Читать книгу "Смятение - Даниэла Стил"

Глэдис вздохнула. Дуг был в своем репертуаре.

— Они и твои дети тоже, — напомнила она. —Постарайся не забывать об этом — тебе предстоит прожить с ними еще около двухнедель.

— Об этом я и говорю, — парировал Дуг. — Тебеничего не стоит переложить ответственность…

— Я ехала три часа бог знает по каким дорогам, чтобыпопасть к телефону! — перебила его Глэдис, и ее глаза сверкнулигневом. — Я мать и не собираюсь ни на кого перекладывать ответственностьза моих детей. А вот ты — пытаешься. Почему с Сэмом возилась Таня, а не ты?

Глэдис хотела добавить еще несколько слов, но сдержалась —все равно это не принесло бы никакой пользы, к тому же она задерживала служащуюКрасного Креста, которая пустила ее к телефону.

— Ты можешь позвать Сэма? — спросила она.

— Сэм спит, — твердо ответил Дуг. — Ему былотак больно, что он не спал всю ночь, и Таня дала ему болеутоляющее. Я…

Услышав, что Сэм страдает, Глэдис почувствовала, что глазаее непроизвольно наполнились слезами.

— Тогда передай ему, что я очень его люблю, —сказала она. — И остальным, конечно, тоже. — К этому времени Глэдисуже подсчитала, что в Уэстпорте сейчас утро и дети ушли в школу.

— Передам, передам, хотя и не знаю, стоит ли… Я звонилтебе не сегодня, а еще вчера вечером, и рассчитывал, что ты сразу жеперезвонишь, но ты, наверное, не сочла нужным…

Дуг, несомненно, хотел уязвить ее, но Глэдис толькорассердилась, и это помогло ей справиться с огорчением и грустью.

— Ты забыл. Я предупреждала тебя, что ваши звонки будутдоходить до меня не сразу. Меня не было в лагере, и твое сообщение я получилатолько три часа назад. А мне еще надо было добраться до нормального телефона… —Она не стала напоминать Дугу, что между ними — восемь часов разницы и что егоутро означает для нее поздний вечер. — В общем, передай Сэму, что, когда явернусь, я распишусь на его гипсе — пусть оставит для меня место, —добавила она.

— Ладно, ладно… Только постарайся в следующий раз поживейповорачиваться, — проворчал Дуг, и Глэдис захотелось обругать его самымичерными словами, но она сдержалась.

— До свидания, Дуг, — сказала она ледяным тоном и,повесив трубку, со вздохом повернулась к Полу. — Слава богу, ничегострашного, — сказала она. — Сэм просто повредил запястье. Это,конечно, плохо, но вполне поправимо.

— Я понял. — Пол кивнул, но лицо его оставалосьсуровым, почти мрачным, и Глэдис решила, что он сердится на нее за то, что оназаставила его ехать в такую даль.

— Извини, что побеспокоила тебя: я же не знала, что этотакой пустяк, — проговорила она. Несмотря ни на что, она была рада, чтовсе эти три часа он был рядом.

— Твой Дуг — все такая же задница? — осведомилсяПол.

— Горбатого могила исправит. Только теперь это уже немоя проблема, а Танина, — вздохнула Глэдис.

— Когда-то я его ненавидел. По-настоящемуненавидел, — неожиданно сказал Пол.

— Когда-то я его любила, — вздохнула она. —Все-таки я, наверное, очень плохо разбираюсь в людях…

С этими словами она отправилась в соседнюю комнату, чтобыпоблагодарить любезную служащую Красного Креста. Вручив ей пятьдесят долларовдля оплаты разговора и в качестве компенсации за беспокойство, Глэдис вышла наулицу. Пол завел мотор джипа, и они быстро поехали по пустынной пыльной улочке.

Обратный путь проходил в густой ночной темноте, поэтомузанял еще больше времени. В лагерь они вернулись около полуночи, когда столоваябыла давно закрыта. Ужин они пропустили, легкий ленч в Бужумбуру язык неповорачивался назвать обедом, да и тот был довольно давно, и теперь обабуквально умирали от голода.

— Я бы пригласил тебя в «Дэниэл», но боюсь, что этослишком далеко, — попытался пошутить Пол, когда они обнаружили, что всеприпасы убраны под замок.

— Я готова съесть живую лягушку, — призналасьГлэдис, действительно чувствуя себя в состояния сделать это. Лягушку нелягушку, но обжаренную в масле саранчу, которую очень любили рабочие из местныхжителей, она, пожалуй, отважилась бы попробовать.

— За этим дело не станет. Думаю, я сумею пойматьнесколько штук, — откликнулся Пол и неожиданно зевнул, деликатно прикрываярот ладонью. Сегодняшний день был нелегким и для него.

— Мне правда очень жаль, что тебе пришлось ехать такдалеко, — еще раз извинилась Глэдис. — Если бы я знала, что с Сэмомне случилось ничего страшного, я бы…

— Я тоже за него волновался, — призналсяПол. — И рад, что все обошлось…

Потом оба надолго замолчали. Они стояли на поляне посерединелагеря, и до ближайшего ресторана, где можно было бы поужинать без вреда дляздоровья, было несколько десятков, а может быть, и сотен миль.

— Придумала! — неожиданно воскликнулаГлэдис. — В госпитале должна быть какая-то еда. Идем, может быть, намудастся что-нибудь украсть!

— Рискнем, — согласился Пол.

В шкафу в служебном помещении госпиталя они нашли несколькопачек мягкого от влаги печенья, коробку древних бисквитов, несколько упаковокпшеничных хлопьев — вполне съедобных на вид и без жучков, ящик грейпфрутов, сполдюжины банок сгущенного молока без сахара и несколько пакетов порошковогомусса «Джелло», который регулярно присылала в госпиталь мормонская община изМонтгомери, штат Алабама.

— Что ж, Скарлетт, это уже похоже на ужин, —проговорил Пол, подражая Рету Баттлеру, и высыпал пшеничные хлопья в миску сосгущенным молоком, которое предварительно разбавил водой. Потом он разрезалпополам несколько грейпфрутов, которые показались ему спелее остальных, иразмешал в двух чашках мусс «Джелло». Разумеется, все это не шло ни в какоесравнение с супом из омаров, цыпленком и бифштексами, которые они ели в «Дэниэле»,но Глэдис была настолько голодна, что даже не подумала об этом. Единственное, очем она жалела, — это о том, что у них нет ничего горячего.

— Что желаете, мэм, черствые бисквиты или мокроепеченье? — спросил Пол самым светским тоном, и Глэдис фыркнула.

— Право, они так хороши, что я не в силах остановитьсяна чем-нибудь одном. Подайте мне и то, и другое, сэр, — ответила она ему втон, и Пол поставил перед ней обе коробки.

Они слегка перекусили и вскоре разговорились, впервые за всевремя чувствуя себя друг с другом свободно и непринужденно. Пол даже рассказалГлэдис о своем разговоре с Шоном, происшедшем два месяца назад; при этом онпозволил себе отнестись к нему с юмором, чего прежде еще не делал.

— Шон открытым текстом заявил, что в моем возрасте встречатьсяс женщинами уже как бы и ни к чему, — со смехом объяснял Пол. — И онне видит причин, почему бы мне не прожить остаток моих дней в воздержании.Кстати, остаток оказался довольно большим: Шон сказал, что я — «мужчинасреднего возраста», а значит, я доживу как минимум до ста. У детей бывают поройсамые странные представления о родителях, не правда ли?