Читать книгу "История борделей с древнейших времен - Зигмунд Кинси"

– Марс любит равенство. Потому я велел поставить каждому особый столик. Таким образом, нам не будет так жарко от множества вонючих рабов.

В это время принесли старательно засмоленные стеклянные амфоры, на горлышках коих имелись ярлыки с надписью: «Опимианский фалерн. Столетний».

Когда надпись была прочтена, Трималхион всплеснул руками и воскликнул:

– Увы! Увы нам! Так, значит, вино живет дольше, чем людишки. Посему давайте пить, ибо в вине жизнь. Я вас угощаю настоящим опимианским; вчера я не такое хорошее выставил, а обедали люди много почище.

Мы пили и удивлялись столь изысканной роскоши. В это время раб притащил серебряный скелет, так устроенный, что его суставы и позвонки свободно двигались во все стороны. Когда его несколько раз бросили на стол и он, благодаря подвижному сцеплению, принимал разнообразные позы, Трималхион воскликнул:

Горе нам, беднякам! О, сколь человечишко жалок!

Станем мы все таковы, едва только Орк нас похитит,

Будем же жить хорошо, други, покуда живем.

Возгласы одобрения были прерваны появлением блюда, по величине не совсем оправдавшего наши ожидания. Однако его необычность обратила к нему взоры всех. На круглом блюде были изображены кольцом 12 знаков зодиака, причем на каждом кухонный архитектор разместил соответствующие яства. Под Овном – овечий горох, над Тельцом – говядину кусочками, над Близнецами – почки и тестикулы, над Раком – венок, над Львом – африканские фиги, над Девой – матку неопоросившейся свиньи, над Весами – настоящие весы с горячей лепешкой на одной чаше и пирогом на другой, над Скорпионом – морскую рыбку, над Стрельцом – лупоглаза, над Козерогом – морского рака, над Водолеем – гуся, над Рыбами – двух краснобородок. Посередке, на дернине с подстриженной травой, возвышались медовые соты. Египетский мальчик обнес нас хлебом на серебряном противне, причем паскуднейшим голосом выл что-то из мима «Ласерпиция».

Видя, что мы довольно кисло приняли эти убогие кушанья, Трималхион сказал: «Прошу приступить к обеду. Это – начало».

При этих словах четыре раба, приплясывая под музыку, подбежали и сняли с блюда его крышку. И мы увидели другой прибор и на нем птиц и свиное вымя, а посредине зайца, всего в перьях, как бы в виде Пегаса. На четырех углах блюда мы заметили четырех Марсиев, из мехов которых вытекала обильно поперченная подливка прямо на рыб, плававших точно в канале. Мы разразились рукоплесканиями и весело принялись за изысканные кушанья.

– Режь! – воскликнул Трималхион, не менее всех восхищенный удачной шуткой.

Сейчас же выступил вперед резник и принялся в такт музыки резать кушанье с таким грозным видом, что казалось, будто эсседарий сражается под звуки органа. Между тем Трималхион все время разнеженным голосом повторял:

– Режь! Режь!

Заподозрив, что в этом бесконечном повторении заключается какая-нибудь острота, я не постеснялся спросить о том соседа, возлежавшего выше меня.

Тот, часто видавший подобные шутки, ответил:

– Видишь раба, который режет кушанье? Его зовут Режь. Итак, восклицая: «Режь!», Трималхион одновременно и зовет, и приказывает».

Римский ужин – это изобилие еды, декора и зрелищ. Гурманы вводят моду на языки розовых фламинго, редкие продукты, финики из всех колоний Востока, Сирии, но самые редкие – из Arabia Felix. Злоупотребляют и дорогими специями из Цейлона. Если блюда должны быть редкими, то и их представление окружено грандиозными мизансценами; гости удивлены и изумлены. Ложа, на которых пируют гости, – это нагромождение золота, серебра, слоновой кости, они украшены самой дорогой вышитой тканью, самым тонким льном. Нет ничего красивее, чем эти ковры, на которых изображены сцены охоты. Рабы Трималхиона приносят ковры во время подачи превосходного кабанчика, они будут показаны только один раз, их выбросят после праздника.

Хозяин дома заказал балет, и девушки вибрируют бедрами, разжигая страсть в охмелевших гостях. Декор, мебель и прочие предметы призывают к наслаждению. Посуда, зеркала, масляные лампы неутомимо призывают к любви.

В самых больших и богатых домах самые редкостные вещи – это коллекционные предметы или исключительные подарки. Их передают из рук в руки, с одного стола к другому, чтобы восхититься. Венера, Апполон, менады, сатиры, Дионис, ставший Бахусом, статуэтки из керамики и бронзы очень ценятся в Риме.

Эти дома и их хозяева стали объектом беспощадной сатиры Ювенала. Он пишет:

Может быть, ждешь ты теперь, что здесь начнут извиваться

На гадитанский манер в хороводе певучем девчонки,

Под одобренье хлопков приседая трепещущим задом?

Видят замужние жены, лежащие рядом с мужьями,

То, о чем стыдно сказать иному в присутствии женщин:

Для богачей это способ будить их вялую похоть,

Точно крапивой. Но все же для женщин гораздо сильнее

Здесь наслажденье: их пол разжигается больше мужского

И, созерцая иль слыша подобное, – мочится сразу.

Эти забавы совсем не годятся для скромного дома.

Пусть себе слушает треск кастаньет со словами, которых

Голая девка не скажет, в вертепе зловонном укрывшись;

Пусть забавляется звуком похабным и разным искусством

Похоти – тот, кто плюется вином на лаконские плиты

Пола: ведь здесь мы легко извиняем богатство; лишь бедным

Стыдно и в кости играть, и похабничать стыдно, когда же

Этим займется богач, – прослывет и веселым и ловким.

Наша пирушка сегодня нам даст другие забавы:

Пенье услышим творца Илиады и звучные песни

Первенства пальму делящего с ним родного Марона;

Голос какой эти скажет стихи – не так уже важно.

Нынче же дай себе отдых желанный, оставив заботы,

Все отложивши дела, если можно, на целые сутки.

Некоторые места особенно привлекают развратников, так как они знают, что найдут те же развлечения, что и в столице. В Кадисе – старом финикийском городе на западе, куда доходят свинец и олово стран севера, – они открыли для себя очарование танцовщиц. На другом конце Средиземноморья города Эфес и Александрия обучают греческой гармонии и извращенности. В этих городах международной торговли, безусловных интеллектуальных столицах, жизнь легкая, а дома удовольствий – многочисленные. В Эфесе иностранец без труда их найдет, так как следы четко указывают их направление. Легенда гласит, что одно из самых известных мест города – библиотека – напрямую связана тоннелем с борделем.

На улицах Александрии не протолкнуться от проституток. «Называют также деревню, расположенную около Александрии на том же берегу канала, эта деревня заполнена домами удовольствий, которые открыты для сладострастников, мужчины и женщины, входя туда, в какой-то степени переступают порог погибели».