Читать книгу "Старый пёс - Александр Щеголев"

А разговор с сыном назрел. До конца дня ещё жить и жить, а ситуация с этим разговором стала, может, ещё острее, чем вчера, когда я вообще ничего не понимал.

Я приткнулся куда-то на Яузской, где даже остановка запрещена, и ответил на телефонный вызов. Васин докладывал из Смоленска, куда их с Жемчуговым отправил Миша Брежнев, — проверить, на месте ли гражданин Вошь. Точнее, из Сычёвки, из психушки. Все необходимые бумаги выправил Рудаков, мало того, Игорь подключил генпрокуратуру и организовал (через знакомого) звонок главврачу больницы от помощника генерального прокурора, чтоб не возникло на пути к нашему клиенту досадных неувязок.

Быстро добрались ребята, приятно удивился я. Доклад от оперов я ожидал ближе к вечеру… Впрочем, вечер неумолимо подступал, никуда от него не спрячешься. «15:03», — показывал мой новый телефонный аппарат (тот, который почти всё умеет).

Полвосьмого, помнил я. Опаздывать на такое свидание вряд ли было прилично…

«Сычёвка» — это Смоленская ПБСТИН, то есть психиатрическая больница специального типа с интенсивным наблюдением. Можно короче: СПБ — специальная психиатрическая больница. Аббревиатура совпадает с Санкт-Петербургом. Лену расчленили на спортбазе под Санкт-Петербургом… Чёрт, всюду знаки чудятся…

— Есть тут такой, — сказал мне Васин. — Сидит в одиночке. Мы с ним поговорили. На мой взгляд, вменяемый. Женя со мной согласен (Женей звали Жемчугова). Врач, правда, втирает, что пациент практически безнадёжен, а стадия излечения будет длиться и длиться вечно.

— Тебя сейчас слышат?

— Только Женя. Мы в коридоре.

— Ты его сфоткал, как я просил?

— Точно так. Разрешения не спрашивал, мало ли какие тут порядки… Высылаю, смотрите.

Мой телефон знакомо тренькнул, получив сообщение. Теперь я справился сам, на пять баллов, и через пару секунд уже разглядывал пожилого плюгавенького кренделя, проходящего по документам как Леонид Вошь. Плоское лицо, залысины, тонкая шея… Он или не он? Без малого двадцать лет прошло… Я увеличил пальцами лицо на экране (умею!). На первый взгляд — похож. На второй — нет, абсолютно нет… Чёрт, я же утром в чебуречной опознал его моментально! Кто был там? А кто — здесь?

— Вот что, Костя, — сказал я Васину. — Проведём тест. Ты сейчас снова иди к нему, не выключая связь, чтоб я мог слышать. Назови Вошь «отсосином». Мол, никакой он не ассасин, а отсосин поганый. Ассасин для него — слово святое, высшая степень посвящения. Настоящий Лёня должен очень обидеться. Да что я говорю? Тут не просто обида, а подлянка, в натуре. Если он настоящий, будет дикий взрыв эмоций. Всё понял?

Костя Васин понятливый, дважды повторять не надо. Объяснил задачу своему напарнику. Попросил санитаров, чтоб их впустили обратно в палату, и с порога врезал:

— Слушай, Лёня, анекдот! В твоей истории болезни написано, что ты у нас — угадай, кто? Ас-са-син! (Васин очень натурально захохотал.) Это ты-то, шпендрик-полурослик? Половинчик?

— Да ты только и можешь, что своим ртом до мусорской ширинки дотянуться! — сказал Жемчугов басом. — ОТСОСИН! Расскажем про тебя в МУРе — сделаем парням день!

— Отсосин ты, Лёня, а не ассасин, деревенский олух от осин! — закончил Васин. — Ну, чего молчишь?

Пауза тянулась долго. Взрыва не было. Очевидно, пациент не мог с ходу сообразить, чем ответить. Наконец, выдал с истеричным задором:

— Сами полурослики, вы, полупокеры! Пидоры! (Он взвинчивал сам себя.) Сами вы олухи от осин, каз-злы!

