Читать книгу "Эпоха Возрождения. Быт, религия, культура - Эрик Чемберлин"

Однако профессия учителя была малопривлекательна для здорового мужчины: долгие часы работы, нищенское жалованье, а поддержание дисциплины требовало довольно толстой кожи и крепкой руки. К тому же социальный статус этой профессии был весьма низок.

Существовало три уровня образования: начальный, средний и университетский. До Реформации преобладали монастырские школы, хотя были еще школы, основанные за счет благотворительной деятельности или же поддерживаемые гильдиями. Прошло много времени прежде, чем печатный станок снабдил их хотя бы минимальным набором необходимых учебников, а до той поры в начальных школах в ходу была роговая книжка, надолго ставшая символом школяра. Это был кусок пергамента, прикрепленный к крепкой доске и защищенный тонким слоем прозрачного рога, на котором писали и молитву Господу, и алфавит, и одно-два основных правила грамматики. После того как ученик осваивал эту весьма элементарную начальную ступень, роговая книжка переходила его младшему брату. Религиозные наставления вдалбливали методом попугая. Кроме того, в круг основных предметов начальной школы входили чтение, письмо, арифметика и пение. «Грамматика», которой учили в средней школе, была предметом широким и включала в себя не только грамматику и сочинения на родном языке ученика, но также классическую латынь и литературу. Родители мальчика получали регулярные сообщения о его успехах в этом языке, потому что письма домой ученик обязан был писать на латыни. Необходимость переводить просьбы об одежде, деньгах и пище на мертвый язык наверняка доводила детишек до слез. А в университете обучение студента напоминало обучение подмастерья какому-нибудь ремеслу (см. рис. 100).

Рис. 99. Елизаветинская школа

Рис. 100. Преподаватель и студенты в университете

Университетский курс продолжался семь лет. Пройдя половину его, студент становился бакалавром, что соответствовало странствующему подмастерью, а становясь в конце обучения магистром, студент также должен был представить на экзамен свое образцовое произведение – «шедевр»: прочесть публичную лекцию.

Образование женщин сильно отставало от мужского, но все же его не игнорировали. Дочерей аристократов учили дома, причем среди учителей встречались серьезные ученые. Дочери купцов обучались при женских монастырях, и это образование было не хуже того, которое получали их братья в монастырских или гильдейских школах. Никого не заботило образование девочек из бедных семей. Достаточно, если они научатся прясть, шить, готовить пищу и вообще вести домашнее хозяйство. Это был суровый, но закономерный обычай. Большую часть необходимых вещей в доме, которые нынче покупают за деньги, делали своими руками женщины.

Тяжкой была студенческая жизнь. В 1530 году в Итоне день начинался в 6 утра, около 9 утра четверть часа выделяли на завтрак, в 11 часов был перерыв на обед. Ужинали студенты в 5 часов пополудни и вскоре после этого ложились в постель. В Кембридже «были школяры, которые каждый день поднимаются в 5 часов утра и с пяти до шести произносят повседневные молитвы с призывами к Господу в обычной часовне, а время с 6 до 10 часов посвящается либо личным занятиям, либо общим лекциям. В 10 часов они отправляются на обед (где кусок мяса за одно пенни делится на четверых). После этой скудной трапезы они учатся до 5 часов дня, когда получают ужин, ничуть не лучше обеда. Сразу после этого они отправляются или обсуждать проблемы, или на иные занятия до 9 или 10 вечера. Затем, поскольку огня не зажигают, они вынуждены полчаса ходить или бегать, чтобы согреть ноги перед тем, как лечь спать».

Итак, день начинался в 5 утра и продолжался до 9 или 10 вечера, что соответствовало рабочему дню простолюдинов. Сыновья знати сохраняли привычный образ жизни и в университете. Считалось, что академические наставники должны помнить о том, что их социальное положение ниже, а сами аристократы были избавлены от наказаний, которым подвергали незнатных студентов. Судьба бедных школяров была совсем другой. Обычно они зарабатывали себе на пропитание и одежду, иногда честным трудом, иногда прося милостыню, иногда разбойничая. Пищу они ели мерзкую, крохотная сумма, выделявшаяся им на прокорм, разворовывалась нечестными слугами. На стол им подавали тухлое мясо, заплесневелый хлеб и прокисшее вино. Их отдых и развлечения в университете были сведены к минимуму. Обычным спортом были игра в кости, петушиные бои и раззадоривание медведя, развлечения запретные. Впрочем, точно так же были запрещены безобидные удовольствия вроде танцев, пирушек и простых игр. Главной забавой оставались драки «городских с учеными», типичные для всех университетских городов.

Обыватели были настроены против студентов: денег городу они не приносили, а беспорядки устраивали. С другой стороны, сами горожане всегда норовили обмануть студентов. Это считалось в порядке вещей. Взаимная неприязнь часто выливалась в открытую войну. В Эрфурте студенты убили трактирщика, осмелившегося спросить с них плату. Горожане, не добившись сатисфакции от университетских властей, выкатили пушку и расстреляли студенческое общежитие. Постоянным источником бунтов была Сорбонна, Парижский университет. Молодежь, которая всеми правдами и неправдами, нищенствуя, грабя и воюя шла со всей Европы, чтобы учиться в университете, была не склонна миндальничать с парижанами. Некоторые школяры создавали вооруженные шайки и терроризировали город и окраины, пока не встречали жесткие ответные меры со стороны городских властей. К моменту получения степени студент был хорошо подготовлен к битве жизни.

Глава 8

Град Божий

Религия была вплетена в самую ткань общества. Она была такой же неотъемлемой его частью, как золото в торговле или солдат на войне. Самая маленькая деревушка имела свою церковь, самый надменный город – кафедральный собор, целые поселения существовали лишь благодаря соседству с монастырем или центром паломничества. Пожалуй, не было семьи, которая не могла бы похвалиться родством со священником. На больших дорогах монах был столь же обычным путником, как солдат или торговец. В городах рясы, коричневого, черного, серого или белого цветов, вливались ровной нитью в пестроту улиц. Даже ругательства, которыми обменивались люди, так называемая «божба», имели в основе образы, связанные с историей Христа, превращенные в невнятную скороговорку. Они были кощунственными, но от долгого употребления утратили свой прямой смысл и выразительность. Время могли измерять продолжительностью молитвы. Крестьяне и дворяне, купцы и ремесленники пускались в религиозные споры со страстью, которую в иные времена вызывает только политика. Люди тысячами умирали на войне или на эшафоте из-за точной интерпретации какого-то теологического пункта.

Рис. 101. Церковь как место встреч