Читать книгу "Коснись зари - Челли Кицмиллер"

Однако едва Хеллер взглянула на то место, где только что лежала, ее лицо приобрело тот же малоприятный цвет.

Кровь!

Ее кровь.

Кровь девственницы.

До этого момента она все же не верила, что ее соитие с Гордоном Пирсом было правдой, но теперь у нее больше не оставалось сомнений.

Она без сил опустилась на кровать.

Утром следующего дня Гордон, сидя в своем кабинете с чашкой кофе, внимательно просматривал газету. Сообщения о деталях пребывания делегации из Бостона по-прежнему красовались на первой странице, но куда больше его заинтересовала колонка «Самые последние новости», где было написано:

«Сегодня губернатор Хейт и министр юстиции Гамильтон наконец-то посчитали деньги в государственном казначействе и выяснили, что запасы составляют более 500 тысяч долларов, в основном в золотых и серебряных монетах.

Компания по добыче золота, работающая в Холанд-Флет, графство Сьерра, сегодня зарегистрировала свидетельство об увеличении числа своих акций…»

— Когда-нибудь, — самодовольно произнес Гордон, — Эльдорадо тоже будет иметь акции! — Он откинулся на спинку кресла, потягивая кофе и воображая себя сидящим за большим столом в главном офисе компании «Эльдорадо майнинг компани». Возможно, золотая жила, о которой сообщил его партнер, окажется достаточно большой, чтобы начать законные операции, и позволит ему заменить рабов, еле шевелящихся в шахте. Надо надеяться, это только вопрос времени.

Он мечтательно вздохнул и, перевернув страницу, стал посматривать колонку местных новостей, как вдруг его взгляд наткнулся на необычную заметку:

«Кража из музея.

Голова Хоакина Мурьеты, бандита из Калавера, схваченного и убитого в июле 1853 года рейнджерами капитана Гарри Лава, была украдена прошлой ночью из Тихоокеанского музея анатомии и науки, основанного доктором Джорданом. На месте происшествия было найдено письмо, предположительно подписанное самим бандитом: «Я, Хоакин Мурьета, заявляю всем заинтересованным лицам и штату Калифорния, что моя голова все еще находится у меня на плечах, в то время как голова, выставленная в музее, принадлежала моему помощнику, Хоакину Карильо, который действительно был убит и представлен штату как Хоакин Мурьета в обмен на награду». Местные власти отказываются комментировать данное происшествие, однако они не отрицают, что располагают сообщениями о некоем Мурьете, появившемся в окрестностях Сан-Франциско».

Мейджер отбросил газету с раздражением. Очередная журналистская утка! Он сам видел голову и знал наверняка, что она принадлежит Мурьете, следовательно, тот, кто написал это письмо был лгуном. Возможно, это тот же самый человек, который украл кнут.

Лютер погрузился в столь глубокое раздумье, что даже не заметил, как Чань Сун открыл дверь его кабинета.

— Два человека хотеть видеть вас, говорить, что они из Уэллс-Фарго. Я велеть им приходить позже…

Лютер подпрыгнул на стуле.

— Уэллс-Фарго! Господи Иисусе! — Он схватил Чань Суна за плечи. — Что еще они сказали? Что? — Китаец растерянно развел руками. — Они хотя бы сказали, когда вернутся?

Чань Сун продолжал молчать.

— Убирайся отсюда! Иди вари свой суп и не попадайся мне на глаза!

Хотя было еще довольно рано, Мейджер налил себе выпить, затем еще, еще… Ему потребовался почти час, прежде чем он смог достаточно успокоиться, чтобы начать искать выход. Впрочем, выход был всего один: убираться из Сан-Франциско с такой скоростью, на какую он только был способен.

Слава Богу, у него теперь есть место, куда бежать: его ранчо. Эльдорадо. Он всегда был осторожен и не говорил никому о его местонахождении, благодаря такой предусмотрительности у него сохранилось безопасное убежище, где он может спрятаться. Позже, когда все успокоится… но что думать о будущем? Сначала надо позаботиться о настоящем, от которого Лютер вовсе не хотел отказываться: дом на Ринкон-Хилле, Чань Сун и Хеллер.

Дом, решил он, нужно покинуть немедленно, взяв только немного личных вещей, — пусть все считают, что он все еще живет здесь. Свой фаэтон он выменяет на сносный фургон и пару лошадей. Люди из Уэллс-Фарго в конечном счете обнаружат его отсутствие, но к тому времени он будет уже далеко.

Что касается Чань Суна, не было сомнений в том, как поступить со слугой, который знал слишком много, — так же Лютер поступил с девочками, которых купил у Кантона Чарли, — повеселился, а затем использовал свой кнут. Что касается Хеллер, он больше не нуждался в ней — ее единственная ценность состояла в имени, которое при других обстоятельствах он смог бы использовать, чтобы достичь высокого социального, политического и делового положения в Сан-Франциско.

Если бы Лютер был уверен, что у нее есть свои собственные деньги, он бы попытался удержать ее, но, несомненно, тетушка Хеллер держала кошелек при себе. Вероятно, стоило приказать Чань Суну отвезти красотку обратно в гостиницу, пока старуха не подняла полгорода на поиски, но, с другой стороны, он потратил слишком много денег, нанимая похитителей, и слишком много времени, разрабатывая план похищения, чтобы теперь отказаться от удовольствия посмеяться над ее легковерием и наивностью, например, подсматривая в глазок, когда она обнаружила на постели кровь цыпленка.

И все-таки, возможно, ему не стоило долго удерживать ее. Это было неразумно. Он ненавидел женщин — всех женщин — за их лживость и хитрость. Ненависть была единственной хорошей вещью, которой научила его мать, перед тем как уехать с коммивояжером, продававшим виски.

Время шло, а он так и не мог решить окончательно, брать Хеллер с собой или нет. Подумав, что стоит использовать каждую минуту, чтобы насладиться своим призом и оценить его, он лринялся наблюдать за Хеллер. Когда-нибудь ему удастся излечиться, он снова станет мужчиной, и вот тогда…

Когда Хеллер проснулась во второй раз, Гордон снова стоял над ней.

— Надеюсь, вы хорошо спали, моя дорогая? — В его голосе слышалась насмешка. Очевидно, он добавил что-то в чай, чтобы усыпить ее. Но зачем было это делать после того, как он предложил отвезти ее обратно в гостиницу?

Она осторожно огляделась.

— Я веду свою игру, Хеллер, и устал притворяться кем-то, кем на самом деле не являюсь, — произнес он высокомерно.

Не давая ей опомниться, схватил ее и поставил на колени.

— Я всегда хотел белую девчонку-рабыню. — Сбросив подушки на пол, Мейджер прижал Хеллер к спинке кровати. — Китайские рабыни не понимают по-английски, но у тебя нет такой проблемы, не правда ли?

— Рабыни? Гордон, прошу вас, остановитесь — вы делаете мне больно! — Хеллер попыталась вырваться, но у нее не хватило сил.

— Ты была когда-нибудь в тюрьме, детка? У охраны есть много способов заставить заключенного делать все, что от него захотят. Я провел в Сан-Квентине не так уж мало времени и знаю, о чем говорю. — Он захватил ее запястья, затем навалился на нее всем телом и привязал их к спинке кровати.