Читать книгу "Прогнившие насквозь. Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании - Питер Эверетт"

* * *

Итак, одна проблема была решена, но оставалась другая: Косой, уборщик. Я даже не осознавал, сколько всего делал Пэт, чтобы покрывать некомпетентность Косого. Однажды, спустившись в морг после обеда, я обнаружил, что весь пол в розовых разводах. Я пошел проверять холодильники и, когда открыл один из них, почувствовал такую вонь, словно мне по лицу врезали тухлой рыбиной. Пэт прежде поддерживал морг в идеальной чистоте, каждый день проводя двухчасовую уборку. У Косого же она теперь занимала шесть часов, и после него все оставалось грязным, как и он сам, так как его личная гигиена тоже оставляла желать лучшего. Словно этого было мало, я начал получать жалобы от ритуальных агентов, которым доставались немытые тела. Хуже того, один ритуальный агент прибыл в морг, чтобы вернуть тело, выданное ему Косым по ошибке. Принеся глубочайшие извинения, я исправил оплошность.

Я писал докладные записки своему непосредственному начальству, но каждый раз получал один и тот же ответ: «Запишите все подробно в рабочий журнал». Косой получил три устных предупреждения, но, согласно правилам совета, нужно было три письменных предупреждения, чтобы проблемой занялись всерьез, а мое руководство, не желая показывать, в каком ужасном состоянии был морг (тем самым признав бы свою некомпетентность), не передавало мои доклады наверх. Я был в тупике – во всяком случае, на тот момент.

Как следствие, в конце каждого рабочего дня мне приходилось убирать за Косым. Мне помогала Мэри, если удавалось ее уговорить, что получалось не очень часто. Получив повышение, Мэри начала поздно приходить и рано уходить, оправдывая это наличием маленького сына – что было, конечно, уважительной причиной, однако на собеседовании она почему-то упомянуть о нем забыла. Из-за сложившейся ситуации мне постоянно приходилось задерживаться допоздна, прибирая и решая административные вопросы. Тем временем профессор Мант и доктор Уэст жаловались, что из-за халатности Косого и отсутствия Мэри их постоянно встречали неподготовленные для вскрытия тела, а ассистировать было некому.

Нарастающий стресс бил по моей семейной жизни: в те редкие случаи, когда Венди и наш сын не спали, пока я находился дома, я был уставшим и чрезвычайно раздражительным. Я никогда не брал больничных и смотрел на тех, кто это делал, с подозрением (то есть на Косого), однако недовольство жены и мое собственное изнеможение все-таки убедили меня взять несколько дней отпуска, оставив Мэри за главную. Когда я вернулся в морг, мне сообщили, что с одного из тел пропало кольцо.

Путаница случается. Порой к нам может поступить одновременно четыре тела, в то время как два нужно отдать похоронному бюро, и когда-нибудь кто-нибудь да поместит какой-то предмет не на то тело. Вместе с тем, проверив систему приема вместе с коронерами и администраторами, я понял, что произошло нечто куда более серьезное.

После того, как предметы снимались с тела, проводилась их опись, они заворачивались в пластиковые пакеты, а затем помещались в шкаф у стойки администрации, пока оформлялись остальные тела. Затем пакеты убирались в сейф, который, как я вскоре обнаружил, не был самым надежным местом. Согласно правилам, доступ к этому сейфу должен быть только у помощников коронера, однако, будучи «занятыми», они оставляли ключи на стойке администратора, чтобы тот, кто работал в тот день, мог без задержки вернуть вещи скорбящим родственникам. Либо подобный небрежный подход привел к потере кольца, либо – о чем я боялся даже думать – у нас в морге завелся новый вор.

Я никогда не брал больничных и смотрел на тех, кто это делал, с подозрением.