— Поправляйся, — пожелал ему Васин. Они вышли, перебросившись весёлыми фразами с санитарами, потом я услышал голос опера уже у себя в ухе:

— Всё слышали, Сергей Михайлович?

— Похоже, тест не пройден, мужики.

— Ну да, просто жесть.

(Слышно было, как Жемчугов добавил: «Святые сосиски…»)

— В каком смысле — жесть?

— Ну, то есть финиш.

«Жесть», значит… Время идёт, язык обогащается. Увы, не всегда на пользу языку. Для такого обогащения большого ума не надо, но брюзжать по этому поводу — ещё глупее…

— Даю вводную. Вы сейчас спокойно уходите, шума не поднимаете, всем улыбаетесь. Никому в больнице ничего не говорите. О результатах доложите Брежневу. А дальше — что он вам прикажет. Я бы приказал домой, отдыхать.

На том распрощались.

Итак, в больнице держали не Вошь, кем-то его заменили, а мои подозрения триумфально подтвердились. Но радость от этого факта была небольшой. Какая там радость, если нелюдь запросто ходит по улицам, если этакая тварь кому-то настолько приглянулась, что её вытащили оттуда, откуда вытащить, казалось бы, невозможно. Спрашивается, зачем вытаскивали? Логично было бы нацелить Вошь на меня, и до сих пор, несмотря на потерю Льдовой, этот вариант казался мне наиболее вероятным. Но только в одном случае — если б я был опасен. Получается, я не опасен?

Или Льдова — лишь пункт в списке, в котором есть и моё имя?

Жив буду — узнаю…

Но подмена была хороша! Рост, внешность, не подкопаешься. Разве что голос, когда он пытался истерить… Купили? Запугали и заставили? Тип этот, который сел на замену, — точно больной, если согласился добровольно! Потому что из больницы он теперь либо не выйдет, либо выйдет горизонтально и вперёд ногами.

Пора было давать по газам, пока гайцы не взяли меня за задницу… ах, да, их же теперь зовут гиббонами. Но я рискнул, задержался ещё на минуту.

Позвонил Ортису — чтоб два раза не вставать.

— Витя, если не трудно, пробей одного человечка. Желательно скорее. Очень надо. Некто Алесь Маркуша, отчества не знаю…

Продиктовал ориентировочный год рождения и номер школы, в которой они с Мариком учились. Очень бы хотелось, чтобы этот Алесь по-прежнему обитал в Москве, а не свинтил куда-нибудь в Минск или Варшаву.

* * *

Дом — через двор, сказал мне Марик. Напротив старой квартиры. Звонить — в двадцать девятую… Координаты были полными и точными, рыскать в поисках не пришлось. Я осмотрел подъезд, осмотрел окно третьего этажа, выходящее во двор (оттуда моя квартира отлично была видна), только потом вошёл.

И тут же наткнулся на человека, торопливо сбегающего по лестнице мне навстречу.

Человек делал мне страшные глаза и прижимал указательный палец к губам. Тихо, мол, ни звука.

Мужчина заметно старше меня и с поразительно знакомым обликом. Постаревший, погрузневший и полысевший Шпунтик, заместитель покойного Босса по вопросам науки и техники, «медвежатник» и автомобильный мастер.

Единственный, кто не пострадал в бойне при Новобутаково, когда было расстреляно ядро группировки Бассурманова, включая самого главаря.

Это — кент Марика???

Я стоял в секундном ступоре, а Шпунтик уже орудовал каким-то приборчиком, появившимся в его руке: медленно водил им вокруг меня, обследуя со всех сторон мою спортивную фигуру. Детектор, понял я, реагирующий на что-нибудь спрятанное. Оружие ищет? Электронику? При этом Шпунтик так и держал указательный палец свободной руки возле своих губ, давая понять, что молчание — золото.