Читать книгу "Последний бой - Дмитрий Лифановский"

прибыли, — ну а как еще было назвать Валентину? А представляться то по прибытию надо. А Волков уже подходил к ним, широко улыбаясь.

— Да, не ожидал. Ты смотри Герой! Не тянись, — он подошел ближе, будто хотел обнять, но передумал и остановился перед Настей, — Изменилась, — и перевел взгляд на девочку, — А ты значит Валя?

— Так точно, товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга, Валентина Стаина-Егорова!

— Ух, оглушила! — хохотнул Волков.

— Ну, пойдемте чай пить, — и он гостеприимно махнул рукой вглубь кабинета.

Они пили вкуснейший чай с булочками и печеньем. Волков сказал, их пекут тут же на базе. Он расспрашивал Валю об учебе, о друзьях, о школе. Настю о службе, об одноклассниках. Настя недоумевала, неужели начальнику базы нечем заняться, как поить чаем простого старлея и ребенка? Наконец, спустя минут сорок такой неспешной беседы Волков спросил:

— Валя, а не хочешь на экскурсию по базе?

— А можно? — с надеждой посмотрела на этого доброго дяденьку девочка.

— Конечно, — улыбнулся дядя Володя и поднял трубку телефона: — Коченева, зайди. Буквально тут же в стене отъехала панель и в кабинете появилась девушка в такой же пятнистой форме, в какой ходили все военнослужащие на базе. — Давай, Валя, забирай тезку и покажи ей тут все что можно. Ангар, гараж, оранжерею. Сама знаешь, — девушка серьезно кивнула и, посмотрев на ребенка, подмигнула не теряя серьезности лица:

— Ну что, тезка. Пойдем, проверим что тут да как.

— Пойдемте, — слегка стесняясь, кивнула Валюха, но любопытство было сильней стеснения и она смело зашагала вслед за серьезной и красивой Коченевой. Едва за ними закрылась дверь Волков посмотрел на Настю. Пропала его напускная веселость и говорливость. Сейчас пред Стаиной сидел уставший придавленный огромным грузом ответственности человек:

— Саша в сознание не приходил, — начал он сразу с самого для Насти главного, — Сергей Сергеевич потом подойдет, сам тебе все расскажет, — заметив, как девушка прикусила губу, добавил, — Прогнозы хорошие. Все зависит от самого Саши. Он уже должен был в себя прийти. Но почему-то не приходит. Не хочет, наверное, — странное высказывание, что значит — не хочет⁈ Настя хотела спросить, но Волков подняв руки вверх не дожидаясь вопроса ответил сам: — У меня не спрашивай, не знаю. Так Юдин сказал. Бывает, что человек просто не хочет возвращаться оттуда, — Волков кивнул вверх. Поймав удивленный взгляд Насти, криво усмехнулся, — Думаешь суеверия? — Настя отрицательно мотнула головой, хотя именно так она и подумала. Не ожидала она такого от коммуниста, комиссара госбезопасности, Ленкиного папы, — Думаешь, — утвердительно кивнул тот, — Только зря. Что-то там, за гранью есть, наукой доказанный факт, — он задумчиво побарабанил пальцами по столу, — Поэтому вы с Валей и здесь. У него кроме вас нет никого. Вы самые близкие. Может у вас получиться его вытащить.

— Как⁈ — чуть не плача выдохнула из себя Настя.

— Если б я знал, дочка, — Волков тяжело поднялся, — Если б я только знал. Пойдем. Провожу тебя в госпиталь. Не будем Юдина ждать, — он просто не знал, как перейти к второй части разговора. С чего начать? Как рассказать историю гибели целого мира и единственного выжившего мальчишки? И как эта девочка воспримет такой рассказ? Поймет? Не сломается? Вспомнилась история, как эта девочка, еще будучи школьницей, едва не подралась с дежурным на Лубянке, пытаясь прорваться к Берии, чтобы выручить друга. Поймет! Эта поймет! Он украдкой, будто проверяя, успевает ли она за ним, оглянулся на Настю. Она шла, упрямо нахмурив брови и сжав губы, а в глазах плескались боль и любовь. Нет! Точно поймет! Волков резко остановился. Настя едва не врезалась в спину Владимира Викторовича. — Сначала зайдем еще в одно место. Тебе это надо знать, — и развернувшись, быстро, так что Настя едва поспевала за ним, пошел в обратную сторону.

В этом коридоре было пусто. Только караульные. Дверь без таблички. Одна из в бесконечном ряду похожих железных дверей. Прежде чем войти в нее, Волков расправил ремни и проверил пуговицы. Насте показалось, что он очень волнуется. Наконец он сделал шаг. Девушка шагнула следом. Приглушенный свет. Первое, что бросилось в глаза — бойцы напротив двери, в парадной форме, застывшие по стойке смирно. Рядом с двумя знаменами. Алым знаменем Советского Союза и бело-сине-красным с золотым двуглавым орлом триколором Российской империи. Это что⁈ Шутка⁈ Или заговор⁈ Настя попятилась, шаря по ремню, в надежде нащупать кобуру с пистолетом. Как же так⁈ Ленкин папка! Пока она там воюет! Наконец рука наткнулась на жесткую кожу кобуры. Теперь застежка не хочет расстегиваться. В этот момент Волков оглянулся и нахмурился.

