Читать книгу "Николь. Душа для Демона - Мира Шторм"

Джантар, широко шагающий к ней, словно на стену напоролся, остановился, беспомощно опустив руки. Он даже ладони развернул к ней, словно хотел убедить ее, что не опасен.

Николь столько раз слышала, что они воины, наделенные особенной силой, знала, что внутри каждого живет зверь, вырывающийся на свободу во время боя… но слышать – это одно, а видеть…

Блестевшие чешуйки на висках, красные светящиеся глаза, хищная опасная грация на грани невозможного. Вздувшиеся вены на руках, почерневшие ногти, остатки звериного оскала на лице.

Чужой, лютый…

В воздухе разливался тошнотворный запах чужой смерти. Николь и хотела бы подавить секундный ужас, да не смогла: тот предательски отразился на лице, моментально выстроив между ней и Джантаром стену.

– Джан, – прошептала Николь и сделала шаг к нему, – я не боюсь.

Джантар покачнулся, а потом стремительно смял Николь в своих объятиях.

С ней так легко и так сложно. Вот обнимаешь так крепко – и ощущение, что вместе уже вечность, оттого так и полоснул по сердцу Джантара неприкрытый страх девушки при виде его лица. Конечно, она испугалась, Николь же чужая душа, так мало знающая об этом мире. Но как же сложно было об этом постоянно помнить.

Он вдохнул запах ее волос и не позволил себе даже на секунду расслабиться.

Дня три идти до входа в лабиринты, судя по заметкам руттера. Три дня в этом безумии, в центре которого маленькая Николь. Когда его мир успел так сместиться? Когда она стала так важна?

Только сейчас Джантар осознал, что в его идее искупаться в чертовом исшахинском источнике было нечто отчаянно самоубийственное. Ведь все, что держало его в этом мире, стало исчезать, разрушаться…

А теперь хочется жить.

Он обнял ладонями лицо Николь. Она, улыбаясь, провела кончиками пальцев по вискам, где медленно растворялись чешуйки, и сама потянулась к его губам. Ее поцелуй был сродни глотку чистой родниковой воды. У Джантара аж голова закружилась от того, как быстро остыла черная кровь в его венах, и схлынуло возбуждение от схватки. Он пил эту чистейшую воду ее нежности, наполняясь покоем.

***

Безумие висело в сыром воздухе, звучало в шелесте травы. Ненависть была в низко висящем небе и застывших в поднебесье черных силуэтах птиц. Вокруг царила странная, неестественная тишина.

Черная кровь в венах дервинов бесновалась и требовала вкусить пиршества, разливающегося по долине. Только дай повод.

И поводы подворачивались под руку бесконечно, приводя внутреннего зверя в кровожадное неистовство.

Еще дважды накатывались стаи диких собак с оскаленными мордами.

Во второй половине дня путники наткнулись на стадо мерзких тварей без названия. Безволосые, с серой морщинистой кожей, покрытой бородавками, мелкие, едва ли по колено, они бросались на клинки с тошнотворной настойчивостью.

К вечеру «проснулись» и ящерицы, мерзкие, злобные красавицы – самые непредсказуемые из обитающих здесь зверей. Могли часами скрываться в толще песка, полностью сливаясь с местностью. Проворные и ловкие, они предпочитали атаковать со спины: пропускали путника, а потом взвивались из-под земли и вонзали в беспечную жертву острые, сверкающие, похожие на шила зубы.

Чужаки, осмелившиеся вторгнуться в странную долину, умели драться, любили схватки… Столько лет службы на границе. Но там была понятная задача, шедшая не от бесконтрольной жажды, а от холодного ума: защитить дом, остановить врага. Да и не шли там бои такой непрерывной чередой.

А тут… Сложно назвать происходящее борьбой за жизнь, когда вокруг море ненависти и странное стремление зверей поскорее убиться об острые клинки. Будто им нравилось умирать… По-другому и не скажешь.

Не вызывали такие нападения ни страха, ни ненависти, а потому не было внутренних тормозов. И черная кровь вскипала все быстрее и бурлила все яростнее в венах воинов, поддаваясь безумию, висевшему в воздухе.

Николь уже свыклась с ритмом странного края. Уверенности добавляло стойкое ощущение, что Джантар знает, что делает. Во время передвижения на ослов ставили работающие охранки, позволяя Николь оставаться в относительной безопасности.

В танце ее спутников на этом поле смерти поначалу было нечто завораживающее.

Джантар зверино скалился и крутился с двумя клинками как смерч, сносящий все на своем пути. Внутренний зверь в его внешности проступал отчетливее, чем у остальных. Казалось, будто за секунды он успевал нанести дюжину ударов, беззвучно рассекающих плоть до самых костей.

Эйдан предпочитал тяжелый длинный меч. Взмахивал им, будто с ленцой, неторопливо. Но каждый его мощный удар обрушивался на беснующихся тварей и с тошнотворным хрустом превращал тех в сломанные чучела. А на лице у Эйдана застыла странная улыбка, и лишь опасно блестевшие красные глаза выдавали внутреннее напряжение.

Талиса, двигающаяся позади Эйдана и Джантара, точными ударами кинжала добивала скулящих и визжащих тварей. Николь на секунду почудилось, что та губы облизывает, словно наслаждается…

Тахир всегда оставался чуть в стороне, чтобы держать всю картину боя перед глазами и точными выстрелами сносить особо хитрых и прытких зверей, пытающихся наскочить со спины на Эйдана или Джантара. Лицо Тахира, и так хищное, злое, совершенно не менялось. Лишь в глазах иногда мелькали красные всполохи.

Рималь переминался рядом с Николь и с мальчишеской непосредственностью комментировал каждое изменение в рисунке схватки. Его восторженные выкрики и азартно блестевшие глаза вскоре начали смущать Николь. Чем дальше, тем сильнее всеобщее наслаждение кровью и смертью вызывало внутренний протест. Девушке стало казаться, что во всем этом извращенном самоубийстве зверей был спрятан иной смысл – словно долина пыталась отравить путников, насытить чужой кровью до предела, чтобы… Николь встряхнула головой, пытаясь отделаться от мысли, будто долина пыталась украсть у нее друзей.

***

После очередной атаки зверей, измазанные кровью, теряющие сами себя, дервины садились вокруг Николь и цепенели в странной тишине, успокаивающей взведенные нервы. То, что раньше лишь чудилось… теперь встало со всей очевидностью – в руках девушки была странная магия. Дар усмирять безумие крови и приносить успокоение теплом и светом. Это понимал каждый, но никто бы не осмелился произнести свои догадки вслух. Слишком поразительна была для дервинов та тишина, что воцарялась под сердцем после еды, приготовленной руками Николь. Зверь, рвущийся изнутри в азарте битвы, после ее ладоней расслабленно затихал до новой схватки.

– Как думаешь, почему здесь звери такие… бессмысленно агрессивные? – тихо спросила Николь у Эйдана на вечернем привале, когда тот помогал разливать похлебку по мискам.

– Говорят, что-то намешано в местной воде, – ответил Эйдан и раздраженно пожал плечами.

А потом задумался: разве только местные твари здесь сходили с ума? Он не хотел признаваться вслух, что запах крови становился все слаще, зверь внутри просыпался все охотнее. А когда Эйдан вонзал меч в тело очередной зверюги, наблюдая, как ее покидает жизнь, он сам себя ощущал живым, как никогда раньше.