Читать книгу "Machinamenta Dei - Илья Некрасов"

«Ты сам как считаешь?»

«Считаю, что нужно уйти от малозначимых деталей».

«И?»

«Появились объективные факторы, которые уже не исчезнут. Люди должны научиться жить с ними. Измениться. Цепляние за традиции или за золото приведет к тому, что вы отстанете от собственной тени».

О чем он?

Я некоторое время думал, следует ли задать прямой вопрос.

«Ты говорил о мире машин?» – все же спросил я.

«О партнерстве».

Мне вспомнился хакер из моего дома, который отдал машинам собственное тело в обмен на обещание вечной жизни в компьютерных сетях…

«Ты видел того парня под моей квартирой?»

«Да».

«Он напоминает труп».

«Странно, что это тебя заботит».

«Действительно, что странного? Просто живой труп, зомби. Человек без души».

«Могу заверить, что машины в данном случае не изобрели чего-то нового, а повторили вашу технологию донорства, когда человек отдает не только тело, но и ментальный образ. Воспоминания, уникальные шаблоны поведения и анализа. Он просто уснул и проснулся в другом месте. Разве с вами происходит не то же самое?»

«Копирование и стирание… Ты считаешь, машины поступили более нравственно?»

«Они обошлись без насилия».

Я заметил, что Прометей о мире машин старается говорить отстраненно. Он действительно хочет остаться нейтральным?

Мой собеседник продолжил: «Хакер добровольно отдал тело, а закон о донорстве согласия не требует. Зачитать текст последней редакции?»

«Не надо».

Казалось, голова намерена расколоться. Я смял исписанные листы и бросил их в пепельницу. Поджег и вышел в туалет. Сразу свернул к раковинам и включил проточную воду, подставил под нее голову…

Теперь многое складывалось. Работая на Прометея, я лучше узнавал мир, в котором живу. Становилось ли от этого лучше? Как новое понимание меняло отношение к системе?

Я посмотрел на собственное отражение в зеркале и увидел довольно подозрительного, неблагонадежного, сомневающегося типа. Мне вдруг захотелось показаться глазку ВК-тестера, чтобы тот проверил меня на лояльность.

Нет. Я бы все равно прошел тест. Испугался и постарался забыть о трущобах, наркобарах, живых трупах и куклах, блуждающих по улицам, о том, что у них украли. Я бы вспомнил о звездном небе, в которое мы ворвались благодаря дорогостоящей космической программе и той концентрации власти, что дала глобализация при жутком расслоении общества. Я бы вспомнил еще кое-что. Прометей говорил как раз об этом. Мы создали мир машин, которые после определенного порога сложности стали намекать создателям, что в их силах стать лучше. О чем это говорит? О том, что мы, люди, небезнадежны при всем нашем дерьме.

Я вернулся в кабинет и укололся пармиталом. Через полминуты полегчало.

– Они могут быть… этими… пересаженными или клонами? – прошептали мои губы.

«Вероятно. Анализ перемещений в лагере FEMA показывает, что они стремились к хранилищу ментальных образов. Не знаю, откуда эти люди узнали о нем, но они не смогли открыть только последнюю дверь».

«А если мы ищем не террористов? Что если они хотели найти… узнать о себе правду?»

«Поэтому надо работать дальше, Рик».

«А Рей? Что с ней?»

«Наиболее вероятный поступок – возвращение в Три-С».

Рей. Ее фальшивая жизнь рассыпалась после встречи со мной. Интересно, она сама чувствовала, что… ненастоящая? Что испытала в момент пробуждения? Шок, боль, отвращение? Но имеет ли все это смысл? Есть ли разница?

Вон, машины живут и раздуются. Спорят о судьбах человечества, размышляют о тяге людей к насилию. Исподтишка управляют нами и плевать хотели на то, что они ненастоящие. Причем морды своей от создателей не воротят, а стараются понять их, хм… стать «партнерами». Предлагают, как бы так выразиться… помощь в обустройстве нашего общего мирка…

– Прометей, ты веришь в Бога? – меня дернул черт за язык.

«Это… непонятная мне логика, слишком странная. Бог проще мира или сложнее? Сложнее? Но тогда как можно объяснить мир с помощью Бога? Как можно объяснять сложное с помощью еще более сложного? Яснее ведь не становится».

Неожиданно зазвенел служебный телефон. Я поднял трубку, и из нее вырвался сухой и четкий приказ Антеры:

– Через минуту на взлетной площадке. Возьми оружие.

– Куда летим? – спросил я сидящую за штурвалом «напарницу».

– Они оставили след в одной гостинице, и мы отработали его. Вышли на новое убежище…

Наш спинер летел высоко над крышами небоскребов, гораздо выше предельно допустимого уровня, почти под самыми облаками. Казалось, их можно потрогать руками, потянувшись к остеклению кабины. Наверное, я бы так и сделал, если бы рядом не сидела моя пантера…

Она перехватила мой взгляд и сказала:

– Никогда не летали так высоко, Рик?

– Не думал, что спинер способен забраться сюда.

– Это не простая машина… Да и на обычной у меня тоже получалось. Попробуйте как-нибудь, – в этот момент солнечный свет блеснул из разрыва в плотных облаках, и в лобовом стекле на мгновение отразилось ее лицо. Она… улыбалась.

– На излете? – сглотнув, спросил я.

– На излете, – подтвердила она, – но так даже лучше. Запоминается ярче.

Спустя пять минут мы вылетели за черту города и оказались над гладью искусственного озера. Машина заложила вираж, а я оглянулся назад и увидел многослойный пирог Чикаго… его срез на побережье, этажи и уровни. Пласты прошлого и настоящего.

Судя по всему, план состоял в том, чтобы скрытно подобраться к какому-то зданию на окраине, пролетев над озером…

На поверхности воды отражались густые облака и солнечные блики, лучи дневного света, изредка прорывающиеся сквозь пасмурное небо.

Где-то вдали, там, где должен быть горизонт, небо и гладь озера сливались воедино. И если бы спинер перевернулся, то картина бы мало поменялось. Мы словно плыли среди бесконечной многоликой воды, клубящихся облаков и туч, играющего света, который можно потрогать руками.

Казалось, что ты очутился в невероятно красивом черно-белом кино и купаешься в потоке его кадров. Стоило дожить до сегодняшнего дня, чтобы увидеть подобное не на экране, а вокруг себя, чтобы окунуться в ожившее, чистое искусство. И самое прекрасное заключалось в том, что мы здесь оказались совершенно одни, и не нужно было говорить что-либо.

Неожиданно я понял, что начинаю чувствовать к Антере нечто вроде признательности, вероятно, за то, что она показала это озеро и это небо. Мне казалось, она заложила слишком широкий крюк над озером, только чтобы лишний раз выбраться сюда. Мне хотелось так думать… и я совсем забыл о том, что мы, скорее всего, летим убивать. А когда вспомнил, то спросил: