Джаван осознал это в тот же миг. С жалким стоном Деклан опустился на локти, подтянул колени… и пригнулся до самой земли. Наконец Мердок поставил ногу ему на шею. Он продержал ее так до счета десять; шпора золотом вспыхнула в каштановых волосах… а затем с презрением отступил на шаг. Деклан не шевельнулся.

— А теперь поднимайся, — негромко велел регент. — И если посмеешь еще хоть раз спорить со мной, клянусь, ты пожалеешь, что родился на свет!

Однако Деклан так и не встал. Он мешком повалился на бок и, трясясь всем телом, сжался в комочек, одной рукой защищая голову. Он как будто не слышал воплей Мердока, приказывавшего ему подняться, и не чувствовал, как тот принялся пинать его ногой.

— Не надо! Вы причиняете ему боль! — взмолился Ориэль, подползая к своему товарищу. — Деклан? Деклан!

Но даже Ориэлю не под силу оказалось привести Дерини в чувство, вырвать из мира сумеречного отчаяния, куда тот погрузился. Мердок и впрямь зашел слишком далеко, хотя и не в том смысле, как предупреждал его Таммарон.

— Что с ним такое? — спросил Мердок. Остальные регенты собрались в кружок, боязливо косясь на человека на полу. — Почему он не отвечает?

Ориэль с поджатыми губами покачал головой и знаком велел одному из священников, чтобы тот подал ему сумку с лекарствами.

— Он не может, милорд.

— Что значит, не может? — зазвенел голос Хьюберта. — И что это ты такое делаешь, даже не спросив ни у кого дозволения?

— Прежде всего, я дам ему сильное успокоительное, — отозвался Ориэль, роясь в сумке, которую вручил ему Лиор. — Он ушел глубоко в себя, чтобы спастись от того, что вы заставили его совершить. Если я погружу его в еще более глубокий сон, прежде чем он совсем сломается, то, возможно, он сумеет пробудиться, когда снадобье перестанет действовать.

— Мастер Ориэль, — мягким голосом протянул Мердок. — Похоже, я улавливаю в вашем тоне… э-э… тень неодобрения?

Дерини тем временем извлек на свет склянку синего стекла и вытащил пробку.

— Если вам что-то и послышалось, милорд, то это отнюдь не то, что я в действительности имел в виду. — Поморщившись, он принялся разжимать зубы Деклану, чтобы влить ему в рот успокоительное. — Но сейчас вам придется меня извинить. Чтобы лечение возымело действие, я должен проникнуть в его сознание. В это время мне не под силу поддерживать разговор…

— Эй, послушай-ка! — воскликнул Манфред.

Но Ориэль, не дожидаясь разрешения продолжать, обеими руками сжал виски Деклана и закрыл глаза. Голова его клонилась все ниже и ниже, он вошел в целительский транс. Никто не осмелился помешать ему.

Джаван наблюдал за ним с любопытством, регенты — с опаской и раздражением. Манфред наконец велел стражникам унести из комнаты Ричелдис и погруженных в сон Драммондов, поскольку ясно стало, что Ориэль закончит не скоро. Чуть позже, когда стражники привели двоих младших детей Драммондов, Ориэль все еще стоил неподвижно над телом Деклана. Испуганных, хватающихся друг за дружку малышей солдаты препоручили заботам отца Лиора и Бартона. Завидев их, Таммарон отвел в сторону Хьюберта, но Джаван не мог разобрать, о чем они говорили.

— Да нужно ли это? — пробормотал Таммарон, косясь на хнычущую Микаэлу. — Эти крохи, конечно же, ничего не знают.

Хьюберт, бросив взгляд на Ориэля, нахмурившись, уставился на Таммарона.

— Вы предлагаете, чтобы мы не допрашивали этих детей?

— А чего ради? — возразил тот. — Они явно ничего не видели и не слышали.

— Вероятно, так, — согласился Хьюберт. — Но я предпочел бы в этом убедиться. И нужно проверить, чистая ли у них кровь.

— Кровь? — хмыкнул Таммарон. — Ну, это уж слишком! Вы и правда, считаете, что они могут быть Дерини? Вы же видели их родителей!

— Мы видели, как проверили их мать и ее супруга, — поправил Хьюберт. — Если только Джеймс Драммонд, на самом деле, их отец.

Закатив глаза, Таммарон демонстративно вздохнул.

— А у вас есть основания считать, что это не так?

— Ни малейших. Более того, я думаю, это весьма маловероятно. Но это не невозможно. А Дерини коварны. Я бы не хотел, чтобы их отродье затаилось среди нас.

— Тогда пусть Лиор проверит их с помощью мераши, и покончим с этим, вмешался Манфред. — Если они невиновны, то от этого снадобья они попросту погрузятся в сон.

— Хм, верно. И можно обойтись без помощи Ориэля. — Хьюберт задумчиво посмотрел на дрожащих детишек, а затем поманил их пальцем. Десятилетняя Микаэла, храбро вскинув головку, взяла брата за руку и подвела его к архиепископу. Девочка старательно присела в поклоне, а мальчуган нагнул голову.

— Прошу вас, ваша милость, скажите, что случилось с нашими родителями, — спросила Микаэла. — нам никто ничего не говорит, а всю ночь вокруг были стражники…

— Не тревожься об этом, дитя, — пробормотал Хьюберт. Он погладил ее по голове, затем потрепал по щеке мальчика. — Ваши родители живы и здоровы. Вы с ними увидитесь чуть позже, когда ответите на наши вопросы.

— Какие… вопросы, ваша милость?

— Очень простые, дитя мое, — ласково отозвался архиепископ. — И мне нужны простые ответы. Если вы будете говорить правду, вам нечего бояться. Потеребив украшенный самоцветами крест на широкой груди, он спросил: — Скажи мне, Катан, сколько тебе лет?

— Восемь, ваша милость, — ответил тот.

— Отлично. А ты уже прошел Первое причастие?

Мальчик кивнул, и Хьюберт тоже закивал, поджав розовые губки.

— Хорошо. Твоя сестра, я знаю, тоже, а это значит, что вы оба способны отличать добро от зла и знаете, что Господь накажет вас, если вы будете говорить не правду. — Его голубые глаза впились в Микаэлу. — Ты ведь знаешь, что бывает с маленькими лжецами, дитя?

Микаэла шумно сглотнула, нижняя губа ее задрожала, а синие глаза налились слезами.

— Они… они попадают в ад на веки вечные, ваша милость.

— Да, это правда, — с грустью подтвердил Хьюберт. — Но если вы скажете правду, вам ведь нечего бояться, верно?

— Д-да, ваша милость.

— Хорошо. А теперь, положив руку вот на этот крест, отвечайте на мои вопросы. — С этими словами он взял каждого из них за правую руку и прижал ладошки к своему кресту. — Помните, что вы поклялись на святых мощах, и если вы солжете, ангелы будут рыдать. Понимаете?