Читать книгу "Ночь длиною в жизнь - Тана Френч"

— Разумеется, доктор, это не ваша забота, но половина работников убойного отдела не умнее дрессированной мартышки; они не сообразят даже, о каком деле я толкую, так что пользы от них не дождешься. Сами понимаете, в этом деле мне совсем не хочется полагаться на удачу.

Купер чуть приподнял бровь — он догадался, куда я клоню, но не возражал.

— В предварительном отчете указаны два серебряных кольца и три серебряные сережки-гвоздика, — ответил он. — Все опознано семьей Дейли как соответствующее украшениям, принадлежащим их дочери. Вдобавок обнаружен один ключик для обычного замка, который однозначно подходит к замкам чемоданчика, найденного ранее на месте преступления. В отчете больше нет упоминания еще о каких-либо ключах, аксессуарах или иных предметах.

Я снова вернулся к тому, с чего начал, впервые взглянув на этот чемоданчик: без ориентиров, словно запущенный в беспросветную невесомость — и ровным счетом не за что ухватиться. До меня вдруг дошло, что, возможно, я ничего не узнаю.

— Все? — спросил Купер.

Где-то в тишине морга урчал датчик температуры. Я не часто испытываю сожаление — не чаще, чем напиваюсь; но эти выходные были из ряда вон. Я смотрел на коричневые кости, разложенные под куперовскими лампами дневного света, и всей душой жалел, что не ушел и не оставил в покое спящую девочку. Не ради себя; ради нее. Теперь она принадлежала всем: Купер, Снайпер, жители Фейтфул-плейс могли глазеть на нее, показывать пальцем и использовать по своему разумению. Фейтфул-плейс уже наверняка начала не спеша, с удовольствием перемалывать ее в еще одну местную достопримечательность — смесь сказки о привидении с поучительной пьесой, городского мифа с жизненной историей. Пережуют всю память о Рози — как земля Фейтфул-плейс сжевала ее тело. Лучше было оставить ее в подвале. Тогда по крайней мере ее памяти касались бы только те, кто любил ее.

— Да, это все, — сказал я.

Купер задвинул ящик: стальные челюсти сомкнулись, и кости ушли, заняв свое место в плотных сотах среди остальных загадочных мертвецов. Последнее, что я увидел, выходя из морга, — светлое и прозрачное лицо Рози, все еще горящее на световой панели: яркие глаза и непобедимая улыбка, тонким слоем покрывающая гниющие кости.

Купер проводил меня. Я любезно расшаркался перед ним, рассыпаясь в благодарностях, пообещал ему бутылку его любимого вина на Рождество, он сделал мне ручкой в дверях и вернулся к своим занятиям — чем он там занимается, оставшись один в морге. Я повернул за угол и начал колотить кулаком в стену. Костяшки кулаков превратились в котлету, но пока я, согнувшись пополам, баюкал руку, боль иссушила мой мозг дочиста и добела.

9

Я вернулся к машине, в которой витало едкое амбре потного пьяницы, спавшего в салоне одетым, и направился в Долки. Позвонив в дверь Оливии, я услышал внутри неясные голоса, скрип отодвигаемого кресла и тяжелые шаги вверх по лестнице — Холли в дурном настроении весит тонну, — и, наконец, дверь захлопнулась с грохотом ядерного взрыва.

Оливия с непроницаемым лицом открыла дверь.

— Искренне надеюсь, что у тебя есть хорошее объяснение. — Она расстроена, сердита и разочарована — и, по-моему, имеет на это полное право. — Кстати, если тебе интересно, я тоже не рада, что остатки моих выходных разлетелись в пух и прах.

Иногда даже мне хватает соображения не протискиваться в дом и не совершать налет на холодильник Оливии. Я стоял на месте, позволяя последним каплям дождя срываться с карниза в мою шевелюру.

— Прости, пожалуйста, — сказал я. — Честное слово, я не нарочно. Непредвиденный случай.

Короткое, циничное движение бровей.

— Да что ты? Ну и кто же умер?

— Человек, которого я знал… Давным-давно.

Этого Оливия не ожидала.

— Другими словами, тот, кого ты двадцать с чем-то лет в глаза не видел, вдруг становится для тебя важнее дочери? Так что, мне заново договариваться с Дермотом, или с твоими прошлыми знакомцами еще что-нибудь произойдет?

— Вряд ли. Понимаешь, эта девушка была мне очень дорога. Ее убили в ночь, когда я ушел из дому, а тело обнаружили только сейчас.

Оливия вгляделась в меня.

— Эта девушка… — начала она. — «Дорога», говоришь? Твоя подруга, да? Первая любовь?

— Да. Вроде того.

Лив задумалась. В ее лице ничего не изменилось, но я уже видел в глубине ее глаз, что она готова дать задний ход.

— Мои соболезнования, — произнесла она. — Наверное, тебе следует объяснить это Холли, хотя бы в общих чертах. Она у себя.

Я постучался в комнату Холли.

— Уходи! — раздался визг.

Спальня Холли — единственное место в доме, где еще остались доказательства, что я существую. Среди гламура и рюшечек валяются купленные мной игрушки, нарисованные мной уродливые картинки, присланные мной забавные открытки. Холли лежала ничком на кровати, закрыв голову подушкой.

— Привет, крошка.

Холли прижала подушку к ушам и скорчилась.

— Я должен принести тебе извинения.

После секундного молчания приглушенно прозвучало:

— Три извинения.

— Как это?

— Ты вернул меня маме; сказал, что заберешь меня позже, но не забрал; обещал, что приедешь за мной вчера, но не приехал.

Точно под дых.

— Конечно же, ты права, — согласился я. — Если выберешься сюда, ко мне, я принесу три извинения, глядя тебе в глаза. Перед подушкой извиняться я не буду.

Она притихла, раздумывая, не продлить ли мне наказание. Впрочем, Холли не из таких; пять минут для нее — максимум.

— Еще я должен тебе объяснения, — ввернул я для ровного счета.

Любопытство победило; через мгновение подушка скользнула вбок, из-под нее появилось подозрительное личико.

— Прошу прошения — раз. Прошу прощения — два. И прошу прощения — три. От всей души, и сверху вишенка.

Холли вздохнула и села, смахивая волосы с лица. На меня она все еще не смотрела.

— Что случилось?

— Помнишь, я говорил, что у твоей тети Джеки проблемы?

— Ага.

— Умер один человек. Которого мы знали, давным-давно.

— Кто?

— Девушка по имени Рози.

— Почему она умерла?

— Неизвестно. Она умерла за много лет до твоего рождения, но мы узнали об этом только вечером в пятницу. Все очень расстроились. Ты понимаешь, что мне нужно было повидать тетю Джеки?

Холли коротко пожала плечами — вернее, одним плечом.

— Наверное.

— Тогда мы можем хорошо провести время — то, что осталось от выходных?

— Я собиралась пойти к Саре. Вместо… — обиженно сказала Холли.