Читать книгу "Выжженная трава - Сергей Федоранич"

Сзади хлопнула дверца машины. Я обернулся. Полина вывалилась из салона, и ее вывернуло наизнанку. Я поспешил к ней. Достал бутылку воды и пачку салфеток и протянул ей.

— Я вам говорила, — с трудом сказала она, пытаясь справиться со спазмом. — Я говорила вам.

— Я знаю, Полина, знаю. Держи воду…

— Вы должны похоронить проект, — сказала она и взяла из моих рук воду и салфетки. — Он уже унес слишком много жизней.

Я молчал. Пока Полина приводила себя в порядок, загруженные кареты «скорых» отчаливали одна за другой. За воротами я увидел вспышки — репортеры прибыли. Надеюсь, им не удалось заснять, как в машины загружали тела. Безопасник неподалеку раздавал команды, а мне на телефон пришло сообщение от помощницы президента с датой и временем экстренного совещания: через час, отель «Золотое кольцо», комната 883. Я вызвал для Полины такси, проводил ее до ворот, где до нас долетали вопросы журналистов, которых становилось все больше и больше. Сотрудники охраны на посту не пропускали их автомобили и не впускали их самих на территорию бизнес-центра. Я указал охраннику на такси, и машине позволили проехать.

— Полина, езжай домой. Отоспись. Завтра на работу не приходи. Звони, если что случится.

— Позвоните мне после собрания, — попросила Полина. Она была белая, как мел.

— Хорошо.

Она села в машину и захлопнула дверь, а потом открыла окно и сказала:

— Похороните гребаный проект.

9

Это было самое необычное совещание в моей жизни. Комната 883 располагалась на восьмом этаже гостиницы и представляла собой номер-люкс с тремя комнатами. В одной из них, шикарно обставленной гостиной, трое мужчин, один из которых я, а двое других — президент и директор службы безопасности — сидели в глубоких текстильных креслах под гобелен (а может, это и был гобелен), пили виски из стаканов с толстым дном и тихо говорили.

Президент в темно-синем костюме, волосы распущены, очков нет, кольцо блестит на мизинце. Директор службы безопасности был в точно той же одежде, в которой я видел его у здания временной лаборатории: серый костюм с мятной рубашкой и идеально начищенные ботинки, которые он отказался снять.

— Дима, — сказал Василий Федорович, обращаясь к президенту, — у нас огромные проблемы. И теперь мы не сможем это никуда списать.

Президент кивнул и обратился ко мне:

— Вова, скажи честно: программу реально допилить? Мы перенесем разработку в секретную зону. Сколько реально там работы?

— Это реально, Дмитрий Павлович, — ответил я. Это действительно было так. Оставалось совсем ничего: сшить готовые куски и протестировать программу, по ходу исправляя косяки, которые всплывут обязательно.

— Дима, ты что? Нас завтра же утром раздавят все, — сказал Василий Федорович. — Мы должны объявить о том, что проект закрыт и все уничтожено.

— Василий Федорович, — сказал президент, — не мне вам объяснять, откуда заказ на программу. Нам перекроют кислород, если мы не завершим проект.

— Вы считали, сколько людей вшито в эту программу? В прямом смысле слова? Еще восьмерых сегодня одним стежком. Мы должны сознаться, а после этого закрыть проект — и все.

Президент залпом допил виски, поднялся и налил себе еще из графина на столике.

— Завтра будет тяжелый день, — сказал он. — И это решение у нас должно быть взвешенным, точным и предполагать два варианта развития событий. Сегодня в шесть утра у меня встреча с нашим главным заказчиком, и по результатам встречи я должен выдать миру одно из двух решений.

— Из двух?

— Да, Вася, из двух! Перестань вести себя, как девчонка на похоронах одноклассника! Ты же понимаешь, что не все зависит от наших возможностей и желаний! Есть вещи куда более серьезные, чем гибель двадцати человек! Куда более серьезные!

— Двадцать человек? Но я знаю только про восемнадцать, — сказал я, — десять при взрыве и восемь сегодня.

— А еще двое скончались в больнице, — ответил Василий Федорович. — Об этом мы никому не сказали. И вам не следует.

Президент потер глаза и сказал:

— Если проект решат закрыть, то главным аргументом будет то, что программа представляет собой высокую опасность из-за того, что заграничные конкуренты готовы на все, лишь бы завладеть кодом. Мы уже потеряли восемнадцать человек в результате подрывной шпионской деятельности и больше не готовы терять людей. Пусть будут американцы, японцы — кто угодно. Неважно. Пресс-служба сама разберется с определением нации. Мне плевать, главное, чтобы не наши. За наших нас не простят. Мы возьмем на себя ответственность и выплатим пострадавшим семьям деньги.

— Это было бы кстати, — ответил я. — У погибшего сегодня парня остался один дед в съемной квартире.

Президент и директор службы безопасности уставились на меня. Я понял, что сказал что-то не то, поэтому просто пожал плечами и пригубил виски. Теплота напитка не смогла расковать сжатые внутренности, и я с трудом подавил кашель.

— Если проект решат оставить, то нам нужно выстроить куда более социально значимую защиту, — сказал президент. — Мы скажем, что, несмотря на подрывную деятельность террористов, на борьбу с которыми будет брошена программа, мы продолжим исследования, но только после того, как обеспечим безопасность сотрудников. Мы объявим об открытии офисов в пяти странах, а сами разместим их у наших партнеров. Самое идеальное — голландский офис «Стибелатти», который готов продать не только свои программы, но и мозги. Я договорюсь с ними. Чтобы все тихо.

Василий Федорович поставил бокал на столик у кресла и достал из портфеля ноутбук. Раскрыл и развернул к нам экраном. Это было видео, на заставке которого был человек в темно-зеленом свитере. Он сидел в кресле на фоне серой стены, его рот замер в полуоткрытом состоянии.

— Рома? — спросил президент и прищурился, а потом нашарил на столике возле своего кресла очки и нацепил их на нос. — Что это за запись?

— Эту запись сегодня оставила та девица, что перестреляла восьмерых, — ответил Василий Федорович. — Прежде чем считать, что вариантов у нас всего два, посмотрите это видео.

И нажал кнопку воспроизведения.

10

Картинка ожила, и мой предшественник — убитый взрывом директор департамента разработки решений для СОРМ Роман Мангиров, — глядя строго в камеру и никуда больше, сказал:

— Если вы смотрите это видео, значит, я уже умер. Черт, жаль осознавать, но это так. Наверняка одними из первых это видео посмотрят президент, директор службы безопасности и человек, которого назначили вместо меня. Привет вам! А еще его посмотрит кто-то, кто обнаружит это видео внутри программы «Большой брат», и это сообщение для тебя. Не оставляй его только у себя, передай всем, кого знаешь и кто работает в «Передовых технологиях». Я серьезно, ребята: бегите все! Бегите, иначе погибнете.