Читать книгу "Русь против Орды. Крах монгольского Ига - Виктор Поротников"

Слышал эти разговоры и Тимофей Оплетин, находившийся в свите князя Верейского.

На обратном пути к Оке победоносные конные русские полки задержались в городке Воротынске. Местные дворяне и купцы устроили для братьев великого князя и прочих воевод роскошный пир. На этом застолье было выпито немало хмельного питья, которое развязало языки многим пирующим, и прежде всего Борису Волоцкому.

Приближенные князя Бориса восхваляли его сверх всякой меры, отмечая в нем и мудрость правителя, и талант полководца, и долготерпение истинного христианина…

«Сколько несправедливостей вытерпел от старшего брата наш князь, сколько хулы и гонений! – молвили подвыпившие Борисовы гридни и дворяне. – Даже родительской любовью наш князь был обделен с детства. Иван Васильевич, став великим князем, был щедр на милости к кому угодно, токмо не к своему брату Борису. Хотя на войну с ливонцами, литовцами и казанскими татарами наш князь выходил с дружиной по первому зову Ивана Васильевича. В любом походе, как и в нынешнем, наш князь от опасностей не прятался. Может, потому-то Иван Васильевич и не жалует своего брата Бориса, ибо понимает, что в нем больше смелости и мужественности, коими всегда славились потомки Дмитрия Донского!»

Андрей Большой, которого после сытного обеда сильно клонило в сон, рано удалился с застолья. Вместе с ним ушли с пиршества и его люди. Князь Иосиф Дорогобужский тоже предпочел долгому сидению за столом с яствами крепкий сон, удалившись в опочивальню вскоре после ухода с пира Андрея Большого и его свиты.

Когда за окнами трапезной сгустились вечерние сумерки, число пирующих уменьшилось больше чем на половину. Многие из них вовсю храпели, сраженные хмелем, кто лежа на скамье, кто уронив голову на стол…

Прикидывался в дым пьяным и Тимофей, прикорнув в уголке на стуле. При этом Тимофей старательно вслушивался в беседу сидящих за длинным столом неподалеку от него Бориса Волоцкого и князя Василия Верейского. Из них двоих князь Борис был в большем хмельном угаре, нежели Василий Верейский. Однако именно князь Борис избрал столь щекотливую тему для этого разговора.

– … Ну, разве я не прав? – Борис Волоцкий встряхнул князя Верейского за плечо, вперив свой мутный взор тому в очи. – Разве нет истины в моих словах, брат? Ежели все простые православные русские люди ходят под Богом, занимаясь своими повседневными делами, то мы, князья, существуем и под Богом, и под капризной волей великого князя. Сколько было княжеских уделов при моем отце Василии Темном? Более тридцати, ты сам знаешь, брат. Сколько уделов осталось при моем старшем брате Иване Васильевиче? Чуть больше десятка, так-то!

Борис Волоцкий многозначительно вскинул кверху указательный палец.

В дальнейшей беседе Борис Волоцкий стал приводить примеры того, как великий князь уничтожает удельных князей или изгоняет их в чужие края, забирая себе их земли и города. При этом голос Бориса Волоцкого из дружелюбно-доверительного превратился в гневно-недовольный. Из приведенных примеров было видно, что великий князь не очень-то разборчив в средствах, добиваясь дробления и уничтожения уделов зависимых от Москвы князей. Из всего сказанного становилась понятной окончательная цель Ивана Васильевича – полное уничтожение удельной княжеской системы.

– Мой спесивый старший брат хочет стать единственным князем на Руси, низведя всех прочих князей в боярское сословие либо просто истребив их, как паршивых овец! – злобно прошептал Борис Волоцкий, дыша тяжелым винным перегаром в лицо своему собеседнику. – Гляди, брат, доберется великий князь и до тебя, ибо твой удел совсем недалече от Москвы.

– Я верно служу Ивану Васильевичу, – промолвил Василий Верейский, – не станет он меня удела лишать. Не посмеет!

