Читать книгу "Николь. Душа для Демона - Мира Шторм"

А потом, в тишине костра, становилось страшно от самого себя. Что за воздух здесь такой жуткий, от которого меняются все внутренние ориентиры?

Не вода здесь отравлена, а сама атмосфера!

Эйдан вскинул на Николь глаза и вдруг со всей очевидностью осознал, что странные реки ненависти словно обтекали ее стороной, не касаясь, не вовлекая. Что воздух, пропитанный ненавистью и жаждой крови, на нее совершенно не влиял. Видимо, причина в ее странном даре.

Эйдану стало не по себе от мысли, что не будь среди них Николь – они бы одурели от крови и бесконечных схваток, потеряв самих себя.

А вечером в двойном круге охранок они пели песни. Чтобы перекрыть звериный вой темных теней, носящихся вдоль дальнего периметра. Учили Николь своим песням, а потом все вместе их кричали, отпуская странное наваждение чужой жажды смерти.

Эйдан любил медвежьи баллады, Тахир – странно мрачные песни, наполненные тоской. Рималь учил Николь колыбельным, что пела его мать.

И все невольно тянулись к Николь, как к чистому ручью…

Все, кроме Талисы…

Талиса же сходила с ума. Ненависть к Николь, тлеющая до Тумана, вдруг заполнила собой все тело до кончиков волос. И словно самостоятельная сущность, смотрела теперь через ее глаза. Талиса сходила с ума от этого чужого взгляда, растущего из ее ненависти, и ничего не могла поделать. Чужой голос нашептывал ей: «Убей, уничтожь, враг». И лишь клятва верности Джантару не позволяла ей взять нож и прирезать мерзкую шлюху во сне.

Раздираемая тяжелыми противоречиями, Талиса отдалялась от компании. И на вопросы Тахира отделывалась пустыми отговорками. Брат. Верный, стоящий за нее горой, идущий за ней и готовый кромсать всех ее врагов – он тоже тянулся к мерзкой дряни. Грелся, словно Николь – чертов очаг, вокруг которого вечерами располагаются мужчины. Ревность душила, а ненависть чужими глазами все глядела и глядела на усталую Николь, что руками готовила еду и одаривала всех улыбками.

Но стоило взять в ладонь горячую лепешку, как чужой голос в голове замолкал, а чужие глаза, терзающие Талису изнутри, закрывались. Исчезали до новой битвы, до новой крови, от которой ненависть снова разгоралась, как костер от свежей порции дров.

Девушка с каждым шагом по краю обезумевших зверей все больше сходила с ума. Она мерзла и горела одновременно.

Во вторую ночь Талиса очнулась от тяжелого сна, почувствовав, что ее словно уговаривают сквозь вязкую дрему:

– Убей, убей, убей.

И не было никакого смысла спрашивать – кого. Она поднялась, схватила кинжал и, не помня себя, пошла в сторону Джантара, в медвежьих объятиях которого пряталась Николь.

Тахир, по счастью, дежуривший в тот момент, скрутил ее и отхлестал по щекам. А потом до утра гладил рыдающую Талису по голове.

– Она же не Акина, – тихо выла ему в плечо сестра.

– Он вряд ли видит разницу. – Лицо Тахира скривилось усмешкой.

Они замолчали. Протяжно выл ветер, по периметру потрескивали охранки, отпугивая зверей от лагеря, плясал огонь в выкопанной яме.

Глава 22

…Она же не Акина…

…Он вряд ли видит разницу…

Тахир нахмурился: какого дьявола мысли о Николь лезут в голову и пляшут перед глазами?

Он шел вдоль периметра по внутренней кромке и методично отстреливал из лука набежавших за ночь тварей. Не всех, лишь самых настырных.

Сегодня их было значительно меньше, чем в прошлое утро. Неужели большая часть обитателей уже самоубилась об их клинки? Тогда возвращаться будет легче.

Хорошие все-таки охранки у Джантара. Дорогая игрушка, доступная не каждому, надежно держит зверей на расстоянии. Пусть каждая из охранок отпугивает лишь на метр, но, выставленные все вместе кругом, они способны создать безопасную зону любой величины.

Тахир выпустил очередную стрелу.

Он тоже привык держать людей на расстоянии. Некоторых терпел, но большинство презирал. За лицемерие, за лесть, за лживость и поклонение титулам и деньгам.

И, похоже, Николь оказалась такая же, как все, бросилась в итоге на самого влиятельного самца.

Тахир пытался презирать ее, но в голову непрерывно лезли воспоминания…

…Как она боролась за детеныша, до последнего. Сливала в него силы, не задумываясь, рискуя погибнуть вместе с ним.

Понимал ли это Джантар?

…Как в лице Николь появлялось все больше «своего»: легкий золотистый загар, не пристававший раньше к Акине, родинка над бровью. А волосы давно уже перестали быть такими жесткими и пружинящими, слегка посветлели и текли теперь по спине Николь темным золотом.

Видел ли это Демон?

…Как нежно и искренне улыбалась она всем. Даже Талисе. А еще было в Николь сдержанное достоинство, свойственное благородным. То, что никак не могла постичь Акина, выросшая среди городской голытьбы.

А это Демон замечает, когда окружает девушку собой, ласкает и увлекает? Приручает… Делает своей… Николь, черт ее раздери, вспыхивает и тянется к Джантару, ловя каждое его слово…

Бесит.

А больше всего Тахира раздражало, как Николь смотрит этаким открытым прямым взглядом, словно способна позаботиться о себе сама. А ведь каждому ясно – не может. Оттого виделся в ее взгляде вызов, отзывающийся тревогой внутри.

Метрах в четырех в стороне едва заметно качнулся кустарник. Тахир осклабился и натянул лук.

А потом медленно опустил, приходя к простому и очевидному выводу: Николь не бесит его… Она волнует его…

Талиса с утра чувствовала себя прекрасно. Бардак в ее голове успокоился, ненависть перестала требовать невозможного. Простое решение всех проблем, озарившее ее во сне, наполняло умиротворением.

Скоро все будет закончено. Не станет маленькой дряни, не станет тени, не будет больше призрака Акины. А Талиса будет единственной, кто подходит Джантару лучше всего. Все это знают.

Впервые ей не хотелось уколоть побольнее Николь. Талиса испытывала даже некую снисходительную жалость к нелепой девочке, попавшей в их мир на жалкую пару недель. Но у нее была своя жизнь – где-то там. Вот пусть и не лезет теперь в чужие. Талиса просто восстановит баланс. Вернет миру прежнюю гармонию.

С этими мыслями девушка подошла к охранкам и сдвинула легонько ногой некоторые. Совсем чуть-чуть. Ровно до той степени, чтобы между ними могла проскользнуть маленькая желтая змейка, сливающаяся с песком.

Вот и славно, даже не придется собственные руки марать.

Змейка равнодушно проползла мимо Талисы и скрылась в низком кустарнике, около которого стояли ослики. Внутри была совершеннейшая уверенность, что змейка никого не тронет, кроме Николь.

Талиса вернула охранки на место и со счастливой улыбкой пошла к брату, который мрачно отстреливал зверей без названия с другой стороны лагеря.