Читать книгу "Бездомыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин"

дюжина человек подниматься. Вот только, чем дальше от входа, тем меньше света. Впрочем, это и к лучшему. Замыкающие снизу шествие воины Лютена не то, что не смогут подслушать нас, а даже не будут знать, что мы вообще разговаривали.

— За это прости, знатный, — послышалось сожаление в голосе снежника. — Я сделал всё, что мог.

— Да я не в обиде. В конечном счёте же всё получилось. В долину нас пустили, и плату не станут брать. Мне тебя только жалко. Не должен брат о брата ноги вытирать.

Маскар утробно зарычал. Мои словесные удары достигли цели. Китар бил по гордости одного вождя клана, я бью туда же другого.

— Ты скоро умрёшь, знатный, — после паузы прохрипел, собравшийся с силами снежник. — И не только ты. Думай лучше об этом.

— Умру? — с удивлением в голосе переспросил я. — С чего ты взял? Я рассчитываю победить. Лютен не показался мне опасным противником. Рядом с тобой он, и вовсе, слабак слабаком. И оттого мне вдвойне грустно видеть, как могучий воин пресмыкается перед напялившим на себя словно баба блестящие цацки ничтожеством.

Теперь, по идее, я получу, либо удар в лицо, либо интересующую меня информацию.

— Слабак? — грустно хмыкнул Маскар. — Когда у тебя под три сотни долей по ветвям и за плечами целый век боёв и охот, сложно быть слабаком. Ты умрешь, знатный.

— А ты разве знаешь, какой у меня троерост?

— Да, хоть везде потолок. Без своих даров ты — всего лишь мальчишка, — фыркнул Маскар. — При равенстве троероста всегда побеждает более опытный воин, а опыт у вас с Лютом разнится, как небо и земля.

Он прав. Только небо в нашей паре — это не про Лютена.

— Ну хорошо, — не стал спорить я. — Убедил. Я умру. Тогда надо хоть напоследок свинью подложить подлецу. Пожалуй, сожру я свои семена, чтобы они брату твоему не достались.

Даже по размытым в слабом свете тоннеля очертаниям фигуры гиганта легко можно было заметить, как напрягся Маскар. Жадность — самый распространённый порок. Ей страдает не только Лютен.

— Или… Стой! Я придумал ещё лучше штуку. Давай, я тебе их отдам? Будет моим последнем плевком в рожу твоему братцу.

Поднимающийся рядом по ступеням Маскар едва не споткнулся. Я снова попал, куда нужно. Давим дальше.

— У нас, у имперской знати, во главе всего стоит честь. Я не боюсь смерти, вождь. Позор — куда как страшнее смерти. Лютен знал, что я не стану трусливо спасать свою шкуру, расплачиваясь своими людьми. Выбор без выбора — подлость. Возьмёшь семена?

Ну, решайся, дикарь. Соблазн же велик.

— Что, так прямо и отдашь? — наконец-то, решился Маскар. — Просто так?

Впереди виден выход. Половину подъёма мы уже одолели.

— Почти даром отдам. За каждое три десятка бобов попрошу.

Момент истины. Бобов у него наверняка валом. Курс обмена же я занизил прилично. Если на островах за семя дают два золотых, на которые можно купить сорок бобов, то у снежников торговцы их забирают на перепродажу как минимум вдвое дешевле. То есть я снизил привычную для него цену практически втрое. Должен клюнуть. Сейчас прозвучит аргумент для отказа, но я знаю, как буду парировать.

— Ха! И хитрец же ты, знатный. Соловьём мне про честь тут поёшь, а сам просто хочешь троерост свой поднять перед боем.

Всё правильно. Считай себя умным. А главное — воспользуйся глупостью малолетнего дурака. Ведь ему эти фокусы всё равно не помогут.

— И что? Ты же сам говорил, что с любым троеростом у меня против Лютена нет шансов. Струсил что ли? Боишься, что братишка потом обвинит тебя в помощи его противнику? Это ведь только Лютену можно привечать твоих кровников. Небось, неплохую плату с этого Багона он взял. И семена мои потом заберёт.

— Ты ничего не понимаешь, знатный.

Если бы освещение позволяло рассмотреть лицо Маскара, я бы со стопроцентной вероятностью увидел вселенскую обиду в глазах великана.

— Ну, как знаешь. Я должен был попытаться. Но раз ты такой трус, вождь ургулов, значит ем семена. Лютену их оставлять у меня точно желания нет.

Я сунул руку за пазуху и достал из внутреннего кармана мешочек, в котором мы с мальчишкой хранили семена и бобы.