– Глупец! – скривился князь Борис. – Моему старшему брату плевать на таких, как я и ты. Вспомни моего брата Юрия, умершего бездетным, потому что Иван Васильевич запретил ему жениться. Юрий честно служил великому князю, это все знают. Но Иван Васильевич возжелал завладеть уделом Юрия и добился своего, наплевав на кровное родство и братскую любовь! Вспомни князя Михаила Стародубского, брат, которого Иван Васильевич извел ядом. А ко князю Родиону Мещерскому Иван Васильевич подослал убийц, желая прибрать к рукам его удел. И ведь прибрал, мерзавец!

Борис Волоцкий сердито ударил по столу кулаком.

– Что же делать? – в легкой растерянности пробормотал Василий Верейский.

– Выход один, брат, – понизив голос, ответил князь Борис, – убрать Ивана Васильевича! Покуда этот злыдень не прикончил всех нас одного за другим!

– И… кто же станет великим князем? – насторожился князь Василий.

– По старшинству трон должен достаться Андрею Большому, – сказал Борис Волоцкий, – а коль он не пожелает себе такой чести, тогда я стану великим князем! – Князь Борис ударил себя кулаком в грудь. – Иль полагаешь, брат, что мне сие не по плечу?

Василий Верейский тяжело вздохнул и еще хлебнул вина из чаши.

Было видно, что он во многом согласен с князем Борисом и обеспокоен своим будущим, однако безоговорочно выступить против Ивана Васильевича Василий Верейский все же не мог.

Чувствуя это, Борис Волоцкий дружески обнял князя Василия за плечи, проговорив немного заплетающимся языком:

– Поразмысли над моими словами, брат. Поразмысли! Сегодня Сутулый тебе милостиво улыбается, а завтра угостит тебя питьем с ядом.

Сутулым за глаза прозвали Ивана Васильевича его братья и приближенные, поскольку у великого князя была привычка немного горбиться при ходьбе.

* * *

Великий князь по-прежнему находился в Боровске, когда вернувшийся из похода Тимофей Оплетин предстал перед ним с отчетом обо всем, что ему удалось подслушать из сказанного государевыми братьями на трезвую голову и во хмелю.

Иван Васильевич выслушал Тимофея, сидя в кресле с подлокотниками и попивая целебный отвар из глиняной кружки. Во время конных поездок на холодном ветру государь простудил горло. Тимофей стоял перед великим князем, сняв шапку.

Они были одни в светлице. Великий князь удалил даже преданного Василия Долматова, не желая, чтобы тот услышал лишнее.

– Ничего иного я и не ожидал от своего братца Бориски? – проворчал Иван Васильевич, допив отвар и передав пустую кружку Тимофею. – Вот злыдень узколобый! Всю жизнь он нож на меня точит! Свернул бы ему шею, да матушку жалко, она ведь станет слезы лить по этому ничтожеству.

Великий князь прокашлялся, помолчал, хмуря густые черные брови, затем холодно и непреклонно промолвил:

– Этих двоих рано или поздно придется убрать, тут уж ничего не поделаешь! Подумай, Тимоша, как это можно сделать без лишнего шума. Токмо устранить их нужно не обоих враз, а одного за другим…

Тимофей невольно побледнел, переспросив:

– Не пойму я, государь, о ком ты молвишь? О Василии Верейском и своем брате Борисе, что ли?

– Я имею в виду Бориску и Андрея Большого, – строгим голосом пояснил великий князь. – Я понимаю, тебе дико это слышать, но мера эта вынужденная, поверь. Мне огромное государство блюсти нужно и от внутренних распрей уберечь! Киевская Русь стала добычей кочевников и литовцев, поскольку постоянно была раздираема распрями удельных князей. Московская Русь благодаря моим стараниям скоро избавится от этого зла, на смену удельным князьям придут верные мне мелкопоместные дворяне.