Читать книгу "Зорич - Марина В. Кузьмина"

Но в то время, как каждый столичный дворник был проинформирован в околотке о том, «что и как», «почему и зачем», будучи проверен на наличие свистка и фартука, стоял, опёршись на метлу, у ворот вверенного его попечительству дома и мрачным взглядом из-под надвинутого на лоб картуза провожал впавших в оторопь, увидевших его сумрачную фигуру редких прохожих, Приморск жил обычной размеренной жизнью. Усиленный несколькими присланными в помощь сыщиками отдел Корфа работал в привычном ритме. Были установлены личности постояльцев Озимека. На руднике работали Лех Зеленьский и Марек Божановский. В порту — Вацлав Шиманский и Сбигнев Чернецкий. Был установлен круг их общения. Он был немногочислен и замыкался на работниках порта и рудника и обитателях дома Озимека. Сложности начались с установлением личности ночных посетителей. Несколько попыток проследить их обратный маршрут закончились неудачами. «Отлично ориентируясь в ночной темноте, они уходили проломами в заборах, какими-то оврагами, зарослями крапивы и колючих кустарников», — так писал в оправдательной записке после «наезда» Корфа А. Никоев. А сыщик Проворов на обвинение его в служебном несоответствии описал на двух листах происшествие, жертвой которого он едва не стал единственно в силу неуёмного желания послужить государю и отечеству:

«Преследуемый в тщетных попытках оторваться от меня, петлял, как заяц, — писал Проворов, — среди каких-то сараев, мусорных куч, поваленных заборов. Бездомные собаки, должно быть, с умыслом им подкормленные заранее, кидались на меня, преследуя. Прижатый к забору злобным псом, я был вынужден прекратить преследование. Желая обезопасить себя от хищного зверя, я оторвал доску в заборе и попытался протиснуть себя на ту сторону. Но в силу своей крупнотелости не смог сделать этого и застрял, не имея возможности отбиваться от озверевшей собаки. Пёс, пользуясь случаем, оторвал мне кусок пиджака, порвал брюки в нескольких местах и покусал моё тело внизу и сзади. Не в силах терпеть это, я стал кричать и так рванулся вперёд, что оторвал секцию от забора с одним столбом, который, наверное, едва держался в земле и упал на землю вместе со псом, который продолжал кусать меня сзади. На мои крики и собачью злобу из дому выскочили люди и, не разобравшись, стали бить меня палками и обзывать по-всякому, обвиняя в воровстве забора».

Корф, читая это, взглядывал временами на понуро сидевшего напротив на краешке стула толстяка, прижимал к лицу платок, а дочитав, снял очки, долго вытирал глаза, потом, махнув рукой, сказал только:

— Иди с богом!

От попыток проследить маршрут ночных посетителей дома Озимека пришлось отказаться по понятным причинам. Со слов Акима, они приходили не каждый день, по двое, иногда втроём. Выбрали именно такой день и решили брать их. Однако, к удивлению Исидора Игнатьевича, ему было предложено не спешить с выполнением этого, так как на финальной стадии операции будет лично присутствовать и руководить этим действом высокопоставленный чиновник из центра. Ошарашенный полученной рекомендацией Корф явился за сочувствием к своему другу. Туповато улыбаясь, он сел на диван и, собравшись с мыслями, честно ответил на вопрос отложившего бумаги в сторону и с сочувствием спросившего его есаула:

— Что это с тобой, Исидор Игнатьевич?

— Да если бы я это сам знал, дорогой мой. Ни черта не понимаю! Будем бездействовать и ждать высокопоставленную особу оттуда! — Корф поднял палец к потолку. — И работать впредь, как я понял, под его началом. Меня поразило уведомление о завершающей фазе операции! Какой, к чертям собачьим, операции?! Они там, — кивок головы наверх, — знают что-то, чего не знаем мы?! Да бог с ними! — стал затухать Корф. — Пусть приезжают и руководят.

Так оно и случилось. На второй день к вечеру Корф сообщил Евгению Ивановичу:

— Прибыл всеми жданный!

А на следующее утро были приглашены оба «приложиться к ручке», как шутил потом Корф, раздосадованный долгим ожиданием.

— Будет, должно быть, учить, с какой стороны ломоть хлеба маслом мазать! — поднимаясь по лестнице, успел съехидничать Корф.

Но всё оказалось куда как проще. Кроме начальника управления, в кабинете у стола сидел, положив тоненькую папку перед собой, приятный молодой человек. У окна спиной стоял какой-то крупный мужчина.

— Проходите, господа, присаживайтесь! — пригласил Загоскин. — Ваше превосходительство, позвольте вам представить.

Человек не спеша повернулся от окна. Это был ещё крепкий старик лет за семьдесят с коротко подстриженным бобриком на седой голове. С крупным носом на упитанном лице. В петлице серого сюртука — Крест Владимира.

— Позвольте вам представить моего заместителя Корфа Исидора Игнатьевича, а это Зорич Евгений Иванович.

— Вот как! — прервал его сановник сильным ещё голосом. — Евгений Иванович? Я начинал службу под началом вашего батюшки. Достойный был человек… Но к делу, господа. Причина моего появления здесь — докладная записка, в которой было сказано о возможном завершении розыска, касающегося многих дел, связанных с грабежами, убийствами и хищениями крупных партий золота на руднике и приисках. Есть косвенные данные, позволяющие полагать, что эти события могут иметь политический подтекст. И быть напрямую связанными с мятежными волнениями в западных губерниях. Дано указание максимально ускорить и завершить работу по розыску похищенного золота и задержанию лиц, виновных в этих злодеяниях. Я хотел бы знать, господа, на какой стадии находятся дела, связанные с этими событиями, и их самые мельчайшие детали. Итак…

— Ваше превосходительство, — начал побледневший Корф, — я не хотел бы, чтобы у вас было ложное представление о моей причастности к указанной вами докладной записке. Все мои рапорты и служебные записки не были адресованы дальше стен этого кабинета. Я с сожалением должен доложить вам, что все иллюзии, связанные со скорейшим завершением этих преступлений, ошибочны, ибо не имеют под собой материальной базы. Мы находимся лишь в самом начале попыток увязать мелкие детали, известные нам, с происшедшими событиями. Я изложил, ваше превосходительство, всё сделанное нами в этой докладной и прошу вас ознакомиться с этим.

Сановник, мрачнее тучи, нахмурив брови, постукивая по столу массивным перстнем на указательном пальце правой руки, внимательно слушал Корфа, изредка косо поглядывая в сторону начальника управления, а Загоскин то и дело вытирал раскрасневшееся лицо.

— Хорошо. Благодарю вас, Исидор Игнатьевич, — сказал сановник. — На какое время назначена сегодняшняя акция?

— На десять часов вечера, ваше превосходительство!

— Хорошо, я буду присутствовать! — закончил сенатор.

И пошёл к выходу. За ним — молодой человек, что-то строчивший всё это