— Да, не подумал, — он огорченно покачал головой. Устал. Надо отдохнуть. Такие ошибки с людьми не допустимы. — Гвардии старший лейтенант Стаина, Вас народный комиссар внутренних дел предупреждал ничему не удивляться? — он строго посмотрел в пылающие ненавистью глаза девушки, прижавшейся спиной к холодной стене. Караульные у знамен даже не пошевелились. Настя, стиснув зубы, кивнула. — Этот пост, — Волков кивнул на знаменный караул, — Поставлен по личному приказу товарища Сталина. Потом в кабинете покажу. А сейчас успокойся и подойди.

Что ей оставалось делать? Стрелять? А потом? Нет, если придется, она не раздумывая примет бой. Но вроде разоружать ее пока не собираются. Значит можно послушать, о чем ей сейчас будут врать. Наверняка будут уговаривать вступить в ряды заговорщиков. Только зачем она им нужна? Ну, кто она такая, чтобы ради нее наркому и комиссару госбезопасности устраивать такие танцы? Она шагнула к Волкову, тот приобнял ее за напрягшиеся плечи и подвел к стене, увешанной фотографиями. Мужчины в военной форме с погонами. Но не царской. Незнакомой. Но с триколорами на рукаве. И награды тоже незнакомые. Кресты в основном. Золотпогонники какие-то! Владимир Викторович ткнул рукой в несколько фотографий:

— Сюда смотри! И читай! — и, неожиданно отпустив ее плечи, отошел назад.

Она вгляделась в смутно знакомые, будто когда-то видела этих людей, лица. Мужчина с золотыми погонами с тремя звездами. Полковник? Ниже надпись: «Полковник Стаин ПетрВалентинович 13.01.1986 — 27.06.2022». Стаин? Сашин папа? Точно, он же вроде офицер был. Тогда что это за цифры? Взгляд упал на фотографию рядом. Красивая улыбающаяся белокурая женщина: «Стаина Наталья Александровна 14.07.1988–27.06.2022». Следующее фото девочки в красивом платьице и. Настя вздрогнула. Валя⁈ «Стаина Алевтина Петровна 24.08.2018–27.06.2022» А Саша? Александр Петрович! Сестра⁈ Погибшая сестра⁈ А ведь, правда, с Валей похожи, как две капли воды. Тогда что за цифры? Взгляд пробежал по другим фотографиям. Первые цифры везде были разные, а вот последними часто попадались 27.06.2022. Хотя нет. Здесь 29.09.2026. А здесь 01.10.2026. и еще, и еще, и еще…

— Ты правильно поняла. Это года жизни, — раздался позади тихий голос Волкова. Девушка вздрогнула и оглянулась, с недоверием посмотрев на Владимира Викторовича. Он не врал! Она просто почувствовала это. Да и зачем им ей врать? Но вопросов становилось все больше и больше. А Ленкин папа продолжал: — Они все погибли. Саша остался один. У него был выбор или умереть, или попробовать спастись, уйдя в неизвестность. Он выбрал второе, — и, помолчав, добавил, — Сейчас он опять выбирает.

Настя поджала губы.

— Вы должны мне все рассказать! Но сначала отведите меня к Саше, — она развернулась и первой вышла из этой страшной комнаты, наплевав на субординацию и звания.

[i] Здесь грузовик ЗИС-5

XV

— А Валя ботаникой увлеклась, все время, когда не учится, на ферме проводит. За Николаем Ивановичем хвостиком ходит. Он диктует, она записывает за ним. Смешные такие. Старый да малый. Он ей говорит что-то, она пишет, серьезная такая, в белом халате, как докторша маленькая. Ость, завязь, колоски, тычинки. Говорит, пшеницу они какую-то хотят вывести особую, чтоб не голодал никто и никогда. Ты же знаешь, как Валя к хлебу относится. А товарища Вавилова[i] она дедой Колей называет. А он академик. Сердитый, жуть! Взгляд такой пустой, страшный. А с Валей улыбается, спорят все время о чем-то, разговаривают, он ей сказки рассказывает, истории всякие. Оказывается, его перед войной арестовывали. По доносу. Он в тюрьме год сидел. А зимой сорок первого вместе с женой сюда привезли. Сказали, что он оправдан, — на сухие Сашины губы вместе с тяжелым дыханием вылетела капелька тугой тягучей желтоватой слюны, не прекращая рассказ, Настя промокнула рот мужа мокрой тряпочкой. Нажав кнопку