Читать книгу "Роман с призраком - Жаклин Митчард"

— Ты нам никогда об этом не рассказывал.

— Не было случая, — коротко отозвался Тим.

Маленькое деревце-валентинка, которое Мэллори уже видела во сне, оказалось реальным. Его установили перед небольшим, но элегантным надгробным камнем. На камне была высечена надпись:

Бенджамин Чарльз Хайленд

ЛЮБИМЫЙ СЫН

(1951–1969)

Вовеки не вернешься ты

В поля, где слава — как цветы,

Которые сейчас цветут,

А завтра сникнут и умрут.[20]

— Пусть Хелен и Чарльза утешает то, что их сын продолжает жить в своем брате, в своем тезке, в наших сердцах. Как я сказал сегодня утром одной юной прихожанке, нет никаких сомнений в том, что Бен и его родители снова встретятся у сияющих славой врат рая.

За проповедью последовали молитвы. Потом слово взял высокий светловолосый мужчина, которого Мэлли и Дрю уже видели вместе с родителями близнецов на вчерашнем матче. Он представился собравшимся на кладбище людям как Дэвид Хайленд. Мягким негромким голосом он поведал о том, что уже много лет не был в Риджлайне и совершенно забыл, как дорог этот городок его сердцу. Он поблагодарил своих друзей за то, что в этот грустный день они пришли на кладбище, а затем начал рассказ о младшем брате. Его черты исказила мученическая гримаса, будто перед ним стояла совершенно невыполнимая задача. Сказал, что когда они с Беном были детьми, ему житья не было от младшего брата…

— …но я любил этого надоедливого человечка, — продолжал Дэвид. — Я требовал, чтобы он оставил меня в покое, а потом оглядывался, чтобы убедиться, что он по-прежнему за мной идет.

Дэвид Хайленд признался: его всю жизнь терзает мысль о том, что если бы младший брат не последовал за ним туда, где ему было не место, то сейчас бы жил, и у него были бы жена и дети.

— Бен жил и умер с честью, — дрожащим голосом закончил речь старший брат. — Он не изменил кодексу, которого придерживался всю свою короткую жизнь.

Офицеры выпрямились и подняли винтовки. Едва они приготовились залпом салютовать павшему в бою солдату, пожилая дама, которая, как уже поняла Мэллори, была состарившейся молодой женщиной в джинсах из ее сна, поднялась со стула.

— Не смейте! — звучным молодым голосом, совершенно не соответствующим ее изможденной внешности, произнесла она, сохраняя при этом величественное спокойствие. — Не смейте палить из ружей над могилой Бенджамина. Если бы не ваши ружья, на каждое Рождество рядом со мной были бы оба моих сына. Я не соглашалась с решением Дэвида, но тот был уже взрослым мужчиной. Бен мужчиной не был. Он был ребенком. — Она помолчала и сделала глубокий вдох. — Я не хочу, чтобы вы расценили это как неуважение к вам, — обратилась она к начальнику почетного караула. — Вы делаете то, что считаете правильным. Но я хочу, чтобы Бен упокоился с миром, а не под звуки войны. Достаточно того, что это были последние звуки, услышанные им при жизни.

И тут Хелен Хайленд потеряла сознание. Ее подхватили Саша и мистер Хайленд.

Старший брат кивнул почетному караулу, и офицеры, подняв винтовки, трижды выстрелили в воздух. Оглушительный грохот, казалось, разорвал воздух. С деревьев в панике сорвались стаи птиц. Мерри зажала руками уши. Земля под ногами начала вращаться и тянуть ее к себе. Девочка отчаянно сопротивлялась, пустив в ход все известные ей уловки, позволяющие сохранить сознание. Но ее голову заполнил яркий свет, и Мередит упала в обморок.

Ради этого дня

— Эта строка на могиле — цитата из старинного стихотворения, — сообщила своему бойфренду Мэллори в тот же день после уроков. — Я нашла его в Интернете. Его мама была преподавателем английского языка.

— Ты о ком? Чья мама?

— Мама Бена Хайленда, — ответила Мэлли.

Они ожидали окончания тренировки Мередит. У Мэллори созрел план. Она придумала, как доказать сестре то, что сама знала с полной, стопроцентной уверенностью. Она рассказала Дрю о драме, разыгравшейся на похоронах, и о реакции Мередит. Если бы не бабушка Гвенни, успокоившая всех заверением, что с ее внучкой все будет в порядке и через мгновение она придет в себя, на кладбище поднялся бы ужасный переполох.

— Что значит «вовеки»? — спросил Дрю.

— Я бы сказала, что это означает «никогда».

— А-а. Так, значит…

— Он умер, — оборвала его Мэллори. — Вот почему я его не вижу, а она видит. Он погиб на войне много лет назад. Большая любовь Мерри — умерший человек.

Дрю вздохнул.

— Когда я такое слышу, мне становится дурно.

В ожидании Мередит они расположились в вестибюле школы. Было около пяти часов вечера, и тренировка окончилась. Март уже начинал сдавать позиции апрелю, и небо вечерами приобретало серебристо-серый металлический оттенок с вкраплениями выцветшей, похожей на вытертую джинсовую ткань, голубизны. В такие минуты жители Риджлайна поднимали головы, отвлекаясь от своих занятий, забывая о бумагах на столе, перекапываемых грядках, вытряхиваемых ковриках или пакетах с мусором, и думали: лето. Все понимали, что оно уже в пути. И от простого созерцания солнечного диска, не спешащего упасть за горизонт, у Мэлли, как и у всех остальных, поднималось настроение.

Вскоре она заметила приближающуюся к ним Мерри, которая решила пойти на тренировку, несмотря на случившийся с ней утром обморок. Все что угодно, лишь бы оттянуть встречу с мамой.

Мэллори ощутила острый укол жалости. Сегодня ее сестренке пришлось нелегко, да и перспектива не радовала.

После службы Кэмпбелл сказала тете Карин, что Мерри потеряла сознание, потому что отказалась завтракать. Она решительно, не церемонясь, затолкала Мередит в машину, бормоча что-то о низком уровне глюкозы. Оказавшись внутри, Кэмпбелл посмотрела на дочь с удвоенной яростью, что та посчитала ужасно несправедливым. Вот, значит, как! Ну ладно, мать возмущена тем, что ее всю ночь не было дома. Это еще можно понять. Но как можно гневаться на человека за то, что он потерял сознание?

Отогнав жалость, Мэллори упрямо вздернула подбородок. Она была намерена решить проблему с Беном здесь и сейчас.

Наблюдая за подругой, Дрю размышлял над ее планом, относительно которого у него имелось собственное мнение. Он пытался понять, как бы поступил, если бы Мередит приходилась сестрой ему. Парню казалось, что из чувства сострадания не стоит стремиться во что бы то ни стало расставить все точки над i. Он был склонен позволить событиям идти своим чередом. Но не имел выбора. Дрю пришлось довериться своей любимой. Мэллори была дорога ему, как родная сестра, одновременно будучи самой восхитительной девушкой на Земле. Если он думал о будущем с Мэлли, — а иногда это приходило ему в голову, — то понимал, что ему придется примириться не только с ее упрямством, но также с тем, что человек, живущий с ним, почти… ведьма. Дрю был вынужден констатировать, что очень многого о ней знать не будет, зато почти все будет знать ее сестра, Мередит.