Вскоре после происшествия с потерянным кольцом начальник пригласил меня на чашку кофе. Поначалу я обрадовался, подумав, что он наконец осознал необходимость принятия срочных мер, чтобы привести морг в порядок. Вместо этого он вручил мне письменное предупреждение. Пока я был в отпуске, он решил в кои-то веки заглянуть в морг и обнаружил лежащие на стойке администратора ключи от сейфа. Отвечать за это должна была Мэри, так как я был в сотнях милях от города, но письменное предупреждение получил именно я. Несмотря ни на что, начальник не стал слушать мои настойчивые просьбы о помощи. Причина допускаемых мной ошибок, того, что все было далеко от идеала, заключалась в том, что я находился на грани нервного срыва. Короткий отпуск привел лишь к новым проблемам. Я стремительно несся к пропасти и ничего не мог с этим поделать.

Слухи о полученном мной письменном предупреждении быстро разнеслись. Косой и без того несказанно радовался тому факту, что я не могу его уволить, а теперь еще и знал, что я не нравлюсь собственному начальству. В результате он стал вести себя еще более развязно и чаще брать больничный. В итоге зачастую в морге никого, кроме меня, не было. Мне приходилось собственноручно проводить вскрытия, восстанавливать тела и убирать морг. Помимо этого, мне нужно было еще и писать отчеты, отвечать на все телефонные звонки по любому связанному с работой морга вопросу, а также разбираться с ритуальными агентами и детективами убойного отдела.

Однажды у нас прямо в морге украли кошелек у судебного эксперта, пока тот проводил вскрытие.

Произошедшая в полиции встряска привела к тому, что в морге стали работать новые помощники коронеров, однако, осознав, что им не перед кем отчитываться – здесь не было вышестоящего по званию сотрудника полиции, – новые констебли решили особо не напрягаться. Всю свою бумажную работу они делали по утрам, а затем, ближе к обеду, их офисы превращались в казино «Рояль». Виски лилось рекой, и в клубах сигаретного дыма они играли в покер на деньги.

На следующей неделе, прочитав ежеквартальную лекцию по судебным вскрытиям в техникуме лондонской пожарной бригады, я вернулся в морг, где обнаружил заплаканную Мэри, в то время как Брайан, помощник коронера, протирал тряпкой пол, при этом хмурясь и что-то бормоча себе под нос. Хоть он и делал это медленно, застать его за подобным занятием было крайне неожиданно. У одного из судебно-медицинских экспертов украли кошелек, пока он занимался вскрытием жертвы убийства в морге. Кража была совершена в нескольких метрах от детективов убойного отдела, и детектив-суперинтендант попросил разрешения обыскать Мэри и Косого, чтобы снять с них все подозрения. Согласно протоколу, он должен был вызвать женщину-полицейского, чтобы та обыскала Мэри, но так как они вместе уже работали какое-то время, девушка не стала возражать. При них ничего обнаружено не было, откуда был сделан вывод, что, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, какой-то вор проник в морг через незапертую дверь. Тем не менее вскоре после обыска Мэри связалась со своим профсоюзом, заявив, будто полицейский ее домогался.

По словам всех остальных свидетелей, включая Косого, полицейских и судебно-медицинских экспертов, детектив-суперинтендант просто проверил ее карманы. Он не заставлял ее раздеваться и не ощупывал. Но на следующий день человек из профсоюза, с которым связалась Мэри, начал угрожать забастовкой. В головном офисе провели экстренное совещание. Ситуация усугубилась с прибытием старшего офицера полиции из Скотланд-Ярда. Были взяты новые показания, и детективу-суперинтенданту, который провел обыск, грозило отстранение. В конечном счете его вина не подтвердилась, и он избежал наказания, но жертва кражи – нет. Судебно-медицинского эксперта обвинили в том, что он сообщил о пропаже присутствовавшим полицейским вместо того, чтобы воспользоваться служебными инстанциями (какими бы они ни были). Профсоюз с присущей ему мудростью принял решение запретить этому несчастному работать в морге Саутуарка полтора месяца.