Читать книгу "Проклятие Тунгусского метеорита - Евгения Грановская"

– Далась тебе эта лысина. – Ксюша отхлебнула мартини и пожала плечами: – Мне вообще лысины у мужиков нравятся. В этом есть что-то трогательное. Сразу хочется такого мужчинку к груди прижать и по плеши похлопать.

Женя вспомнила, что во всех романах, которые она читала, мужчины почти всегда были красавцами и брюнетами, а волосы у них были либо «густые, как шерсть дикого зверя», либо «крупной волной спадали на мускулистые смуглые плечи». Вспомнила и, насмешливо наморщив нос, фыркнула:

– Скажешь тоже.

– Ты пойми, молодых и красивых олигархов – раз, два и обчелся, – объяснила Ксюша. – Им сейчас всем за сороковник. Все плешивые и тертые жизнью. У этого хоть брюхо небольшое.

– Ну, не знаю, – с сомнением сказала Женя. – Мне больше нравятся молодые…

Ксюша фыркнула и поморщилась:

– Молодые ей нравятся, а! Ты лучше посмотри на полотно Айвазовского, которое висит у тебя над головой, и представь себе, сколько оно стоит! Тогда и про лысину забудешь, и про брюшко.

– Ты что, хочешь выйти за него замуж? – удивленно спросила Женя.

– Ну почему сразу замуж? – передернула плечами Ксюша. – Необязательно. Можно и по-другому. Эти дядьки – народ щедрый. Для них подарить подружке машину или квартиру – как сигарету закурить!

По лицу Жени пробежала тень. Она поставила на столик стакан с джин-тоником, поправила пальцем очки и сурово заявила:

– Мне такая машина на фиг не нужна.

– Да ну? – весело воззрилась на нее Ксюша. – А какая нужна?

– Такая, чтобы я сама на нее заработала, – отчеканила Женя. – А если и приму столь дорогой подарок, то только от родного человека.

– От мужа, что ли?

Женя нахмурилась и кивнула:

– Можно и от мужа.

Ксюша засмеялась.

– Ой, не могу! И где же ты такого мужа отыщешь, сексапильная ты наша? У тебя какой рост?

– Неважно, – угрюмо ответила Женя.

– А бюст-талия-бедра?

– Тоже неважно.

– Ну а вес? Весишь-то ты сколько?

– Что ты ко мне пристала с этими глупостями? Какая разница, сколько я вешу? Я добрая и умная, вот.

– Есть! Есть разница! Пойми же ты, дуреха, этих боровов вовсе не интересует твой супермозг, им нужна твоя супергрудь, твои суперноги и суперулыбка!

– Звучит здорово! – пробасил за спиной Жени голос Бориса Романовича. – Простите, что заставил вас скучать, дамы. Бизнес не отпускает. – Он подошел к столику и брякнулся на диван. – О чем спорите, девчонки?

– О своем, о женском, – хмуро ответила Ксюша.

– Ну-ну. – Борис Романович разлил спиртное по бокалам и обвел девушек насмешливым взглядом: – Так на чем мы остановились, красавицы?

– На Шишкине и Брюллове, – сухо ответила ему Ксюша, обиженно поглядывая на нахохлившуюся Женю.

– Ах да. – Борис Романович кивнул. – Это интересная история. Давайте выпьем, и я вам ее расскажу!

Ксюша подняла бокал, а Женя тихо сказала:

– Мне уже хватит.

– Как хватит? Почему хватит? – удивился Борис Романович.

Женя покраснела и открыла рот, чтобы ответить, но Ксюша ее опередила:

– Она больная, ей нельзя.

– Больная? – еще больше удивился олигарх. – А с виду и не скажешь.

– У нее проблемы с мозгами, – пояснила Ксюша. – У всех обычные мозги, а у нее – супермозг. Это такая большая серая штука, которой не нужны ни машина, ни квартира, ни драгоценности.

– Хватит нести чушь! – рассердилась Женя. – Борис Романович, вы хотели рассказать про Брюллова!

– Про Брюл… Ах да. – Лицо олигарха снова повеселело. – Купил, понимаешь, неделю назад рисунок. Дурацкий рисунок – большой лист, а посередине – глаз. И подпись: «Се я рисовала. Девятнадцатое марта тысяча девятисотого года». А на обратной стороне еще одна: «Рисовала Лидия Брюллова». Читаю, блин, и фамилия такая знакомая. Тут и эксперт один подвернулся. Говорит: «Брюллова – помните? «Последний день Помпеи». – «А! – говорю. – Точно! В школьном учебнике истории репродукцию видел!» Ну, думаю, надо брать. «Сколько, – спрашиваю, – стоит картинка?» А он на меня глазенками поверх очков зыркнул и говорит: «Точную цену назвать не могу, но где-то в районе двадцати тысяч долларов». Тю, думаю, какая дешевка. Ну и, натурально, предлагаю ему двадцать пять кусков, но чтобы сразу – не дожидаясь аукциона.

– А он? – спросила Ксюша, нарочито широко улыбаясь и не глядя на Женю.

– А он дает мне экспертное заключение: так, мол, и так: рисунок нарисовала Лидия Брюллова в тысяча девятисотом году. Печать и подпись эксперта. Вроде все в порядке, так?

– Так, – кивнула Ксюша.

– Вот и я так же подумал. Заплатил деньги, притащил рисунок домой, окантовал в дорогую рамку, повесил на стену. Сижу, любуюсь. А нормально, думаю, тетка нарисовала. Похоже.

Борис Романович отхлебнул из стакана, облизнул толстые губы и продолжил рассказ:

– Ну вот. А тут ко мне приятель приходит, тоже коллекционер. «А это, – спрашивает, – у тебя что за картинка висит?» – «Да вот, – отвечаю, – приобрел. Брюллова. Лидия». Он на меня посмотрел так странно и спрашивает: «А ты знаешь, кто такая эта Брюллова?» – «А то, – говорю. – Она «Последний день Помпеи» нарисовала».

Женя хмыкнула и поправила пальцем очки, но Борис Романович не обратил на ее жест никакого внимания. Он продолжал рассказ:

– «И сколько ты за этот рисунок заплатил?» – спрашивает приятель. Я ему: «Да недорого. Всего-то двадцать пять тысяч баксов». Ну, приятель мой давай ржать. «Кинули тебя, – говорит. – Развели, как полного лоха. «Последний день Помпеи» Карл Брюллов нарисовал. А эта Лидия – всего-навсего его внучка. Четырнадцатилетняя девчонка!»

Тут Борис Романович хохотнул и сам – чуть спиртное не расплескал.

– Представляете! – зычно и весело воскликнул он. – Мне вместо Карла Брюллова его внучку подсунули! Четырнадцатилетнюю девчонку! И главное – не подкопаешься. Заключение эксперта подлинное, ни слова, мерзавец, не соврал!

Ксюша нарочито громко засмеялась и зыркнула глазами на Женю. Та тоже позволила себе улыбнуться – насмешливо и слегка снисходительно – с видом отличницы, случайно попавшей в компанию тупых двоечников.

– Вот так и лоханулся, – философски заключил Борис Романович. – Главное, что Карла Брюллова-то я потом вспомнил. Меня фамилия с толку сбила. Хорошо хоть всего на двадцать пять штук кинули. Я бы больше дал, если бы попросили.

Олигарх уже основательно захмелел. Он взял со столика пульт и нажал на кнопку. И тотчас из динамиков огромной стереосистемы заголосила «ВИА Гра»:

Я мало кого любила.

Второй надоел, третьего забыла.

Четвертый исчез во вторник.