Читать книгу "Воля дороже свободы - Анатолий С. Герасименко"

где она закончится. Хотел выйти к берегу, найти зарвавшегося пацана и оттаскать, наконец, за уши. Бог там или не бог, а он мне сын, и пришла, кажется, пора, его воспитывать. Лучше поздно, чем никогда. Наигрались в молчанку. Да, сейчас он у меня получит…

А стена всё не заканчивалась и не заканчивалась.

К полудню он, уставший, изнывающий от жары, вернулся к той же тропинке, откуда начал утром. Невидимая преграда охватывала весь остров, и Джон прошагал вдоль неё, замкнув круг.

У тропинки ждал Бен. Одетый для дороги, с сумкой на плече и с боевым жезлом на поясе.

«В этом была необходимость», – сказал Бен. Он заговорил первым: Джон не успел сказать ни слова.

«Была необходимость, – повторил Бен. – Чтобы вы не могли помешать. Я воссоздал старую технологию. Изучил на Батиме. Над островом – купол. Он пропускает воздух и солнечный свет. Всё остальное задерживает. Пока только задерживает. Чтобы вы не причинили себе ущерб по незнанию. Когда мы закончим разговор, я переведу режим с удержания на аннигиляцию. Для большей сохранности».

«Зачем? – спросил Джон. – Бенни, сынок… На хрена?»

«У меня есть план. То, что ты сделал со мной и с мамой – то же самое можно сделать с каждым человеком. Буквально. Я намерен поставить эксперимент».

«Да ты спятил», – потрясённо сказал Джон. Он не говорил сыну о своих несбыточных мечтах. В жизни не говорил. Но, видно, Бен додумался до этого сам.

«Я реорганизую людей, – сказал Бен. – Изменю весь мир. Болезней, преступлений, нехватки ресурсов – ничего такого не станет. Смерти тоже. Потом, когда-нибудь. Я справлюсь, уверен. Новая эпоха, папа».

«Чушь, – сказал Джон. – Даже не думай».

И ударил в барьер магическим потоком.

Ничто и никогда не способно было остановить парцелы. Частицы, которыми Джон мог проникать в чужие умы, читать мысли, сканировать личность, убивать – эти частицы без сопротивления проходили сквозь металл, бетон, плоть. Вообще сквозь что угодно. У Джона много раз была возможность это проверить.

Нет, убивать сына он, естественно, не собирался. Обездвижить, разве что. На время, до поры, пока не придумает, что с ним делать дальше.

Но поток – чёрный, блестящий, похожий на рой пчёл из воронёной стали – вонзился в барьер и пропал. Без следа. Парцелы словно растворились в воздухе.

Бен поправил на плече сумку.

«Не стоит, папа, – посоветовал он. – Батимские технологии – надёжная вещь. Многоуровневая блокада. Я ведь долго готовился. Да, и не пытайся, пожалуйста, выйти в Разрыв. Это будет совершенно бесполезно. А после того, как я включу режим аннигиляции – ещё и очень неприятно».

Джон, разумеется, тут же попытался. Впустую.

Бен кивнул:

«Я знал, что тебе моя идея не понравится. И принял меры».

«Что ты собираешься делать? – спросил Джон угрюмо. – Как именно ты их хочешь… реорганизовать?»

Бен покачал головой.

«Я теперь – единственный живой и свободный бог во вселенной. Насколько мне известно. Так что торопиться некуда. Начну с создания экспериментальных групп, а там… Пойду методом проб и ошибок, наверное».

Джон тогда не выдержал. Сорвался. Начал кричать, ругать Бена, молотить кулаками по вогнутой поверхности невидимого купола. Что именно кричал – он толком не помнит, да это и неважно.

Важно, что Бен постоял, глядя на беснующегося Джона, кивнул ему на прощание.

И исчез.

Ушёл в Разрыв.

А оттуда – ещё куда-то.

Ну, а что случилось потом, вы отлично знаете.

Ведь знаете?

– Знаем, – кивнул Кат.

Джон вытащил из кармана портсигар и прикурил от кристалла. Это была уже десятая самокрутка: рассказ отнял немало времени.

Солнце потихоньку налаживалось к закату.

Невдалеке, у линии прибоя, драли глотку чайки.

– Сударь Джон, а как получилось, что мы вас понимаем? – вдруг спросил Петер. – Вы ведь… Ну… Родом совсем из других мест. Не из миров, которые создал Осн… ваш сын. А говорите по-нашему. По-божески.

– Это энландрийский, – возразил Джон. – Прости уж, мне виднее, я на нём двести с лишним лет говорю. И вы все болтаете по-энландрийски, между прочим.

– А, так вон оно что, – кивнул Кат. – Твой сын сделал общим языком тот, на котором говорил с детства.

– Точно, – Джон сощурился, чтобы дым не ел глаза. – Самый обычный язык. Довольно простой для освоения. Я, кстати, слышал настоящую божественную речь. Один раз в жизни слышал.

– И как? – поинтересовался Кат.

Джон пыхнул самокруткой:

– Да никак. Повторить не смогу, а на энландрийский это не переводится.

Он замолчал со странным выражением лица, будто ждал чего-то. Через несколько секунд Кат понял, что Джон пошутил. Но шутка вышла совсем не смешной.

– Ладно, – сказал Джон. – Вот что, парни. Вы должны кое-что знать о моём сыночке. Мне когда-то удалось пообщаться с одним богом. Из древних. Ну, я говорил – Моллюск. И… Он очень сильно отличался от человека. Не тем, что мог отращивать щупальца, и не тем, что вкладывал мне мысли прямо в башку. Это и многие из вас умеют.