Читать книгу "Дао Дзирта - Роберт Энтони Сальваторе"

чем я.

Что до меня, то я открыл для себя Миликки, хотя в сознании у меня до сих пор не существует ясного образа, сопряженного с этим именем. Откровение Миликки стало для меня не перерывом и не концом пути – скорее, подсказало, какими вопросами следует задаваться в первую очередь. Миликки дарует мне покой, но в конечном итоге ответы зарождаются в глубине души, их порождает та моя часть, что чувствует родство с последователями Миликки, о которых мне поведал Монтолио.

Величайшее откровение в своей жизни я обрел на последнем, важнейшем пути: я осознал, что все прочее – и жизненный путь, и путь сердца, и материальный путь – не более, чем начало. Все проявления нашей внешней жизни становятся ничтожней во много крат, если только они не служат тому, чтобы обратить нас внутрь самих себя. Лишь там таится подлинный смысл нашего существования, и в сущности, часть ответа на три вопроса заключается прежде всего в том, чтобы их задать, и более того – осмыслить их первостепенную важность для рассудка.

Я полагаю, мы редко способны различить на нашем пути направляющие знаки, ибо вопросы, что задаются во время пути, зачастую меняются, а порою кажется, что на них просто невозможно дать ответ. Даже теперь, когда мне кажется, что я приблизился к постижению истины, мне никак не разрешить загадку Эллифейн, никак не осмыслить ее прискорбную утрату. И хотя я чувствую, что вместе с Кэтти-бри приступаю к величайшему приключению в своей жизни, меня по-прежнему терзает немало вопросов, что относятся к нашей связи. Я пытаюсь жить вместе с ней, пребывая в «здесь-и-сейчас», однако же и ей, и мне следует всматриваться и туда, куда ведет нас наш путь. И я полагаю, что мы испуганы тем, что предстает перед нами.

Остается лишь надеяться на лучшее, на то, что я найду необходимые ответы.

Мне всегда нравились восходы. Когда позволяют обстоятельства, я созерцаю каждую утреннюю зарю. С каждым восходом солнце уже не жалит мне глаза столь же сильно, как прежде. Возможно, это – некий знак того, что солнце, будучи олицетворением духовного, глубже проникло в мое сердце, в мою душу, и осветило меня смыслом жизни.

Разумеется, мне хотелось бы верить в это…

Мы склонны рассматривать наши жизни и отношения в свете настоящего. Данная истина вполне применима и к моим отношениям с Кэтти-бри, потому-то я и беспокоюсь за нашу связь. Жить «здесь и сейчас», странствовать вольными тропами, сражаться с любыми препятствиями, что только встанут на нашем пути… Выполнить то, для чего мы рождены, осуществить собственное предназначение – даже если предназначение заключается всего лишь в поисках приключений, и стремиться к указанной цели всем сердцем, всей душой…Предаваясь подобным занятиям, и я, и Кэтти-бри свободны от проклятых пут, что накладывало наше происхождение. Покуда мы предаемся подобным занятиям, мы способны жить вместе – жизнью, исполненной подлинной дружбы и истинной любви, и между нами сохранится близость, столь прочная, насколько возможно между двумя разумными существами.

И лишь вглядываясь в будущее, что ожидает нас, способны мы разглядеть зловещие тени.

На горном перевале, что к северу от Мифрил Халла, Кэтти-бри недавно довелось столкнуться со смертью и, что самое главное, довелось ощутить бренность собственного существования. Внезапно, со всей жестокой неотвратимостью перед ней предстала перспектива окончания земного пути. Кэтти-бри распрощалась с жизнью, ибо в то жуткое мгновение ей казалось, что никогда не суждено ей стать матерью, вынашивать детей и обучать их истинам, коими она руководствовалась в собственной жизни. Кэтти-бри столкнулась со смертью, смертью неизбежной, и некому было ей передать свое наследие.

И ее отнюдь не обрадовала подобная перспектива.

Как и неоднократно ранее, ей удалось выжить – как удавалось выжить мне, как удавалось всем нам. Вовремя подоспел на помощь Вульфгар, совершив то, что он совершил бы для любого из нас, и что любой из нас совершил бы ради варвара, чтобы отбить нападение орков. И потому смертный час Кэтти-бри оказался отсрочен.

Однако ее по-прежнему тяготили горькие мысли.

И явственное осознание Кэтти-бри собственного будущего, явственное осознание будущего, что уготовано нашей связи – вот та межа, та веха, что отмечает крутой поворот на нашем полном приключений пути – поворот, угрожающий разрушить все, созданное нами, и обратить взращенный сад в бесплодную, каменистую пустыню.

Так какое же будущее уготовано нам? Ежедневное существование нашей связи исполнено радости и волнующих приключений, однако же вглядываясь вдаль, мы видим преграды, с которыми не в силах совладать, и сказанное относится прежде всего к Кэтти-бри. Суждено ли ей вынашивать детей? Сможет ли она вынашивать моих детей? В мире немало полуэльфов – потомков людей и эльфов, но полудроу?.. Я никогда не видел подобных созданий, несмотря на слухи, что Дом Баррисон Дель'Армго потакал подобным союзам, чтобы придать воинам силу и рост, но ныне я знаю: то – всего лишь слух. Разумеется, результаты подобных союзов оказались бы далеко не блестящими – даже если подобные слухи правдивы.

А потому неизвестно, суждено ли мне стать отцом детей Кэтти-бри, и в сущности, окажись мое отцовство возможным, подобная перспектива может оказаться отнюдь не радостной, и, безусловно, повлечет за собой нежелательные последствия. Разумеется, мне бы хотелось обзавестись потомством, что хранило бы столь много превосходных качеств Кэтти-бри: ее чувствительную натуру, храбрость, сострадание, ее способность ни на шаг не сбиваться с пути, который она полагает верным, и разумеется, ее красоту. Любой гордился бы, окажись он отцом ребенка, что унаследует качества Кэтти-бри.

Но подобный ребенок оказался бы полудроу в мире, где нет места для темных эльфов. В городах, где слава опережает меня, я встречаю довольно терпимое отношение, но разве может рассчитывать на терпимое отношение ребенок, лишь вступающий в этот мир? К тому времени, как он вырастет, чтобы обрести подобную славу, его или ее душу неминуемо покроют шрамы от ран, оставленных происхождением. Возможно, если мы обзаведемся ребенком, то нам придется годами держать его в Мифрил Халле.

Но даже подобное решение не спасет ребенка, и об этом прекрасно знает Кэтти-бри.

Все чересчур запутанно, чересчур сложно. Теперь я знаю, что люблю Кэтти-бри, и знаю, что и она любит меня. Прежде всего мы – друзья, в том-то и заключается очарование нашей связи. В «здесь и сейчас», средь вольных странствий и сражений с врагами, лучшей спутницы, лучшего дополнения к себе я не мог бы и желать.

Но, вглядываясь в будущее, – на десятилетие, на два десятилетия вперед –