— Постой!

Жадность выиграла эту битву у страха.

— У меня бобы по сотням разложены, — пригнулся ко мне решившийся на сделку Маскар. — Времени, чтобы свёртки потрошить и всё пересчитывать нет. Давай семь за двести. Но лопать будешь прямо сейчас. Нельзя, чтобы Лютен до поединка узнал, что это я тебе дал.

Он по-прежнему не сомневается в моей скорой смерти. Что же — будет потом вдвойне рад, что переборол страх. Кто бы там не возглавил ограров после гибели Лютена, винить Маскара в проигрыше прежнего вождя клана он точно не станет. Победить я собираюсь за счёт мастерства, а не силы.

— Идёт. Доставай бобы.

— В мешке, — прошептал Маскар и принялся на ходу снимать со спины рюкзак, кстати, очень добротный, явно пошитый на островах. — Тебе каких? У меня они по цвету разложены.

— Давай силу и ловкость.

— Так… Ни йока не вижу… Вроде эти. Да, точно эти. Держи.

Всё! Теперь меня троерост Лютена мало волнует. Фляга у меня наполовину полна. Не успеем мы дойти до конца тоннеля, как я всё проглочу. С двумя сотнями лишних долей, наша разница с вождём оргаров уже не будет столь велика. Я справлюсь.

* * *

Сверху крепь выглядела, как обычный скальный обрыв. Никаких зубцов на краю. Просто голый каменистый хребет, очень быстро переходящий с этой стороны в покрытый густой травой склон. Собственно, на этот зелёный склон мы и выбрались. Заканчивающийся ещё одними воротами тоннель привёл нас к началу широкой вытоптанной тропы, на которой в окружении ещё пары десятков воинов стоял улыбающийся Лютен.

Дно вселенной! Куда лезет мальчишка? Мне казалось, Китар оценил организованную мной в кратчайшие сроки продажу семян и не будет мешать мне разбираться с проблемой и дальше.

Так вот оно что… Якобы случайно мальчишка дотронулся до руки Негоды — с Маскаром мы по завершению сделки благоразумно разошлись ещё на лестнице — и тут же снова вернул мне штурвал. Проверка. И, как я и думал — никаких чисел над головой торговца не появилось. Здесь уже дар не действует.

— Брат, отведи своих в сторону, — приказал Маскару Лютен.

Продолжающие выходить из тоннеля оргары снова принялись брать нас в кольцо. Ну, словно пастухи, собравшиеся перегонять стадо. Впрочем, опыт последнего у них определённо имеется. И слева, и справа зелёные склоны долины пестрили тут и там россыпями коричневых, серых, чёрных и белых пятен. Овцы, козы, коровы. Скота в клане не просто много, а очень много. Похоже, Лютен преувеличивал проблему, говоря, что даже его людям придётся голодать.

А долина огромна. И сразу понятно, почему её прозвали котелком. Идеальный круг, обрамлённый скалистым гребнем, с диаметром больше десяти километров. Зелёные покатые склоны равномерно спускаются к ещё более зелёному дну котловины, покрытому лесом. Внизу, в самом центре, блестит голубой водой озеро. Всё это похоже на кратер потухшего древнего вулкана. Хорошее место урвал себе клан.

— Драться будем внизу, — мотнул Лютен головой на лесистый центр долины. — Бросайте на землю оружие. Если победишь меня — завтра заберёте обратно.

И такая ехидная улыбка на лице, что сомнений нет — понимать его слова надо, как: «Оружие вам уже не понадобится».

— Подожди? — возмутился я. — Я хотел выбрать оружием для поединка свой меч.

Пусть продолжает считать меня дураком. Очевидно, что имеющий такое серьёзное преимущество в весе — про преимущество в троеросте и вовсе молчу — предпочтёт драться без оружия.

— Э нет, парень, — ещё шире осклабился вождь оргаров. — Вызов бросал ты, оружие выбирать мне. Я выбираю голые кулаки, как это принято у ваших же островных охотников. Меч для своих знатных братьев оставь. Мы люди простые.

И добавил после небольшой паузы:

— Я же обещал тебе шею свернуть, а для этого только руки нужны.

Ожидаемо. На другое я и не рассчитывал. Воины-оргары расстелили на земле большое грубое полотнище, на которое мы сложили оружие. Скажем спасибо гостеприимным хозяевам — теперь наши мечи, копья, луки, ножи, топоры и всё остальное нести вниз не нам.

И понятно, что Айк времени