Читать книгу "Молитва из сточной канавы - Гарет Ханрахан"

Она перекрутилась и выдернула руку, пока черная каша еще затвердевала. Проскочила над Шпатовым туловищем, когда тот, как лавина, грянул об пол, и схватила тяжелый посох. Ее кисть, вымазанная в липучке, приклеилась к древку – да ну и ладно! Толстый тужился встать, но алхимическая смола держала крепко. Стараясь, как мог, он не способен был защищаться с одной прилипшей к полу рукой. Орудовать посохом с росточком Кари несподручно, однако она изо всех сил, что имелись, шарахнула жердиной толстяка по затылку – и он затих.

– Алк, – простонал Шпат. Алкагест. Ему необходим алкагест.

У двери стоял небольшой сундучок. Под замком, но она обшарила вырубленного толстяка и нашла подходящий ключ. Сундучок пуст. Отравленный флакон был последним.

– Здесь ничего нет. Найдем еще, когда выберемся.

Шпат вновь простонал в бессловесной муке, но с ее помощью сумел подняться.

Пара капель фиолетовой жидкости растворили смолу, удерживавшую ладонь на посохе. Она протолкнула его металлическое оголовье Шпату под мышку, и тот смог опереться. Деревяшка скрипнула, когда он перенес на нее вес, но выдержала.

– Двинули.

Пока они ковыляли к дверям, к выходу в город, она вылила остатки из пузырька на свой кинжал. Черная вязкость растаяла, обнажив под собой чистую, острую сталь.

Глава 12

Жерло подземного стока было старым, оно отводило в залив сеть каналов из-под Замкового холма. В наше время большинство городских отходов перенаправлялись в туннели поновее – через них нечистоты миллиона гвердонцев уносились восточнее и выливались в море за Форельими Скалами. Этот же туннель теперь по большей части сух. Крыс притаился за ржавой калиткой и наблюдал за кораблями. Даже его упырьему зрению холодные воды представали всепоглощающей чернотой с вкраплениями всяких обломков и мусора. Крысы – мохнатые и четвероногие – сновали у копыт упыря.

Крысы упырей не боятся. Их спугнуло присутствие других воров. Сам – шестой, упырь вел сюда через канализацию бродяг Хейнрейла.

Их цель – грузовое судно «Аммонит». Оно пришвартовано у буя, на краю глубинной протоки. Низко посажено, значит, при полной загрузке. За места у гвердонских причалов идет яростная борьба, поэтому владельцы «Аммонита» поставили его на якорь на рейде, как собаку во двор на цепи, – ждать, пока не будут готовы к отплытию. На востоке с размахом бушует Божья война, и суда обычно выходят в составе конвоев для защиты от божественных покараний и блаженных морских чудовищ. Таких как святые-кракены – их некогда человечьи тела непомерно раздуты и вывернуты, кости податливы, как студень.

Если бы «Аммонит» перевозил нечто вправду стоящее, то стоял бы у охраняемого причала, а не снаружи. Крыс не понимал, что они здесь забыли, но таким уж было современное Братство. Хейнрейл строил планы и отдавал приказания, а ты исполнял, не то за тобой пришел бы Холерный Рыцарь.

Из туннеля вылезали другие налетчики. По их стандартам – бесшумно. Крыс же сжался в комок от невыносимой какофонии. Лишь одна Барсетка владела хоть какой-то маскировкой. Упырица скинула с себя привычные глупые наряды – платья и шляпы с перьями, благодаря которым разок в темной комнате могла сойти за человека. Взамен она оделась наподобие Крыса, в содранные с трупов тряпки и рвань, только лицо в креме и пудре, чтобы скрыть упырьи черты. Крыс не знал, помогала ли ей игра в человека жить на поверхности, отдаляла ли перерождение в дикую тварь, но она – упырь, а значит, ступает тихо. Она подтягивала задних, проверяя, чтобы никто не заплутал во тьме.

Крысу хотелось, чтобы Мири все-таки умудрилась потеряться. Но ее татуировки мелькнули в темноте, пока она перелазила через калитку. Что за морок она наводит – и как долго с ним сумеет справляться? Любого чародея-человека наверняка манит и тянет покончить с собой. Ведь люди не приспособлены творить заклинания, и те так или иначе их губят. Сейчас новая собачка Хейнрейла казалась спокойной и собранной, но это внешнее впечатление. Вероятно, подозревал Крыс, ее послали сюда приглядывать за другими грабителями, напоминать, что команды Хейнрейла не обсуждаются.

Трое остальных – это Кафстан и его сыновья. Семья Кафстана в Братстве уже четыре или пять поколений, и его внучат наверняка вперед учат тянуть из карманов, а потом уж ходить. Всех троих нагрузили тяжелыми мешками – поклажа звякнула, когда ее опустили на землю.

– Что там? – шикнул Крыс.

Кафстан пожал плечами.

– Босс хочет, чтоб мы подменили товар на эти болванки. Так морячки не догадаются, что их обули, пока не уйдут далеко в океан.

Крыс закатил глаза. Чрезмерно усложнять, вешать к делу дополнительные детали типично в духе Хейнрейла. Куда делись обычные, простые кражи?

Барсетка поравнялась с ним в жерле туннеля.

– Милок, не забивай голову. От вопросов без ответа одна дерготня.

– Охраны нет, – отметил Крыс. Он наблюдал за судном уже несколько минут и не заметил и намека на активность.

– Что ж, за дело, – скомандовала Мири. Она стянула перчатку и размяла правую руку. По пальцам поползли насыщенно-фиолетовые огоньки, и потянуло паленым.

– Лунно. – Крыс подождал, пока тучи вновь наплывут на месяц, и тогда вместе с Барсеткой стал карабкаться к морю по илисто-склизкому, облизанному волнами обрыву. Чуть поодаль туннельного устья нанесло камней, и там в устроенной нычке была спрятана небольшая деревянная лодка. Упыри отвязали ее, проверили и спустили на воду. Братство часто использовало этот подземный путь для контрабанды.

С помощью Барсетки остальные четверо спустились в лодку.

– Наши тюки наверху, – шепнул Кафстан. – Заберите их.

Двое упырей вскарабкались обратно. Тяжелые мешки были на месте. Крыс украдкой заглянул внутрь. Металлические топливные баллоны со втулками и завинченными вентилями. С виду совсем новые. И по весу тоже полнехоньки. Весьма трудоемкая хитрость за такой неказистый прибыток.

Они спустили тюки. Лодочка вмещала лишь четверых, задача упырей теперь ждать, пока люди вернутся. Дети Кафстана, бурча от натуги, оттолкнулись, выходя в грязные воды бухты, а затем погребли навстречу контурам сухогруза.

– Их ждать нескоро, – проговорила Барсетка. Она присела на край сливной трубы, болтая в жиже голыми ногами. Из заплечной сумки достала тканевый сверток. – Бутербродик?

Крыс наморщил нос от резкого запаха пригорелого теста, засоряющих кишки овощей, от дурацкого коровьего мяса – тошнотно пресного, совсем бездушного. Ему следовало принимать верхнюю пищу, но это переварить никак бы не вышло.

– Я не голодный.

Барсетка изящно прокусывала бутербродную корку. Опрятно смахивала с тряпья каждую крошку. С набитым ртом не разговаривала. Наконец, проявив усилие, она проглотила еду и произнесла:

– Ты побывал внизу. По запаху чую.

Крыс кивнул:

– Прошел длинный путь – весь, до самых старейшин.