Читать книгу "Опасное наследство - Лене Каабербол"

Скачка в Скайарк отняла у нас большую часть дня, и, даже встреть мы по дороге кого-либо из Скайа-клана и минуй мы более одного селения, Каллан запретил нам говорить и делать что бы то ни было, кроме как учтиво здороваться.

– Мы обратимся с нашей жалобой к Астору Скайа, – сказал он. – Как подобает – таков обычай. И никто не посмеет обвинить нас в том, что мы рушим мир кланов.

Скайарк был настоящим городом-крепостью, единственным в Высокогорье. Астор же Скайа был на горной гряде единственным верховным главой клана. А высокогорцы прочили его не меньше как в князья из замка.

Скайарк располагался в самом устье Скаилер-ского ущелья и был очень важен, потому как в других местах большим караванам и фургонам никак было не проехать в горах. Об Асторе Скайа шла молва, что предки его слыли больше жёвдигами разбойников, нежели князьями из замка Скайа-клан, но ныне он немало зарабатывал на обычных торговых сделках да на плате, которую Астор взимал за проезд, чтобы предохранить ущелье от обвалов и бандитов.

Скайарк, озаренный послеполуденным солнцем, внушал искреннее почтение. От одного горного склона до другого тянулась городская стена, громадная и серокаменная, что твоя гора, а на башнях реяло знамя Скайа – синее сверху, черное снизу и с золоченым орлом посредине.

Я бросил беспокойный взгляд на наш небольшой отряд. Шестнадцать запыленных, запотелых высокогорцев, собравшихся в путь второпях посреди ночи и с тех пор не слезавших в суровой скачке с коней. Шестнадцать запыленных высокогорцев да еще я.

Наша толпа не внушала почтения, а я, глядя на здешние крепостные стены, думал, что, заедь мы сперва сюда, Скайа щелкнул бы нас, как щипцы щелкают орехи. И значит, пролить кровь можно, если Скайа и вправду грабил наши земли и проливал кровь.

– Кто там? – окликнул привратный стражник.

– Люди из Кенси-клана! – воскликнул в ответ Каллан, и, даже чувствуй он себя орехом, зажатым щипцами, этого заметно не было. – У нас дело к Астору Скайа.

– А какое дело, Кенси?

– Права клана! – только и ответил Каллан, но голос его был тверд как железо.

Ворота отворились.

– Тогда входите, Кенси! – решил страж. – Во имя прав клана!

Астор Скайа принял нас в Сокольем дворе. Облаченный в кожу и с толстой сокольей перчаткой на руке, он, видно, собирался на охоту. Оседланный, начищенный, сверкающий, блестящий конь стоял наготове. Рядом на коньке помельче сидел необычный всадник: то был орел, привязанный сокольим ремнем и с украшенным перьями клобучком на голове.

– Какое у вас ко мне дело, Кенси? – нетерпеливо спросил Астор, косясь на солнце. – У меня не много времени.

Орлиная охота возможна лишь при дневном свете, из-за этого он так и торопился.

– Ночью напали на Эвина Кенси! – сообщил Каллан. – Застрелили его собаку и похитили его овец. Лиходеи были в плащах клана Скайа, и след их привел прямо сюда. Мы нашли овец на землях клана Скайа, овец уже дохлых. Астор Скайа! Это недостойное деяние, это – преступление! Оно требует ответа.

Астор Скайа, подняв подбородок, поглядел на Каллана так, будто от него дурно пахло:

– Он что, обвиняет нас в краже овец?

– Я требую ответа!

– Вот тебе ответ… Клан Скайа вовсе не овцекрады и никогда ими не был. Прощай!

Повернувшись спиной к Каллану, он подошел к поджидавшему его коню.

– Так дело не пойдет, Скайа!

Сначала я подумал, что это сказал Каллан. Но голос был другой – более хриплый и злобный. Их произнес всадник, въехавший на Соколий двор, старик, что мог быть только Эвином. Его длинные седые волосы торчали во все стороны, борода по-прежнему была в крови, а на одной стороне лица, там, где кровь из раны на лбу не была как следует смыта, виднелась ржаво-алая полоса. Его конь был мокрый от пота и спереди и сзади и, похоже, плохо держался на ногах. Но он по-прежнему слушался хозяина и сделал несколько неверных шагов вперед, чтобы Эвин мог взглянуть прямо вниз на Астора.

– Эвин! – воскликнул Каллан и протянул руку, желая остановить старика.

Но Эвин глядел сверху вниз только на Астора. Из свернутого шерстяного одеяла за седлом он вытащил меч – меч такой старый, что он вовсе почернел от времени.

– Глянь-ка хорошенько на этот меч, Астор! – произнес старик. – Это меч моего отца и моего деда. И прежде он уже не раз отведал кровь Скайа. И он снова вернется к этому, коли я найду того лиходея, что убил мою Молли. – И он плюнул Астору Скайа прямо в лицо.

На миг все мы, кроме Эвина, будто окаменели. Эвин же повернул своего усталого коня и поскакал прочь, не сказав больше ни слова.

Астор Скайа коснулся своего лица, словно не в силах поверить тому, что случилось.

– Молли? – спросил он. Голос его звучал скорее растерянно, нежели злобно. – Кто такая Молли?

Каллан откашлялся:

– Собака! Та, что они застрелили.

Астор Скайа уставился на Каллана, и видно было, что теперь ярость охватила его.

– Собака? – произнес он голосом, дрожащим от гнева. – Он оскорбляет меня, он угрожает мне, он плюет на меня… и все это из-за собаки?

– Он очень любил ее, – впервые неуверенно объяснил Каллан.

Это посещение Скайа-клана прошло вовсе не так, как он задумал.

Застенчивый мальчик-конюх протянул Астору Скайа тряпицу, и тот тщательно вытер лицо.

– Блестяще! Ну, ты изложил свое дело, Каллан Кенси. Скачи теперь домой! И скачи быстрее! Потому что завтра после захода солнца ни один Кенси не будет желанным гостем на землях Скайа.

* * *

Мы догнали Эвина неподалеку от Скайарка. Его замученная лошадь шагала так медленно, что он быстрее дошел бы пешком.

– Эвин! – сказал Каллан. – Это было глупо! Лицо Эвина было замкнутым и оцепенелым.

– Я был в моем праве! – только и ответил он. Каллан проворчал:

– Коли только и вправду за всем этим стоит какой-то Скайа. И даже тогда… Эвин, ты и в самом деле желаешь, чтобы Скайа и Кенси-кланы сражались, чтоб мужи убивали друг друга насмерть… из-за собаки?

– Да, – только и вымолвил Эвин и поскакал дальше.

* * *

То был долгий, тяжкий путь назад. Кони и люди валились с ног. Мы делали краткие передышки-привалы, чтобы лошади смогли добраться до дома, но никто даже не предложил разбить лагерь на земле Скайа-клана. Нам пришлось оставить лошадь Эвина, а не то бы нам никогда не поспеть в земли Кенси до восхода солнца. Эвин же поехал сзади на коне Пороховой Гузки – самого маленького и самого легкого из нас.

Стояла холодная и ясная звездная ночь, когда мы достигли каменистой осыпи, и многие из нас чуть не падали с лошадей от жуткой, непомерной усталости. Однако же было куда легче продолжить путь к усадьбе Киллиана, нежели разбить лагерь в ночной тьме. Так что только на сене в сарае Киллиана я наконец повалился такой усталый, что с трудом поднимал голову. А потом, уже лежа там, заснуть я все-таки не мог. Мне мерещилось гневное лицо Астора Скайа и лицо Эвина, окровавленное и ненавидящее…